Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Это было счастливейшее время в его жизни; он совсем недавно обручился с «сестрой Инге». Полузатопленный «Бреслау» едва дошел до Босфора после того, как подорвался на мине; к ним подошел турецкий эсминец и перевез людей к Дарданеллам. У Дёница не было времени мыться и бриться перед тем, как он пересел на эсминец, а потом он поплыл в Мраморное море, успев сделать короткий звонок в Стамбул с просьбой наполнить резервуары водой.
«Какая удача, подумал я. Я прыгнул с палубы и побежал по короткой улочке к госпиталю немецкого посольства, где спросил сестру Инге и был обручен с ней за три или четыре минуты, как был, немытый, при температуре 30
Это было в его стиле; жена его друга фон Ламезана пишет, что всю свою жизнь он был «прыгуном».
Тем не менее, столь раннее обручение — учитывая и его возраст и ранг — вызывает некоторые вопросы. Объяснялось ли оно потребностью в женской ласке, которой он был лишен в возрасте трех с половиной лет, желанием приобрести нечто устойчивое, потерянное со смертью отца, или эмоциональной необходимостью в близких отношениях с кем-нибудь, таких, какие у него были с фон Ламезаном во время учебы, или даже в какой-то внутренней чувственности, которую он маскировал мужским кодексом братства? Именно такие предположения приходят на ум, учитывая, что молодых офицеров вовсе не поощряли к женитьбе — частично из финансовых соображений, но в основном потому, что наличие семьи явно снижало их активность в бою.
Но в одном нет никаких сомнений: своими начальниками он рассматривался как образцовый офицер. Личная характеристика того времени (датирована августом 1915 года), данная его командиром капитаном флота Леберехтом фон Клитцингом, — первая в ряду блестящих рекомендаций, которые сохранились в его досье в немецком военно-морском архиве: «Я могу подтвердить предыдущие лестные суждения. Дёниц — элегантный, энергичный и решительный офицер с первоклассными характеристиками и талантами выше среднего. В настоящее время он использует свой отпуск во время ремонта корабля в доках для получения навыков летчика в Сан-Стефано и уже в качестве офицера-наблюдателя неоднократно поставлял ценные разведданные о противнике».
Той осенью на «Бреслау» прибыл новый командир корветтен-капитан Вольфрам фон Кнорр. Дёниц вскоре невероятно зауважал его за блистательный ум, профессиональное умение и энергию. Это отношение было целиком взаимным, и, когда в феврале 1916 года крейсер покинул доки и снова вернулся в строй, фон Кнорр выбрал Дёница своим адъютантом — после чего, как он писал, у него уже не было свободного времени: когда корабль приходил в гавань, а фон Кнорр оставался на борту, Дёниц был при нем, а в море он просто не отходил от капитана.
«Если ночью мы не вели бой с противником, то сидели вместе на мостике на компасной платформе, на двух пустых ящиках из-под мыла и наблюдали. Я очень благодарен капитану фон Кнорру за свое обучение тактике».
22 марта 1916 года Дёниц получил повышение и стал оберлейтенантом флота, что соответствует чину лейтенанта в британском и американском флотах. Очевидно, он полагал, что это обеспечит ему достаточную финансовую базу для женитьбы; личная служба кайзера должна была дать согласие на этот брак, что соответствовало императорскому благословению. Возможно, его отец оставил ему какие-то сбережения; и уж конечно, Ингеборг принесла с собой в семейный бюджет некое приданое.
Свадьба была назначена на конец мая. За несколько недель до того — 5 мая — Дёниц был награжден Железным крестом 1-го класса за участие в столкновении с русским линкором. Это был новый корабль, «Императрица Мария», спущенный на воду тогда, когда немецкий крейсер находился в доках. Появление линкора
Дёниц описал сражение в своей книге 1917 года в живописном стиле, отмечая драматические паузы многоточиями:
«Что-то враждебное, неопределимо угрожающее повисло в воздухе... Все нервы напряжены... и как будто у нашего корабля был специальный орган чувств для определения опасности, антенны начали петь и скрипеть; чувство усиливается, отдаваясь легким потрескиванием в проводах.
Радиообмен!
Голоса в ночи становятся постепенно все громче; русский военный корабль, должно быть, уже поблизости.
“Бреслау” осторожно движется вперед, напряженно, как будто уже чувствуя запах добычи... Там, в четырех румбах по левому борту, из ночного неба на западе выныривают две темные тени — русские корабли. Они всего в 60 гектометрах (трех милях) и движутся противоположным курсом.
Мы быстро сближаемся...»
Вскоре новый линкор и крейсер встретились, но «Бреслау» настолько слился с фоном, прибрежной полосой Кавказа, что русские его не заметили.
Дёниц описывает нам те мучительные минуты, когда корабли проходили мимо друг друга; в его мемуарах детально повествуется, как фон Кнорр приказал машинному отделению обеспечить отсутствие искр в дымовых трубах. Вскоре с русского линкора засигналили огнями. Дёниц ответил, просто передав обратно те же буквы, а фон Кнорр приказал машинному отделению выжать все, что можно, из обоих двигателей.
«Всевозрастающее порывистое движение пронизало весь корабль. Казалось, натягивается какая-то колоссальная струна. Тело судна дрожало, болты ныли, звенели, скрипели, вентиляторы рычали и выли, а четыре трубы сзади выпустили сноп искр.
В обе стороны от носа побежали волны пены, и "Бреслау" рванул на мощности 36 тысяч лошадиных сил и в короткое время развил максимальную скорость».
Русский линкор между тем продолжал сигналить, а Дёниц — отвечать, передавая обратно тот же набор букв; много позже, после войны, он узнал, что артиллерийский офицер русских хотел тогда открыть огонь, но адмирал не позволил ему, опасаясь, что это может быть один из своих, тех, с которыми они должны были встретиться утром. Так продолжалось до тех пор, пока они не разошлись на максимальную дальность выстрела, и тут русским надоела эта игра. Линкор развернулся бортом, и с «Бреслау» увидели вспышки главных орудий и стали считать секунды — десять, двадцать, тридцать, сорок... «Внимание! Взрыв!»
«И вот, не дальше чем в тысяче метров, чудовищные столбы воды, фантастические, гигантские фонтаны рванулись вверх из зловещей, зеленой как мох, поверхности, из облака ядовитого газа, который окружил их будто кольцом, и грязный дым надолго повис над местом разрыва».
Фон Кнорр маневрировал, стараясь уберечься от попаданий, но снаряды третьего залпа с немыслимого расстояния разорвались прямо перед ними; крейсер тяжело накренился на левый бок, носом нырнув в воду, как будто в море образовалась огромная яма, затем каскады воды пронеслись по полубаку и вниз, по средней палубе, так что стоящие там у орудий оказались «буквально по пояс в воде». По счастливой случайности крейсер оказался невредимым, и дикая охота продолжилась, русские буквально взбесились и все время поворачивались к ним бортом, вместо того чтобы стрелять одними носовыми орудиями. Через некоторое время, уже утром, они прекратили преследование.