Предшественники Шекспира

Стороженко Николай Ильич

Но если съ одной стороны появленіе Эдуарда II сдлало успхъ подобныхъ сценъ весьма сомнительнымъ на будущее время, то съ другой стороны оно-же положило основы новому художественному направленію исторической драмы, въ которомъ исторія сливалась съ поэзіею и одухотворялась ею, направленію, внцомъ котораго служатъ драматическія хроники Шекспира. (Хотя вліяніе драматическаго стиля Марло можно прослдить во многихъ произведеніяхъ Шекспира, но нигд оно не проявилось съ такой силой, какъ въ Ричард II. Въ самомъ характер героя есть черты, невольно заставляющія думать, что при созданіи его Шекспиръ пристально изучалъ характеръ Эдуарда II) и старался расположить вншнія событія драмы по тому же плану, по которому они расположены у Марло. Оба драматурга разработываютъ одну и туже основную тему — искаженіе добрыхъ задатковъ въ нравственномъ характер короля подъ вліяніемъ льстецовъ и низкихъ клевретовъ, развращавшихъ его сердце пустыми и суетными забавами и отвлекавшихъ его умъ отъ заботъ по управленію государствомъ. Замчательно, что средство развращенія въ обоихъ драмахъ почти одни и тже; музыка, сладострастные напвы, итальянскія маски, шутовскія сцены и т. д. (Ср. Эдуардъ II, Act. I, Sc. I и Ричардъ II? Act. II, Sc. I). Продолжаемъ дале наше сравненіе. И Ричардъ и Эдуардъ терпятъ одинаковое наказаніе за преступное нерадніе объ общемъ благ? но лишь только постигаетъ ихъ вполн заслуженная ими кара, какъ мы уже начинаемъ сочувствовать ихъ судьб, потому что несчастіе, такъ тяжело обрушившееся на нихъ, пробуждаетъ въ ихъ душ дремавшіе инстинкты

благородства и самоотверженія. Прежде, находясь на вершин счастья и могущества, они слушали только льстивыя рчи своихъ клевретовъ и гнали отъ себя людей правды и долга (Кентъ въ Эдуард II и Гаунтъ въ Ричард II); теперь же они съ мучительной болью прислушиваются къ голосу осужденія, немолчно раздающемуся въ ихъ душ и смиренно сознаютъ себя виноватыми. Но кром общаго плана, въ Ричард II есть не мало подробностей, эффектныхъ сценъ, благодарныхъ драматическихъ положеній, которыя возникли подъ несомнннымъ вліяніемъ пьесы Марло.) Такова напр. глубоко-знаменательная сцена отреченія Ричарда предъ парламентомъ, которая напоминаетъ подобную же сцену отреченія Эдуарда въ Кенильворт. Даже самое поведеніе Ричарда въ эту трудную для него минуту, воспоминаніе о своемъ королевскомъ сан, проблески повелительнаго духа, смняемые горестнымъ сознаніемъ своего безсилія, поразительно схоже съ поведеніемъ Эдуарда. Укажемъ еще на одну сцену въ Эдуард II (Act. II, Sc. II), когда лорды высказываютъ королю горькія истины по поводу его позорнаго правленія, которая вызвала соотвтственную сцену въ Ричард II (мы разумемъ разговоръ лордовъ Росса, Виллоуби и Норсомберленда о бдственномъ положеніи страны во II дйствіи); наконецъ вліянію Марло мы должны безъ всякаго сомннія приписать то обстоятельство, что въ Ричард II Шекспиръ, наперекоръ господствующему вкусу, не помстилъ шутовскихъ сценъ, которыя считались тогда необходимой приправой всякаго сценическаго представленія. Самъ Марло не былъ впрочемъ безусловнымъ врагомъ комическаго элемента: въ своихъ трагедіяхъ онъ иногда допускалъ комическіе характеры (напр. монахи Мальтійскомъ Жид) и цлые комическіе эпизоды (напр. встрча Тамерлана съ персидскимъ царемъ, Мицетомъ, или пребываніе Итамора въ дом куртизанки Белламиры), но только подъ непремннымъ условіемъ, чтобы они вытекали изъ хода дйствія, а не были бы приплетены къ нему извн для потхи публики. Исключеніе изъ этого составляютъ шутовскія сцены, которыми не въ мру переполненъ Фаустъ, но текстъ этой драмы дошелъ до насъ въ такомъ искаженномъ вид, что выводить изъ него какія бы то ни было заключенія о личныхъ вкусахъ Марло было бы по меньшей мр дломъ слишкомъ рискованнымъ.

Познакомивъ читателей съ главнйшими произведеніями Марло, мы теперь считаемъ возможнымъ опредлить мсто, занимаемое имъ въ исторіи англійской драмы.

Марло обладалъ въ значительной степени всми качествами, необходимыми для драматурга — чутьемъ поэтической стороны извстнаго жизненнаго факта, способностью переноситься во всякое данное положеніе и чувствомъ художественной формы, инстинктивной потребностью создавать стройное цлое. Уже въ первомъ своемъ произведеніи онъ является ршительнымъ реформаторомъ драматическаго искусства. Выше мы указали въ чемъ состоитъ произведенная имъ реформа и какой былъ ея основный принципъ. Марло первый попытался осмыслить содержаніе трагедіи внутренними мотивами, первый сообщилъ ей цльность и единство, поставивъ въ центр дйствія одну преобладающую, роковую страсть. Вліяніе сдланнаго имъ шага на драматическое искусство было громадно. Можно сказать, что Марло открылъ англійскимъ драматургамъ невдомый имъ дотол міръ трагическаго пафоса. Отнын не кровавыя событія, не ужасы, а потрясенный страстью духъ становится главнымъ содержаніемъ трагедіи. Сдлавъ этотъ принципъ исходной точкой своего творчества, Марло неуклонно держался его въ Тамерлан, Фауст и Мальтійскомъ Жид. Но всякая страсть есть нчто отвлеченное; чтобы сдлаться факторомъ драматическаго дйствія ей нужно стать конкретной, воплотиться въ какой нибудь характеръ, и чмъ этотъ характеръ жизненне и реальне, тмъ драматичне будетъ самая страсть. Въ этомъ отношеніи произведенія Марло заставляютъ желать многаго. Какъ человкъ страстный, экзальтированный ³²³) лишенный жизненной опытности, Марло, увлекаемый порывами своей необузданной фантазія, иногда слишкомъ преувеличивалъ значеніе страсти въ жизни человка, придавалъ ей колоссальныя размры съ цлію усилить сценическій эффектъ, но въ послднемъ своемъ произведеніи онъ уже вступилъ на истинную дорогу. Какъ ни слпа и безумна привязанность короля къ Гавестону, мы однако видимъ, что источникъ ея лежитъ въ слабомъ характер Эдуарда, лишенномъ всякой иниціативы и постоянно нуждающемся во вншней опор, ибо лишь только Гавестонъ погибъ, мсто его тотчасъ же было занято Спенсеромъ. Вообще въ Эдуард II, который изъ всхъ произведеній Марло кажется намъ наиболе законченнымъ, недостатки его драматическаго стиля значительно смягчены, а достоинства выступаютъ ярче; дйствіе развивается не скачками, а правильно и естественно, сцены сгрупированы превосходно, а нкоторые характеры достигаютъ скульптурной очерченности, которую можно встртить разв у одного Шекспира. Самый языкъ Марло отличается достоинствами весьма рдкими въ драматург XVI в. — онъ чуждъ литературныхъ блестокъ краснорчія и, полонъ строгой художественной простоты. Вроятно вс эти качества были по достоинству оцнены Шекспиромъ, который — какъ мы сейчасъ видли — не поколебался взять пьесу Марло за образецъ для одного изъ своихъ лучшихъ созданій. Въ реформ англійскаго театра, предпринятой Марло, не малую роль призванъ былъ играть блый стихъ, (blank verse) которымъ написаны вс его произведенія. Извстно, что блый стихъ былъ введенъ въ драму гораздо раньше Марло Саквиллемъ въ его трагедіи Горбодукъ, но благодаря крайней непопулярности классической школы, благодаря въ особенности тому, что ложно-классическія пьесы игрались только при двор и не проникали на народную сцену, блый стихъ почти совершенно вышелъ изъ употребленія, такъ что когда Марло въ своемъ Тамерлан ршился замнить однообразное паденіе римъ, стснявшее свободу фантазій поэта, этимъ гибкимъ и плавнымъ размромъ, одинаково способнымъ передавать возвышенный пафосъ трагической рчи, и тонкіе оттнки комическаго діалога, нововведеніе это было принято публикой съ живйшимъ сочувствіемъ. Можно сказать даже, что это обстоятельство послужило не малымъ подспорьемъ для Марло въ его намреніи дать англійской трагедіи художественную организацію, потому что сразу пріобрло ему симпатію большинства театральной публики. До какой степени блый стихъ, съ легкой руки Марло, сдлался обязательной формой для всякаго театральнаго представленія, можно судить изъ того, что въ нкоторыхъ пьесахъ, написанныхъ первоначально римовапными стихами, рима была замнена неримованными окончаніями благо стиха. Такъ напр. случилось съ трагедіей Tancred and Gismund, съ комедіей Three ladies of London и др.

Современники высоко цнили Марло, какъ поэта, и не разъ восторженнымъ образомъ высказывали свое удивленіе къ его таланту. Томасъ Гейвудъ въ предисловіи къ своему изданію Мальтійскаго Жида называетъ Марло первымъ поэтомъ своего времени. Бенъ-Джонсонъ разсыпается въ похвалахъ его могучему стиху. Даже самъ Шекспиръ, не любившій вспоминать о современныхъ ему поэтахъ, заплатилъ дань уваженія таланту Марло, заимствуя одинъ стихъ изъ его поэмы Hero and Leander ³²⁴). За то новйшая критика, руководимая побужденіями, чуждыми искусству, если и не отказываетъ ему вовсе въ талант, то всячески старается умалить его значеніе. Гервинусъ напр. ставитъ Грина выше Марло и утверждаетъ, что у одного Ричарда Борбеджа Шекспиръ могъ большему научиться, чмъ у десяти Марло. Ульрици, не умющій или не желающій

отдлить личность поэта отъ его произведеній, всюду ищетъ въ нихъ слдовъ той нравственной распущенности, которою, по его мннію, былъ проникнутъ Марло. Онъ не въ силахъ себ представить, чтобъ скептикъ въ религіозныхъ вопросахъ могъ видть въ мір что-либо другое, кром игры случая и разнузданныхъ страстей, чтобъ поклонникъ теорій Макіавелли могъ сочувствовать какому-нибудь безкорыстному побужденію. "Понятія о долг и справедливости (говоритъ Ульрици) не извстны героямъ Марло. Во всхъ его произведеніяхъ не найдется ни одного характера, который бы въ своихъ поступкахъ руководствовался нравственными побужденіями; о раздвоеніи нравственной природы человка, о борьб нравственныхъ началъ съ чувственностью и своекорыстіемъ, нигд нтъ и рчи: слпая страсть и увлеченіе исключительно господствуютъ во всемъ ход человческихъ длъ и судебъ" ³²⁵). Если бы все это было такъ, какъ увряетъ Ульрици, то мы не потратили бы ни одного слова на защиту Марло, но дло въ томъ, что почтенный критикъ приступаетъ къ Марло съ заране составленнымъ убжденіемъ въ его злокозненности, Довольствуется тмъ, что находитъ иногда подтвержденіе своей теоріи и затмъ преспокойно закрываетъ глаза на факты противоположнаго свойства. Мы съ своей стороны желали бы, чтобъ Ульрици объяснилъ намъ, какими побужденіями руководствуется Олимпія (въ Тамерлан), когда она предпочитаетъ лучше умереть чмъ сдлаться любовницей своего побдителя Теридама? Что заставило еврейку Абитайль оставить милліоны своего отца и навсегда удалиться въ монастырь, какъ не желаніе остаться врной памяти своего возлюбленнаго? Какого рода противообщественная страсть бушевала въ честномъ сердц Кента, когда онъ на всякомъ шагу рзалъ королю правду въ глаза и тмъ навлекъ на себя его немилость? Что кром долга удержало, преступную впослдствіи, Изабеллу отдаться Мортимеру, котораго она уже начинала любить? ³²⁶) Подобныхъ примровъ кожно привести вдвое больше, но и приведенныхъ, думаемъ, достаточно, чтобы видть до какой степени неосновательны обвиненія новйшихъ піетистовъ, не давшихъ себ даже труда хорошенько ознакомиться съ произведеніями осуждаемаго ими писателя. Не споримъ — въ произведеніяхъ Марло найдется не мало недостатковъ, не мало преувеличеній въ обрисовк страсти, не мало промаховъ въ мотивированіи дйствія, но разв совершенно свободенъ отъ этихъ недостатковъ самъ Шекспиръ? Разв мало критика ломала голову, чтобъ осмыслить несообразности, попадающіяся даже въ такихъ зрлыхъ созданіяхъ, какъ король Лиръ, Макбетъ и др.? Указывать на недостатки Марло слдуетъ, но не нужно также забывать, чмъ обязана ему англійская драма, которую онъ возвелъ на степень психологическаго этюда, которой онъ придалъ впервые истинно-художественную организацію и тмъ приготовилъ путь для самого Шекспира.

Оцнкой дятельности Марло заканчивается первая половина нашей задачи. Мы прослдили судьбы англійской драмы отъ ея скромныхъ зачатковъ въ мистеріяхъ и народныхъ празднествахъ до той поры, когда подъ рукой Марло она является вамъ во всеоружіи своихъ великихъ задачъ и своеобразной художественной формы. Обозрніе дятельности другихъ членовъ знакомаго намъ литературнаго кружка, развившихся подъ вліяніемъ Мардо, составитъ вторую половину задачи и вмст съ тмъ второй и послдній томъ нашего труда.

ПРИМЧАНІЯ

¹) Uhland's Schriften zur Geschichte der Dichtung und Sage т. III, стр. 23. Як. Гриммъ предполагаетъ, что въ старину Лто чтилось какъ божество, ибо обожествленіе лта, какъ начала жизни и плодородія, было въ дух германской древности (Deutsche Mythologie. Dritte Ausgabe. В. II, s. 740). Въ Эдд Sumar и Vetr являются исполинами и даже сообщается ихъ родословная.

²) Ibid, стр 724–726 и 744. Древность этого обряда видна между прочимъ изъ того, что уже въ VI в. о немъ упоминаетъ римскій историкъ Кассіодоръ (Du M'eril, Origines latines du theatre modeme. Introduction p. 27). Древнйшая литературная обработка его приписывается то Бед, то Алкуину. Въ XIV в. встрчаются еще дв другія литературныя обработки его: одна голландская, а другая — старо-французская. (Uhland's Schriften. III. 21–22).

³) Grimm, Deutsche Mythologie II. 730–732. О драматическомъ характер славянскихъ обрядовъ, связанныхъ съ чествованіемъ лта и изгнаніемъ зимы, см. также статью г. Тихонравова Начало Русскаго Театра въ Лтописяхъ Русской Литер. и Древн. т. III.

⁴) Grimm, D. М. II. 735–736. Freytag, De initiis scenicae poesis apud Germanos p. 13. Berol. 1838.

⁵) См. статью Маннгардта Das Brucкenspiel въ Zeitschrift f"ur deutsche Mythologie und Sittenkunde, IV Band s. 301–320. Въ той же книг читатель найдетъ нсколько любопытныхъ дтскихъ игръ, записанныхъ Фейфаликомъ въ разныхъ мстностяхъ Моравіи.

⁶) Чосеръ въ заключительныхъ стансахъ своей поэмы Court of Love такъ описываетъ происходившія въ его время майскія празднества:

Fourth goeth al the Court, both most and lest То fetche the flouris fresh and braunch and blome, And namely hauthorn brought both page and grome And then rejoisen in their great delite и т. д.

(Chaucer's Works, London 1721, in folio p. 571). Лтописецъ Edward Hall сообщаетъ, что къ 1516 въ майскомъ позд участвовалъ король Генрихъ VIII съ своей супругой Катериной Аррагонской (Nares, Glossary, illustrating English authors, particularly Shakspeare and his Contemporaries. New Edition by Halliwell and Wright, sub voce).

⁷) На этомъ мотив основано содержаніе одной изъ самыхъ граціозныхъ балладъ Теннисона (The May Queen), — поэта, умющаго откликаться на все поэтическое въ прошедшемъ своего народа.

⁸) Она издана Ритсономъ въ его сборник народныхъ балладъ о Робинъ-Гуд. (Robin Hood. A Collection of Poems, Songs and Ballads, relative to that celebrated english outlaw. New Edition. L. 1869. p. 106–108).

⁹) Notices, illustrative of the Drama and other popular amusements chiefly in 16 and 17 centuries, by W. Kelly. London 1865 p. 69. Въ 14 стол. шотландскій лтописецъ Fordun упоминаетъ о народно-драматическихъ представленіяхъ, сюжеты которыхъ были заимствованы изъ жизни и приключеній Робинъ-Гуда: "Нос in tempore (т. е. въ царствованіе Генриха III) de exhaeredatis surrexit et caput erexit ille famosissimus sicarius Robertus Hode et Litell Johanne cum corum complicibus, de quibus stolidum vulgiis hianter in comoediis et tragediis (?) prurientes festum faciunt et super caeteras romancias, miiuos et bardanos cantitare delectantur. (Scotichron ed. by Hearne. Oxford 1722 p. 774).

¹⁰) Kelly, Notices, illustrative of the Drama etc. p. 60.

¹¹) ibid. p. 60 69 и 97-112.

¹²) ibid. p. 62 Cp. Taine, Histoire de la litterature anglaise Tome I p. 140.

¹³) Naree, Glossary, подъ словомъ Morrisdance.

¹⁴) См. сочиненіе Дрэка — Shakspeare and his Times. Baudry's Edition. Paris 1838 — настоящій кладъ для исторіи быта и нравовъ средневковой Англіи.