Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
— Потому что ты родился позже.
— С чего это ты взяла?
— Абсолютно уверена.
— У тебя нет никаких доказательств! — возмутился Хайнэ. — Нам никто об этом не говорил!
— Всё твоё поведение — одно сплошное доказательство, — подначивала его Иннин, чувствуя, как внутри разгорается что-то детское и весёлое, то, чего она не чувствовала уже много лет.
— Это метафизика! — начал горячиться Хайнэ. — Может, я и веду себя, как ребёнок, но это ещё не означает, что я в действительности родился после тебя! Сколько
— Как был малышом, так и остался! Хайнэ-малявка!
— Пойдём спросим у мамы! — выпалил тот.
Иннин неожиданно вздрогнула, что не укрылось от внимания её брата.
— Да, пойдём, — сказала она совершенно другим, серьёзным тоном. — Мне действительно нужно поговорить с… мамой.
Поначалу она хотела сказать, по привычке, «с госпожой Ниси», но в последний момент передумала, и это слово, гулко и странно прозвучавшее в тишине комнаты, далось ей нелегко.
Хайнэ, кажется, это понял, потому что тоже прекратил спор и молча кивнул.
Иннин взяла его под локоть, поддерживая и помогая идти, и вдвоём они прошли через длинную крытую галерею к материнским покоям, размещавшимся в главной части дома.
Иннин церемонно попросила доложить о себе и, переступив через порог, низко поклонилась.
— Я хотела бы попросить вас принять меня обратно в этот дом, — сказала она, так и застыв в своём поклоне. — Вы позволите мне вернуться?
Получив разрешение у изумлённой матери, Иннин отправилась во дворец — чтобы в последний раз в жизни увидеть Даран.
— Я приняла решение, — сообщила она, переступив через порог кабинета.
Верховная Жрица не удостоила её взглядом, однако, в знак внимания, прекратила листать книгу, лежавшую перед ней, и опустила кисть, которой делала какие-то пометки, на подставку.
Иннин подошла ближе — на этот раз она была готова к пощёчине и почти ждала её.
— Я ухожу, — сообщила она.
Даран побледнела.
— Значит, ты выбрала любовь, — сказала она преувеличенно ровным тоном. — Что ж, мне следовало догадаться. Ты похожа на свою мать. И это… это омерзительно.
В последний момент она не выдержала — голос у неё дрогнул, а подобное словечко, которое трудно было ожидать от всегда холодной и сдержанной Верховной Жрицы, свидетельствовало о её крайнем душевном разладе.
Иннин могла праздновать победу — впервые перевес оказался на её стороне, впервые это она была спокойна, а учительница вышла из себя.
Но в голове мелькнуло другое: все эти слова о схожести с матерью… так, может быть, безумные предположения Хайнэ о запретном романе Ниси с Ранко Саньей всё-таки имели под собой некоторую основу?
— Нет, я выбрала свободу, — возразила Иннин на слова наставницы. — Свободу от собственных иллюзий.
— Если у тебя родится девочка, — отчеканила Аста Даран, — то даже не надейся, что она когда-нибудь
Слова эти отозвались болезненно — это была всё та же пощёчина, но теперь без физического удара.
— Моя дочь переживёт и без этого, — проговорила Иннин. — Думаю, она будет такой же, как я. А меня вы так и не поняли. Мне не нужны были ни власть, ни борьба, ни достижение собственных целей. Я хотела волшебства. Я просто искала его в неправильном месте. Думаю, в Арне, среди запаха цветов и шума горной реки, вдали от вас и ваших интриг, у меня будет гораздо больше возможностей осуществить свою мечту. У меня нет магических способностей, но я создам свой волшебный мир и без них. Для меня и моей девочки — если это, конечно, будет девочка.
— У тебя были все способности, — проговорила Даран каким-то странным, чужим голосом.
— Но вам хотелось устроить мне побольше испытаний, — сказала Иннин ровно. — Чтобы к тому моменту, когда вы откроете мне эту истину, я стала такой, как вам хотелось — бесчувственной и подвластной вашей воле. Вы заигрались в богиню, которой возомнили себя. Что ж, может быть, у вас и были на то основания. Но я не хочу жить в мире, созданном вами — я буду создавать свой. Прощайте.
С этими словами она вышла из кабинета и прикрыла за собой дверь.
Последняя схватка с Даран оказалась первой, выигранной ею, но победа в одном означала поражение в другом.
Иннин медленно прошла по полупустым дворцовым коридорам.
Восемь лет назад она появилась здесь, не взяв с собой ни одной вещи из дома, и точно так же, ни с чем, она уходила теперь. Прощаться ей было не с кем — подруг она также не завела.
Пришла никем — и уходила никем, не добившись ничего, кроме жалкой победы в словесном поединке.
Добравшись до своей бывшей комнаты, она сняла с себя накидку жрицы, аккуратно свернула её и положила на постель, на мгновение задержав руку на животе.
«Пусть это лучше будет мальчик», — подумала Иннин со вздохом.
И представила себе — рыжеволосый Хатори с чёрными глазами Саньи. Или, наоборот, чёрные волосы Саньи с гранатовыми глазами Хатори… В любом из вариантов, воображаемый юноша выходил похожим и на Хатори, и на Хайнэ одновременно, и, возможно, так и должно было быть — ведь только их двоих Иннин и любила в жизни.
Мысль эта заставила её улыбнуться, и она поторопилась вернуться к обоим своим братьям, с которыми отныне не собиралась расставаться.
— Что ты думаешь насчёт того, чтобы отправиться в Арне? — перво-наперво спросила Иннин у Хайнэ.
Тот кивнул, хотя взгляд его наполнился горькой тоской.
— Я согласен, — сказал он. — Весна в Арне начнётся раньше, чем здесь… Хочу снова слышать шум горного потока под окнами.
Иннин перевела взгляд на Хатори, расстилавшего постели для себя и Хайнэ в глубине комнаты.