Проще, чем анатомия
Шрифт:
Раиса молчала, хотя про себя думала, что коли уж пленный, то не худо было бы и скрутить. Мало ли что, побитый. Руки целы, может дел наворотить. Вот собственной портупеей и связать, паразита.
– Оружие отнять надо было!
– тут же подхватила Настя Прошкина, та, что Мухиной прозвище дала.
– Так его не было, - подсказал ей кто-то, - этот вражина его сперва в землю запрятал, а после вытащил.
– В реальности, пистолет, скорее всего, был бы на страховочном шнуре. Кобуру она проверила, а шнур на ремне - нет. Ну, и - оружие у раненого лучше отбирать сразу всегда, - здесь командир остановил рассказ и внимательно посмотрел на слушательниц - все ли поняли, все ли запомнили важное.
– Если свой
– А разве пистолет, когда в земле, стрелять будет? Винтовку вон небрежно вычистишь — сразу наряд получишь, потому что в бою отказать может. А пистолет?
– это опять Вера. Ей все надо узнать до тонкости. И раз уж сказали, что на вечернем этом занятии можно обращаться не по уставу, а по отчеству, снова руку тянет, как в школе, - Алексей Петрович, разве так стрелять можно?
– Можно. Но взвесив последствия. Если ствол, например, забит землей плотно - его при выстреле разорвет. Но, если от взрыва оружия в руках хуже не будет - то можно и нужно стрелять и так. А во всех остальных случаях - за чистотой оружия следить пуще, чем за чистотой ног! Что же, по практике почти все увидели сами, остальное - с минимальной подсказкой. Оценка группе “отлично”. И кажется, у нас вскипел самовар, очень вовремя. Наливайте чай, товарищи.
Чай и в самом деле пришелся кстати, к ночи похолодало. Сидели тесно, греясь друг о дружку. А командир, уже не прежним лекторским голосом, а так, будто и в самом деле рассказывал сказку, начал:
– Давно, лет сто назад, жил в Швейцарии человек по имени Анри Дюнан. Родился он в небедной семье, получил неплохое образование, занимался, как положено, всякой благотворительностью, “Ассоциация молодых христиан”. Было ему двадцать один год, когда вместе с еще несколькими швейцарцами решил начать свое дело.
– Буржуй, значит, - прошептал кто-то из темноты, будто конспектируя.
– И так сказать можно. Но - не торопимся, мы пока только начинаем. Однажды дела занесли Дюнана в Италию, где в то время шла война. И оказался он в маленьком городке под названием Сольферино, где столкнулись в бою французская и австрийская армии. Это встречное сражение назовут потом крупнейшим в Европе. Победы оно не принесло никому, его завершила непогода. Над полем боя разразилась сильнейшая гроза с ливнем и градом. А в крохотный городок привезли раненых. Около десяти тысяч. Примерно столько же, сколько в Сольферино всего проживало людей.
Раиса слушала вместе со всеми, и успела позабыть, как после сегодняшних учений гудят от усталости ноги. Давно не слышала она таких рассказов, наверное, с самой Москвы, с памятного сорокового года. Пожалуй, на тех курсах лучшего лектора, чем Алексей Петрович было не найти. А истории этой она прежде не знала. То есть, помнила, конечно, что основал Красный Крест швейцарец, что звали его Анри Дюнан, и было это в XIX веке. Но на том, наверное, и все.
Человек в белом костюме, богатый коммерсант, только что прибывший из тропиков, стоит посреди города, переполненного чужими страданиями. Наверное, столько измученных, окровавленных людей не только ему не приходилось видеть в жизни, не всякому врачу их столько доводилось повидать. Что бы сделал обычный штатский на чужой войне?...
Дюнан был человеком сострадательным и честным. А еще - умел действовать. И он не стал заламывать руки, а послал своего кучера в соседний город - за продуктами и бинтами. В Сольферино не нашлось
– Дюнан написал книгу "Воспоминание о Сольферино" и разослал ее по всей Европе. Он не был врачом, но он был человеком с огромным сердцем, который не смог пройти равнодушно мимо того, что увидел. Он рассказал обо всем, чему был свидетелем. О страдающих людях, о врачах, которые не спят сутками, делая операции и перевязки. Кто-то терял сознание от усталости. Один хирург настолько измучился, что два ассистента поддерживали его под руки, чтобы он мог продолжать работать.
Девчата слушали, притихнув. Едва ли им приходилось о чем-то подобном читать. И на курсах РОКК о таком точно не расскажут. И по их лицам Раиса понимала, что сейчас они примеряют это знание к себе. Отчаянный швейцарец совершил почти невозможное. В древности такого человека назвали бы святым. А он был тем, кем был. Человеком с огромным сердцем, ни больше, ни меньше не прибавишь.
Но Дюнану было мало написать книгу. Он основал общество. В основу его эмблемы лег флаг Швейцарии, только цвета поменяли местами. Так и появился Красный Крест.
Когда рассказ дошел до того, как Красный Крест отрекся от своего создателя, разорившегося и потерявшего все, что имел, по отряду прокатился тяжкий вздох.
– Дюнан еще мелькнул в Париже, во время Франко-Прусской войны. Последние свои деньги он роздал там раненым. И как раз там, в Париже, к нему подбежал пожилой человек с одной рукой и закричал: "Я узнал вас, вы - господин в белом! Пойдемте, я представлю вас моей семье. Они увидят, кто вернул им сына, мужа и отца."
И Дюнан исчез. Просто ушел в никуда.
“Предатели!
– дрогнувшим голосом сказала Вера.
– Они же его просто предали… Как же так?”
Сказка, как положено сказке, завершилась все-таки хорошо. По крайней мере, справедливо и честно. Создатель Красного Креста не остался в одиночестве и до конца жизни помогал обездоленным и больным, отказавшись от богатого пенсиона, который ему наперебой начали предлагать те, кто чуть не позабыл о его имени.
Но история о том, как на заре появления Красного Креста мечтали сделать его для всех воюющих сторон общим, и в ту пору звучала наивно. А сейчас, выглядела так и невозможной. Если враг хочет тебя убить, то ему плевать, кто ты.
– Неужели они и впрямь верили, что враги не тронут санитаров?
– спросил кто-то.
– Тогда, товарищи, впервые и появилось понятие “нонкомбатант”, то есть “не боец”. При армии, но не воюет. В то время к ним относили врачей, священников и журналистов. Воевать, по международным законам, нонкомбатанту и сейчас воспрещается. Чтобы не было такого, что как в бою - он стрелок, а как в плену - священник и отпустите немедленно. Но носить оружие для самообороны, защиты раненых и поддержания порядка врачи и санитары имеют право даже по самой сухой букве закона. А сейчас - так и обязаны. В бою участвовать не должны - и не потому, что закон такой, а потому, что санитар, врач, танкист, артиллерист, летчик, командир - больше пользы принесет на своем месте, чем будучи плохим стрелком. Хотя и такое бывает, что “все способные держать оружие…”. Так что стрелять будем, но, для упрощения и ускорения подготовки - на двести метров. Немцы законов войны не соблюдают и не собираются! Ничего нового в этом нет - еще англичане в прошлом веке шутили, что репутация джентльмена к западу от Суэца, это Египет, в те времена у них примерно там кончалась “цивилизация” и начиналось “варварство”, никак не зависит от его поведения к востоку от Суэца. Не ждите, что немцы будут уважать Красный Крест. Разве что после войны, на суде, они о нем вспомнят, когда будут оправдываться. Но ответить им придется по всей строгости.