Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
Шрифт:
Рабочий вопрос
В рабочем вопросе лидеры Северного правительства изначально отводили государственной власти прежде всего посреднические и контролирующие функции. Однако, так как большинство частных предприятий закрылось уже до начала или во время Гражданской войны, государство превратилось из посредника в монополиста, который диктовал рабочим условия труда. Таким образом, рабочий вопрос в Северной области почти сразу оказался сведен к взаимоотношениям рабочих государственных предприятий с казной, а также к проблеме политических и экономических прав рабочих организаций.
В первые недели существования Северной области взаимоотношения рабочих и белого правительства складывались благоприятно. Многие рабочие Архангельской губернии с удовлетворением восприняли антибольшевистский переворот, надеясь на регулярную выплату заработной платы, лучшее продовольственное снабжение и освобождение рабочих организаций от усилившегося давления со стороны властей. Группы рабочих даже участвовали в восстании в Архангельске 2 августа 1918 г., а в последующие дни рабочие собрания направляли приветствия в адрес Верховного управления [565] .
565
Резолюции
Со своей стороны, социалистический кабинет уже в первые дни подтвердил основные достижения революции в области рабочего законодательства, в частности 8-часовой рабочий день, больничное страхование, право рабочих на оплачиваемый отпуск и на коллективные договоры, а также запрет на женский и детский ночной труд [566] . Немедленной отмене подлежал только рабочий контроль над производством, на который возлагалась вина за содействие упадку промышленности. Кроме того, объявив о восстановлении независимых рабочих комитетов и профсоюзов, правительство запретило им вмешиваться в хозяйственную деятельность предприятий, проводить собрания в рабочее время, а также требовать выплат от предпринимателей в пользу рабочих организаций [567] .
566
Собрание узаконений и распоряжений ВУСО/ВПСО. 1918. № 1. Ст. 20, 72; Вестник ВПСО. 1918. 27 нояб.; ГАРФ. Ф. 19. Оп. 1. Д. 2. Л. 11–12 (воззвание управляющего Отделом труда М. Лихача к рабочим Архангельска и губернии, 7 августа 1918 г.).
567
Собрание узаконений и распоряжений ВУСО/ВПСО. 1918. № 1. Ст. 9; ГАРФ. Ф. 18. Оп. 1. Д. 13. Л. 31–31 об., 35–36; Ф. 4065. Оп. 1. Д. 1. Л. 71 (Положение о рабочих комитетах и постановление управляющего Отделом труда, 18 сентября 1918 г.). Рабочее законодательство ВУСО было созвучно постановлениям других антибольшевистских социалистических правительств 1918 г., которые подтвердили революционное рабочее законодательство, но требовали от рабочих также ограничить свои «классовые» запросы интересами восстановления промышленности и воссоздания государства. См.: Katzer N. Die Weisse Bewegung in Russland. S. 477–483.
Члены правительства полагали, что эти положения могут в достаточной мере защитить интересы рабочих и что государственной власти не следует раздавать рабочим новые громкие обещания. Как подчеркивал управляющий Отделом труда М.А. Лихач, главной задачей «демократии» было «удержать позиции, завоеванные февральской революцией». Дальнейшее развитие социального страхования и улучшение положения рабочих должно было стать результатом роста промышленности и «организованности рабочего класса» [568] .
568
ГАРФ. Ф. 19. Оп. 1. Д. 2. Л. 11–12 (воззвание Лихача к рабочим, 7 августа 1918 г.). См. также: Тезисы доклада М.А. Лихача «О задачах рабочей политики» на VIII совете партии эсеров, май 1918 г. // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы / Сост. Н.Д. Ерофеев. Т. 3. Ч. 2: Октябрь 1917 г. – 1925 г. М., 2000. Док. 52. С. 385–388; Мартынов М. О социальном страховании в России // Возрождение Севера. 1918. 19 сент.
В своих взаимоотношениях с рабочими казенных предприятий правительство стремилось подать пример того, как выполнение уже имеющихся норм способно улучшить положение рабочих. Так, с рабочими архангельского порта и судоремонтного завода осенью 1918 г. казна перезаключила коллективные договоры, подтвердив, в частности, 8-часовой рабочий день, право рабочих на четыре недели оплачиваемого отпуска в год и на получение заработной платы во время простоев предприятия. Дневная норма выработки была сокращена на 40 % по сравнению с довоенной, учитывая сокращение рабочего дня и общее снижение производительности труда. При этом сверхурочные работы оплачивались в полуторном размере [569] .
569
Собрание узаконений и распоряжений ВУСО/ВПСО. 1918. № 1. Ст. 172, 180.
Ставки заработной платы, выработанные согласительной комиссией из представителей управления порта и профсоюзов, были основаны на прожиточном минимуме. Даже рабочий низшей квалификации получал в месяц 400 руб., что позволяло ему покупать ежемесячно, среди прочего, 30 фунтов хлеба, 15 фунтов трески, 30 фунтов картофеля и 4 фунта мяса. Более 100 руб. в месяц отчислялось на покупку одежды. Профсоюзы первоначально настаивали на том, что рабочему раз в год также положено покупать парадный костюм стоимостью в 500 руб. Однако правительство при утверждении договора отменило соответствующую надбавку к зарплате, видимо посчитав, что во время Гражданской войны рабочие могли обойтись и без парадного костюма. Подобные же права и нормы оплаты были гарантированы рабочим и служащим других казенных предприятий, в частности железных дорог [570] . Таким образом, ставки оплаты труда отнюдь не были «голодными». По договорам положение рабочих было заметно лучше, чем, например, у мелких государственных чиновников, заработная плата которых, как и в годы мировой войны, существенно отставала от роста цен [571] .
570
ГАРФ.
571
Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 93. О положении архангельских рабочих и чиновников в годы мировой войны см.: Трошина Т.И. Архангельск в годы Первой мировой войны. С. 192.
Переговоры с профсоюзами, которые предшествовали перезаключению коллективных договоров, свидетельствовали о том, что правительство признает представительную роль рабочих организаций. Права профсоюзов были прописаны и в коллективных договорах. Также, хотя профсоюзы не могли вмешиваться в хозяйственную деятельность и не контролировали наем и увольнение рабочих, управляющие казенными предприятиями обязаны были сообщать им обо всех кадровых переменах и в случае особо резких возражений должны были считаться с мнением рабочих организаций [572] .
572
Собрание узаконений и распоряжений ВУСО/ВПСО. 1918. № 1. Ст. 172, 180.
Таким образом, Северное правительство демонстрировало политическую волю и желание улучшить положение рабочих. При этом перезаключение коллективных договоров и другие инициативы, начатые еще при социалистическом Верховном управлении, были продолжены и его преемником – либеральным Временным правительством Северной области. Однако буква договоров разбилась об экономическую реальность.
Испытывая постоянные финансовые трудности, казна уже осенью 1918 г. стала задерживать выплату зарплат – задержки составляли месяц и даже более [573] ; 8-часовой рабочий день не соблюдался, так как в связи с войной на предприятиях вводились обязательные сверхурочные работы. А в 1919 г., чтобы не допустить перебоев в работе заводов, портов и железных дорог, были отменены все отпуска. В некоторых случаях администрация предприятий самостоятельно пересматривала пункты договоров. Так, Управление мореплавания и портов уменьшило неоправданно высокую, с его точки зрения, зарплату некоторых категорий рабочих [574] .
573
О задержках выплат рабочим см.: ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 3. Л. 213; Д. 4. Л. 51 об.; Д. 9. Л. 112 (журналы заседаний ВПСО, 13 ноября, 30 декабря 1918 г. и 29 января 1919 г.).
574
ГААО. Ф. 50. Оп. 5. Д. 1. Л. 69 об. (письмо Архангельского совета профсоюзов Земско-городскому совещанию, август 1918 г.).
Рабочие, в свою очередь, также не считали себя связанными рамками договоров. Производительность труда продолжала снижаться. Например, портовые грузчики весной 1919 г. произвольно уменьшили рабочий день с 8 до 6 часов и не выполняли установленные нормы выработки, что вынуждало русские и союзные власти сокращать поставки грузов в архангельский порт [575] . Многие рабочие не считали сверхурочные работы обязательными, даже если они касались военных заказов и перевозок. Тем временем профсоюзы требовали предоставлять за сверхурочные работы, помимо полуторной оплаты труда, еще один продовольственный паек и лишний день отдыха [576] .
575
Об этом см.: ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 62. Л. 59–59 об. (письмо финансового агента ВПСО в Лондоне А.С. Остроградского послу Набокову, 9 июля 1919 г.).
576
Об отказе железнодорожных рабочих от сверхурочных работ см.: ГАРФ. Ф. 18. Оп. 1. Д. 16. Л. 70–71 (письма прокурора И.А. Дуброво генерал-губернатору, 23 января 1919 г.). См. также: Овсянкин Е.И. Архангельск. С. 165.
Вопреки официальным запретам рабочие и профсоюзные организации по-прежнему прибегали к забастовкам, чтобы добиться осуществления своих экономических требований, не считаясь с военным положением Северной области. Так, в октябре 1918 г. забастовали двинские речники, возмущенные задержкой заработной платы, и тем самым прервали снабжение фронта по Северной Двине на несколько дней. В ноябре 1918 г. забастовкой угрожали почтово-телеграфные служащие Мурмана, требуя увеличения продовольственного пайка. На Мурманской железной дороге стачки дорожных и строительных рабочих с требованием выплатить прежние долги по зарплате были постоянным явлением, что вело к перебоям в железнодорожном сообщении, авариям и поломкам [577] .
577
ГАРФ Ф. 16. Оп. 1. Д. 3. Л. 95, 133 (журнал совещания по обсуждению мер, связанных с управлением Мурманским районом, 20 октября 1918 г.); Ф. 29. Оп. 1. Д. 1. Л. 115–115 об. (телеграмма председателя собрания телеграфных служащих г. Александровска правительственному комиссару Мурманского края Ермолову, 27 ноября 1918 г.); Борьба… на Мурмане. Док. 250, 251, 252; Maynard C. The Murmansk Venture. P. 73–79, 121, 123, 154, 160; Robien L. de. Journal d’un diplomate en Russie. P. 337.