Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
Шрифт:
Положение солдатских семей, обеспеченных бесплатным продовольственным пайком и денежным пособием, было привилегированным по сравнению с другими жителями губернии, многие из которых из-за остановки промыслов и развала хозяйства зависели от нерегулярных государственных пособий. Оно также отличалось в лучшую сторону от положения военнослужащих на других белых территориях, где офицерское жалованье было минимальным, а солдаты и их семьи часто вовсе не получали или получали лишь незначительные пособия от казны [595] .
595
Сравни, например, с положением офицеров и солдат на белом юге России, см: Федюк В.П. Белые. Антибольшевистское движение на юге России. 1917–1918 гг. Ярославль, 1996. С. 86, 100, 111; Kenez P. Civil War in South Russia, 1919–1920. P. 27.
Продовольственный паек и денежные пособия помогали Северному правительству поддерживать если не боеспособность, то по крайней мере значительную
596
См. приказы Миллера от 23 августа и 24 октября 1919 г. в: Борьба… на Мурмане. Док. 203, 292.
Медицина и борьба с эпидемиями
Забота Северного правительства о благосостоянии населения проявилась также в его акциях по борьбе с эпидемиями. В годы Гражданской войны эпидемии не различали линий фронтов и широко распространялись в связи со всеобщим недоеданием и нехваткой врачебной помощи. Они повлекли за собой небывалое количество жертв, унеся вместе с голодом значительно больше жизней, чем боевые действия противоборствующих армий [597] .
597
Об изменении численности населения и роли эпидемий в Гражданской войне см.: Население России в ХХ веке. Т. 1: 1900–1939. М., 2000. С. 91–107; Adamets S. Guerre Civile et Famine en Russie: Le pouvoir bolchevique et la population face `a la catastrophe d'emographique 1917–1923. Paris, 2003.
В Северной области недостаток питания, приток беженцев при перемещении линии фронта и постой войск в крестьянских домах способствовали распространению эпидемий. Тем временем медицинская помощь населению сократилась до минимума. Почти все имевшиеся на Севере земские врачи, влючая женщин-врачей, были мобилизованы для обслуживания нужд армии. В результате к концу 1919 г., например, в Архангельском уезде из семи земских врачей остался только один, в Холмогорском уезде работал один врач вместо пяти. В Онежском, Пинежском и Печорском уездах врачей не было вовсе и помощь населению изредка оказывали находившиеся там военные врачи. Схожее положение наблюдалось и с фельдшерами. В уездах действовало меньше половины фельдшерских пунктов, в большинстве из которых не имелось почти никаких лекарств и медицинских принадлежностей [598] .
598
См.: ГАРФ Ф. 16. Оп. 1. Д. 101. Л. 4 об. – 7 об., 9, 11 об. (сообщения уездных представителей на губернском земском собрании, 4 февраля 1920 г.). Постановления о мобилизации врачей см.: Собрание узаконений и распоряжений ВУСО/ВПСО. 1918–1919. № 1, 7. Ст. 40, 310.
Не встречая противодействия, эпидемии стремительно распространялись по губернии. Вначале пришла «испанка», которую осенью 1918 г. занесли на Север союзные солдаты. Быстро охватив все уезды, эта разновидность гриппа поразила в Северной области в общей сложности около 30 тыс. человек. В некоторых уездах болело до 15 % всех жителей. Население нередко заболевало целыми деревнями и умирало семьями. Северное правительство, узнав о масштабах эпидемии, при содействии земств стало создавать летучие эпидемические отряды. Как правило, они состояли из врача и нескольких фельдшеров, которые переезжали из одной пораженной местности в другую, пытаясь оказать населению посильную помощь. Но, несмотря на усилия врачей, болезнь унесла в губернии около 2,5 тыс. жизней [599] .
599
Эпидемические сводки см.: ГААО. Ф. 1865. Оп. 1. Д. 631. Л. 104–105 (доклад медико-санитарного отдела губернской земской управы, май 1918 г.); Вестник ВПСО. 1918. 11, 12, 18, 29 и 29 окт., 8, 13, 17 и 28 нояб., 17 дек.
Как только в конце 1918 г. отступила «испанка», Северную область охватила эпидемия сыпного тифа. Смертность от тифа достигала 25 % от числа заболевших вместо обычных по тем временам 12–15 %. Наученное опытом борьбы с «испанкой», Северное правительство немедленно выделило на борьбу с эпидемией около полумиллиона рублей, занялось организацией эпидемических отрядов и наладило посылку лекарств в пораженные районы. В итоге к концу апреля 1919 г. удалось сбить эпидемическую волну [600] . Но и потом по Северной области продолжали ходить массовые заболевания, в частности цинга, вызванная плохим питанием и отсутствием свежих овощей. Особенно страдал от цинги самый северный Мурманский край. Белое руководство создало для цинготных специальные поселки, где заболевшим полагались увеличенный паек и наблюдение фельдшера [601] .
600
См. постановления ВПСО по борьбе с эпидемией тифа и эпидемические сводки: ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 9. Л. 126 об., 178, 217, 238; Д. 10. Л. 1 об., 83, 95, 105, 177–178; Северное утро. 1919. 8 марта; Русский Север. 1919. 9 марта.
601
ГАРФ.
Хотя Северное правительство быстро реагировало на появление эпидемий, эффективность его мер была не очень велика. В губернии по-прежнему не хватало врачей и медикаментов, а эпидемические отряды могли оказывать населению огромной Архангельской губернии лишь точечную помощь. Кроме того, на Севере почти отсутствовала профилактика болезней, за исключением попыток Архангельского союза кооперативов наладить выпуск листовок с описанием симптомов болезней и мер предосторожности в обращении с больными [602] . Тем не менее действия северного правительства в борьбе с эпидемиями показывали, что оно в не меньшей мере, чем советское руководство, считало заботу о здоровье населения обязанностью государства и пыталось выполнять эту обязанность даже в критических условиях Гражданской войны.
602
См., например: ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 28. Л. 15–17 (листок союза кооперативов № 20 «О сыпном тифе»).
Если северному правительству не удалось предотвратить голод и эпидемии, то, по крайней мере, его меры способствовали тому, что общие потери населения Архангельской губернии в годы Гражданской войны были относительно невелики. В то время как население Европейской России сократилось с 1914-го по 1920 г. на 5,5 млн. человек, причем в первую очередь за счет северных и центральных губерний, число жителей Архангельской губернии осталось неизменным. Это напоминало положение на других территориях, находившихся под контролем белых правительств, и являлось резким контрастом с соседними «красными» Вологодской, Вятской и Олонецкой губерниями, где население стремительно сокращалось [603] . Таким образом, устойчивая численность населения в несельскохозяйственной и экономически слабой Северной области, вероятно, была в определенной мере результатом политических шагов белой власти.
603
Сводные данные о численности населения см.: Население России в ХХ веке. Т. 1. С. 104–107.
Просвещение
Наверное, мало что пользовалось б'oльшим вниманием Архангельского правительства, чем дело народного просвещения. Как и политическая элита 1917 г., предпринимавшая масштабные просветительские усилия, белое руководство связывало с ростом образованности масс надежду на пробуждение в населении политической «сознательности» и гражданственности [604] . Также просвещение должно было помочь массам «отрезвиться» от веры в несбыточные обещания большевиков, способствовать восстановлению страны и победе белых в Гражданской войне. Как суммировал эти настроения в своей резолюции финансово-экономический совет при Северном белом правительстве: «Если будет образование, только тогда будет государство» [605] .
604
Подробнее о просветительных кампаниях 1917 г. в провинции см.: Badcock S. Politics and the People in Revolutionary Russia. Ch. 5.
605
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 17. Л. 335–336 (доклад финансово-экономического совета ВПСО, 12 февраля 1919 г.).
Взаимосвязь образования и политики лежала и в основе большевистских усилий по «политпросвещению» населения. Однако белые просветительские акции значительно отличались от красной политической пропаганды. Антибольшевистские политики и военные, имевшие часто противоположные политические взгляды, так и не смогли выдвинуть единой четкой политической программы, которая легла бы в основу пропагандистских кампаний. Кроме того, белые офицеры, наученные опытом революционного развала армии, не могли преодолеть своего отвращения перед прямой политической агитацией среди населения и солдат. Поэтому не удивительно, что действовавшее с осени 1918 г. агитационно-информационное бюро печати при Северном правительстве около полугода не могло наладить даже выпуск собственных печатных изданий [606] . Отделение военной пропаганды при белом штабе было создано только весной 1919 г. в ответ на резкое усиление большевистской пропаганды за линией белого фронта и восстания в белых частях. Оно начало рассылать в полки газеты и листовки, открыло в Архангельске солдатский клуб и организовало поездку на фронт передвижной актерской труппы. Однако штаб предпочитал информационные материалы агитационным листовкам, а концертная труппа во главе с бывшим актером столичного Александринского театра В.Н. Давыдовым ставила исключительно довоенные водевили и классический репертуар [607] .
606
См.: ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 3. Л. 42 об. – 43; Ф. 17. Оп. 1. Д. 18. Л. 1–5; Ф. 19. Оп. 1. Д. 2. Л. 76 об. (постановление ВПСО о бюро печати, 14 октября 1918 г., и доклады начальника бюро печати С.Н. Мацкевича о деятельности бюро).
607
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 23. Л. 18 (инструкция штаба по организации пропаганды, 28 августа 1919 г.); Ф. 19. Оп. 1. Д. 40. Л. 17–18 об. (доклад начальника Бюро печати А. Драшусова, не позднее 5 сентября 1919 г.); Марушевский В.В. Год на Севере // Белое дело. Т. 2. С. 39; Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 79–80.