Роман роялиста времен революции :
Шрифт:
Но если ихъ отказъ вернуться въ Парижъ, несмотря на формальное приказаніе короля, повидимому и подтверждалъ это мнніе, все-таки Вирье не могъ допустить, чтобы иностранецъ осмлился обратиться къ нимъ съ своими вопросами.
"Быть не можетъ, — пишетъ Анри, — чтобы наши принцы отнеслись въ Монтальбано какъ къ равному себ, или стали бы себя компрометировать заявленіемъ своихъ принциповъ, или изложеніемъ своихъ политическихъ взглядовъ… "Но мн кажется совершенно невроятнымъ, чтобы какая-то невдомая личность позволила себ подобную нескромность въ качеств уполномоченнаго какого-то таинственнаго лица…"
Монтальбано клялся,
Жилліе и Вирье безпрестанно возвращались къ этому ужасному событію и отпладывали отъздъ со дня на день. Но напрасно они повряли свои опасенія принцесс Елизавет; принцесса была непреклонна въ своемъ желаніи, и велла немедленно собираться въ путь.
Для Вирье не оставалось ничего боле, какъ повиноваться.
Два года раньше, энтузіазмъ Анри помогъ бы ему… Но теперь опытъ научилъ его относиться къ себ съ такимъ же недовріемъ, какъ и къ другимъ. Надо было, по крайней мр, проврить, тмъ боле, что это являлось возможнымъ, вс завренія, которыя прорывались у Монтальбано. Если они не подтвердятся — можно и не идти дальше.
Такъ какъ авантюристъ особенно налегалъ на то, что у него много приверженцевъ среди интеллигенціи австрійскихъ войскъ, расположенныхъ въ Бельгіи, то Вирье ршилъ вмст съ Жилліе, что для того, чтобы убдиться въ этомъ, можно прохать черезъ Монсъ, Намуръ и Люттихъ. Разъ уже былъ намченъ маршрутъ, ничто не могло задерживать боле отъзда.
17 декабря 1791 г. Анри выхалъ вмст съ Монтальбано изъ Парижа, подъ именемъ графа де-Монкларъ.
Одновременно, кратчайшимъ путемъ, выхалъ и курьеръ, отправленный принцессой Елизаветой, чтобы предупредить графа д'Артуа и Monsieur o прибытіи къ нимъ одного развдчика съ важнымъ сообщеніемъ.
Анри смотрлъ на результатъ этой послдней жертвы безъ всякихъ иллюзій. Онъ шелъ къ цли, какъ солдатъ, безъ оглядки. Еслибы онъ оглянулся, хватило ли бы у него силъ бросить всхъ своихъ близкихъ, которымъ онъ даже не сказалъ о своемъ отъзд?
Быть можетъ, его сердце не выдержало бы при вид смертельнаго страха тхъ, которые одновременно съ нимъ покидали очагъ счастливыхъ дней…
Помимо сомнній въ успх своего путешествія, ничто не могло быть для Анри боле непріятнымъ, какъ поздка въ Кобленцъ. Тамъ ему предстояло столкнуться съ эмиграціею, которой онъ былъ всегда такимъ непримиримымъ врагомъ.
Письма, время отъ времени получавшіяся имъ отъ Вирье-Бовуара, были не такого свойства, чтобъ измнить его чувства. Никто лучше виконта не могъ бы сообщить Анри о безплодности испробованныхъ тамъ усилій.
Тамъ мечтали о возстановленіи Версаля со всмъ его великолпіемъ, съ его этикетомъ. Эмигранты всми силами старались тамъ загальванизировать свое прошлое.
Подобно старому герцогу де-Сенъ-Симонъ, который, съ отчаянія отъ своего безсилія, женившись слишкомъ поздно, придумалъ себ въ утшеніе влзать къ герцогин по шелковой лстниц, которая нкогда вводила его къ счастью, и пажи, мушкетеры, легкая конница, эмигранты всякаго сорта, пролзали черезъ окна замка Шумберлустъ, чтобъ воскрешать свои прежнія почести и положенія.
Весь этотъ уморительный персоналъ, "который, по выраженію Риволя, въ зависимости отъ того, смотрли ли на него изъ Кобленца или изъ Парижа, заставлялъ смяться или
"…Такъ какъ ты увдомляешь меня о своемъ прізд,- писалъ ему виконтъ де-Вирье, — повторяю теб, дитя мое, что у тебя есть враги въ Кобленц и враги многочисленные.
"У общественнаго дла они тоже есть и весьма опасные. Чрезмрное честолюбіе одного изъ вожаковъ (Калоннъ), честолюбіе, превышающее его средства, старая интрига пересаженныхъ сюда царедворцевъ, плюсъ интрига новыхъ авантюристовъ, которые явились въ надежд поживиться и нажиться, тоже легкомысліе, та-же болтливость, та-же наглость, которая насъ повсюду всегда выдавала, вотъ что я здсь вижу… Прибавь къ этому хвастовство, самое отвратительное самомнніе, дурацкую злобу, безграничную жажду мести, а кром того духъ мятежа, отсутствіе субординаціи — вотъ теб довольно врная картина нашего настроенія…".
Съ этому изображенію, и безъ того не особенно лестному, было прибавлено виконтомъ еще нсколько штриховъ, особенно грозныхъ для Анри:
"…Въ нагломъ злоупотребленіи побдою, которой мы еще не одержали, мы проклинаемъ, осуждаемъ всхъ тхъ, которые еще не перебрались сюда, чтобы увеличить нашу численность… Мы чуть ли не назначаемъ срокъ, посл котораго не будемъ уже приниматъ тхъ запоздалыхъ, которые явятся отнимать у насъ часть нашихъ выгодъ…"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кто не слыхалъ объ отел "Трехъ Коронъ", въ которомъ прибывшіе въ Кобленцъ въ понедльникъ собирались, чтобы освистать тхъ, кто прибывалъ во вторникъ, которые въ свою очередь освистывали тхъ, кто прізжалъ въ среду? — и все это, къ удовольствію цлой толпы хорошенькихъ женщинъ, налетвшихъ туда, чтобы изображать изъ себя Агнесъ Сорелей скоре, чмъ Жаннъ д'Аркъ [63] .
Связываться съ приверженцами конституціи, "подъ лицемрною маскою которыхъ скрывалось разложеніе", какъ писалъ Водрейль, никто въ Кобленц не считаетъ за нчто даже возможное…
63
Находимъ эти подробности въ письн де-Симолена, русскаго министра: "…М-me де-Бальби, и m-me де-Поластронъ, любовницы обоихъ братьевъ (Monsieur и графа д'Артуа), завидуютъ одна другой. Первая занимаетъ дачу около Кобленца, усграиваетъ у себя ужины, игру, какъ въ Люксембург. Другая же критикуетъ ея обстановку… а принцъ де-Конде, m-me де-Монако и ихъ друзья образуютъ отдльный маленькій дворъ…" (Collection Feuillet de Conches, т. II, стр. 240).
И вотъ за это-то невозможное Анри предстояло взяться…
Конечно, онъ предпочиталъ еще это своимъ свиданіямъ на един съ Монтальбано, "хотя онъ не являлся къ нему иначе, какъ съ заряженными пистолетами, а если имъ случалось ночевать подъ однимъ кровомъ, то имлъ всегда при себ на готов шпагу…"
"Хотя я долженъ сознаться, — прибавляетъ Анри, — что все, что я видлъ, подтверждало слова авантюриста.
"Едва мы переступили черезъ границу, какъ я узналъ, что каждый день прибывали изъ Германіи рекруты, повозки, нагруженныя телги… Я насчиталъ 109 транспортовъ изъ Ахена до Кёльна… и весьма возможнымъ являлось завреніе моего спутника, что въ самомъ непродолжительномъ времени въ Бельгію прибудутъ 10 тысячъ людей, готовыхъ къ походу…