Роман роялиста времен революции :

Коста-Де-Борегар Шарль-Альбер

"Но ваша роль, любезный графъ, тмъ не мене, не окончена. Принцы требуютъ отъ васъ другихъ услугъ. Они желаютъ, чтобы вы отправились въ Туринъ и чтобы вы представили тамъ вашъ проектъ военной организаціи, который вы выработали для южныхъ провинцій…"

Прибытіе въ Кобленцъ аббата Клода Аллье дйствительно заставило принцевъ и ихъ совтчиковъ обратить вниманіе на планъ, предложенный Salon fran`eais и уже почти забытый.

Съ первой же аудіенціи, доблестный организаторъ лагеря, де-Жаллезъ, заявилъ, что готовъ присоединиться въ своихъ попыткахъ съ попыткамъ

провинцій Ліонне, Дофине, дю-Форезъ. Увы! на этотъ разъ дло шло не о препровожденіи короля въ Ліонъ, но о послдней запруд, которую можно было противупоставить все захватывающей революціи.

Вирье слишкомъ хорошо зналъ эти провинціи и былъ такъ близко заинтересованъ проевтами, которые собирались воскресить, что Флаксланденъ не могъ не свести его съ аббатомъ Алліе.

Долго длились совщанія, о результат которыхъ упоминается Анри въ одной записк.

Военные вопросы, финансовые, разсматриваются въ ней въ мельчайшихъ подробностяхъ, и изъ его замтокъ видно, что съ нсколькими сотнями тысячъ франновъ, при поддержк правильнаго войска, можно было выступить въ походъ.

Правильное войско было указано — это была армія его величества короля Сардинскаго.

"…Позжайте же какъ можно скоре, любезный графъ, — писалъ Флаксланденъ Анри, увдомляя его, что выводы его записки приняты принцами. — Мн поручено просить у вашей преданности еще этой жертвы. Изъ нашихъ послднихъ разговоровъ вы знаете, чего слдуетъ добиваться въ Турин".

Анри покорился. Но въ его отвт было столько же смиренія, сколько и отчаянія.

"Ваше требованіе повергло меня въ большое затрудненіе, — писалъ онъ Флаксландену. — Мое повиновеніе принцамъ обязываетъ меня не останавливаться ни передъ чмъ — я долженъ ршиться на эту поздку, чего бы мн это ни стоило — разъ они этого требуютъ… Я отправлюсь въ путь, вспоминая врнаго Зопира…"

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Зопиръ отправился въ вчность безъ ушей и безъ носу… Судьба его весьма печальна. Но разв она печальне судьбы Вирье?

У Вирье не было больше ни силъ, ни денегъ.

Онъ покидалъ Кобленцъ убитый разочарованіемъ, замученный страданіемъ. И вотъ онъ отправляется отстаивать интересы короля въ то самое время, какъ Людовикъ XVI утверждаетъ декретъ, въ силу котораго вс имнія эмигрантовъ секвеструются.

Анри былъ теперь эмигрантомъ за то, что такъ безполезно потратилъ время въ Германіи.

9 февраля, въ день голосованія этого декрета въ Собраніи, Вирье дрожалъ въ Кобленц въ своемъ чердак.

30 марта, въ тотъ день, когда король утвердилъ декретъ, онъ отправился въ Туринъ.

Полное раззореніе, непоправимое — вотъ всть, какую онъ привезетъ жен, прозжая Савойю по пути къ Альпамъ.

Хотя его очень торопили отъздомъ въ Туринъ, но Анри ршилъ, что потерялъ столько часовъ ради службы королю, что можетъ потерять нсколько часовъ для свиданія съ женою и съ дтьми.

"Нигд не останавливаясь, онъ дохалъ до Женевы, а черезъ 8 дней посл своего отъзда изъ Кобленца, онъ прибылъ съ своей тетк, баронесс де-Блоне и свидлся наконецъ съ своей семьей. Несчастье наконецъ сжалилось

надъ близкими его сердцу боле чмъ надъ нимъ самимъ.

По словамъ его дочери, Анри такъ измнился, что его было трудно узнать. Онъ былъ страшно худъ. Онъ дрожалъ въ лихорадк, и когда эта лихорадка, которая нсколько оживляла его лицо, спадала, страшная блдность разливалась по лицу его, недавно еще столь молодому. Анри было едва 39 лтъ.

Вотъ разсказъ m-lle де-Вирье.

"…Несмотря на всю радость свиданья съ отцемъ, — пишетъ она, — его здоровье, его грусть внушали намъ серьезныя опасенія… Напрасно старался онъ насъ успокоить, казаться веселымъ…

"Было ясно, что его угнетала печальная участь, которая насъ ожидала въ будущемъ. Но у насъ были и еще другія заботы. Было извстно, что прибылъ агентъ принцевъ. Отецъ только чудомъ спасся отъ шпіоновъ, которыхъ подсылала къ намъ Женевская республика. Это чудо сотворила, вроятно, болзнь отца, благодаря которой онъ почти не выходилъ изъ дому".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Если правда, что приходится платиться за свои качества, какимъ разореніемъ для Анри явилась его преданность. По распоряженію барона де-Флаксландена ему скоро пришлось покинуть тихую семейную жизнь, чтобы снова окунуться во вс ужасы безъисходной политики.

Будетъ ли онъ счастливе въ Турин, чмъ былъ въ Кобленц? Онъ не смлъ надяться.

Его врительныя грамоты были убдительны. Его кузенъ, баронъ де-Блоне, который, сопровождая его, могъ раскрыть ему повсюду двери, ибо въ то время въ Турин савоярская врность была еще настоящимъ талисманомъ!

Наконецъ маркизъ де-Серентъ, бывшій гувернеръ дтей графа д'Артуа, который переписывался изъ Турина съ барономъ Флаксланденомъ, долженъ былъ обезпечить инкогнито "графу Монклару".

Это первое изъ выдуманныхъ именъ, подъ которымъ отнын Вирье было суждено существовать…

V.

Изъ замтокъ, оставленныхъ m-lle де-Вирье, видно, что отецъ ея имлъ нсколько аудіенцій у короля Сардинскаго.

Анри нашелъ его весьма озлобленнымъ противъ его зятей и ихъ свиты…

"…Эти люди только портятъ нашихъ людей, — безпрестанно повторялъ Викторъ Амедей III, — что касается организацій, которыя мои зятья предпринимаютъ, они могутъ заниматься ими, только не здсь…"

Не утшительны были подобныя рчи. Но он усложнялись еще политическими соображеніями, которыми сопровождалъ ихъ сардинскій министръ, баронъ Отвилль.

По его мннію, "его властелинъ былъ слишкомъ слабъ, чтобы взять на себя какую нибудь иниціативу и подвергнулъ бы себя самымъ ужаснымъ опасностямъ, если бы вздумалъ обойтись безъ опоры всхъ великихъ державъ".

Но было легко замтить въ основаніи этой выжидающей политики закваску затаенной злобы, необъяснимой въ особенности для Анри, если бы одинъ любопытный документъ не выяснилъ причины ея.

Этотъ документъ ничто иное, какъ дневникъ герцога Женевскаго, сдлавшагося впослдствіи королемъ Карломъ-Феликсомъ. Изъ него видно, что между графомъ д'Артуа и его женою существовало несогласіе.