Рождённая на стыке веков
Шрифт:
– Я Рахматова, – сделав шаг вперёд, спокойно сказала я.
– От участи своей никуда не уйти, что написано на лбу, тому и быть, – я помнила эти слова матери, сказанные мне, когда меня, одиннадцати летней девочкой, увозили в дом Турсун бая.
– Сама покажешь, или обыск устраивать? – спросил мужчина.
– Вы скажите, что? Я не понимаю Вас… – попыталась я сказать, но сильный удар сапогом мне в живот, свалил меня на пол.
Застонав от боли,
– Халида! Прошу Вас, не бейте её, она ничего плохого не сделала! – закричала она и попыталась помочь мне встать.
Но её грубо от меня оттолкнули.
– Не беспокойся и твоя очередь придёт. Давайте! – приказал он своим людям, давая добро на обыск.
Хадича заплакала, я с трудом, превозмогая боль, поднялась и мы сели на кровать. Но нам грубо велели встать. В комнате, через полчаса, было всё перевёрнуто, но конечно же, они ничего не нашли, только старые и свежие газеты, которые я иногда покупала, чтобы учиться лучше читать.
– Ничего, товарищ капитан, – сказал один из его людей.
– Давай, Рахматова, собирайся, с нами поедешь, – сказал капитан безразличным тоном.
Я была в платье, взяла тёплый платок и надела поверх ситцевого платка на голову, надела нимчу и на ноги ботиночки, купленные на рынке. Обняв на прощание Хадичу, которая не переставая плакала, я сказала ей, чтобы она была сильной.
– Оставайтесь тут до моего возвращения, – шепнула я ей на ухо.
Сильный толчок в плечо, заставил меня пойти к выходу. Свежий, холодный воздух, ударил мне в лицо, я выдохнула и сделала глубокий вздох, будто в последний раз дышала свежим воздухом. Грубо подталкивая, меня провели к чёрной, крытой машине. Окна были закрыты фанерой и куда меня везли, я не видела.
Минут через сорок, машина остановилась, мне приказали выйти. Потом, через КПП, меня провели через длинный двор и провели по не менее длинному, тёмному коридору. Маленький кабинет, с бетонными, не белёными стенами, без окон, тусклая ламочка над столом с кучей бумаг и папок, за которым сидел мужчина, с редкими волосами, и такого маленького роста, что казалось, что за столом сидит ребёнок. Но большой нос, усы и очки под такими же редкими бровями, доказывали, что мужчине довольно много лет.
– Значит это ты байская жена? Мда… у бая губа не дура, – поднимаясь из-за стола, заложив руки за спину, разглядывая меня с головы до ног и подходя ко мне, произнёс мужчина.
– Не жена я была, а прислуга, – попыталась я себя защитить.
– Молчать! – визгливо закричал мужчина.
И я поняла, что никакие слова и оправдания мне уже не помогут.
Мне казалось, что всё происходит во сне, так было нереально, что я здесь нахожусь. Хотелось проснуться и облегчённо выдохнуть. Но сильный удар кулаком по лицу, заставил меня осознать, что всё происходит на самом деле. Во рту появился неприятный, тёплый вкус крови
– Встать, байская подстилка! Встать! – завопил мужчина.
Я с трудом поднялась и села на привинченный к полу стул с металлическими ножками.
– Я сказал встать, сука, а не сесть! – его крик меня раздражал, в голове гудело от боли и непонимания – за что?
Я медленно встала. Мужчина подошёл ко мне вплотную и зыркнул глазами из-под роговых, с толстым стеклом, очков. Мне стало не по себе.
– А у бая губа не дура… раздевайся, – приказал он.
Я опешила от его слов и попятилась назад.
– Чего уставилась? Я непонятно говорю? Или по-русски не понимаешь? – с силой сдёрнув с моей головы платок, прошипел он мне в самое ухо.
– Но… как… я не могу… нет… – испуганно бормотала я.
– А с баем могла? Как он тебя ублажал, а? Вот так? – схватив меня и повалив на пол, сказал мужчина.
Я почувствовала терпкий запах из его рта, когда он стал меня целовать прямо в губы. Отбиваясь от него, я совсем обессилила, у меня онемели руки и ноги. Перестав сопротивляться, я зажмурила глаза.
– Вот так-то лучше. Ух ты! Какая у тебя кожа нежная, – произнёс он, елозя по моему телу шершавыми руками.
Платье моё было порвано, от стыда, я закрыла лицо руками и только одна мысль стучала в голове:
– Скорее бы это кончилось. О, Аллах! Прости меня.
Наконец, эта пытка закончилась, я лежала на полу совершенно обнажённая, сил хватило только прикрыть руками интимные места.
– Гоша! – натягивая на себя штаны, крикнул мужчина.
Дверь тут же открылась и в комнату вошёл верзила, под два метра ростом. Увидев меня раздетой на полу, он оскалил зубы.
– Ух ты! Ничего себе… Сладкая какая, – воскликнул он.
– Хочешь? Разрешаю, она твоя. Всё равно ей не жить, не пропадать же добру. Давай, – сказал мужчина, надевая на крупный, в прыщах нос, свои очки и внимательно посмотрев на меня.
– А то! Кто же откажется от такой? – расстёгивая гимнастёрку и быстро снимая штаны вместе с трусами, слащаво произнёс Гоша.
А мне почему-то стало всё равно, я убрала руки и отвернулась, закрыв глаза. Что происходило дальше, наверное, я и не осознавала, только сильная боль внизу живота, заставляла меня стонать. Долгие годы без мужчины, вызывали отвращение к происходящему. Большие, грубые руки, тискали моё тело, я едва вытерпела, чтобы меня не стошнило. В лицо дышало отвратительное лицо Гоши и тухлый запах изо рта, вызывал тошноту. За всем происходящим, с ухмылкой наблюдал тот, что был первым.
– Да не жалей ты её, сильнее, Гоша, давай! – с каким-то злорадством, кричал мужчина.