Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Ну ты и осёл! — сердито проворчал Сэм, когда мы отдышались.
— Ты сам пожелал историю, — весело ответил Персиваль и, посерьёзнев, добавил: — А первый граф Камлингтон действительно исчез, и его так и не нашли.
— Я знаю, а теперь умолкни, — сказал Сэм.
Я тоже знала. Но это случилось давно, ещё при Вильгельме Третьем, в тёмные времена, когда человека могли убить ради золота. Кажется, тогда вместе с ним пропали все ценности, все королевские награды, все сбережения — наследникам достался лишь особняк и земли.
Впрочем,
— Ничего, комиссар нас вытащит, — бодро сказал Персиваль. — Ведь он обещал.
— Ага, — ответил Сэм. — Вот только он не сказал господину Хардену, что бумаги уже у него. Знал, что тот полезет за ними, рискуя собой, и ни словечком не обмолвился. И о нас промолчал. Так что поди догадайся, что там в голове у комиссара!
— Мистер Харден откроет сейф и найдёт наш чертёж, а тогда явится нам на выручку, — сказала я с надеждой.
— Ага, и ему велят всё вернуть, а ему нечего возвращать, — мрачно сказал Сэм. — Верно сказал комиссар, зря мы влезли, только всё испортили.
— Мой друг склонен впадать в уныние при первых же трудностях, — громким шёпотом пояснил мне Персиваль.
Разумеется, Сэм услышал. Может, Персиваль хотел его взбодрить, но стало только хуже: Сэм ещё с полчаса нудил, что теперь-то мы уж точно не выкрутимся, и вряд ли нас вытащат без шума, а ещё у нас проблемы из-за практики. Вероятнее всего, нас исключат, и что скажут родители?
Наконец я не выдержала и сказала, что обо всём этом нужно было думать раньше, и лучше пусть Персиваль рассказывает про Безумную Бриду — и то не так страшно, как это нытьё. Сэм натянул на голову старый пиджак, съёжился и обиженно умолк.
Ночь прошла ужасно. Мы замёрзли, а вдобавок Персиваль, когда вставал размяться, заметил на косых балках какие-то царапины и принялся нас уверять, что это следы когтей Безумной Бриды.
— Какие ещё когти? Небось древоточцы проели, — возразил Сэм.
Но вставать и смотреть на балку он почему-то не захотел, да и я отказалась. Персиваль торчал там, восклицая: «Да когти же! От жуков вообще не такие следы! Подойдите, гляньте!», пока совсем не продрог, а тогда вернулся к нам.
Утром навесной замок на двери лязгнул, в нём заскрежетал ключ, и дверь со скрипом открылась. К нам пришёл Виктор, принёс кувшин воды и нарезанный хлеб. Всё это он поставил на пол.
Я взглянула на него с осуждением. Я хотела сказать, что нас непременно вызволят, а то, что они творят — подсудное дело, но Виктор меня опередил. Он достал из-за пояса молоток и негромко и задумчиво произнёс, будто говорил сам с собой:
— Я отнёс им еду, запер и ушёл. Здесь довольно темно, и я не заметил, что одна скоба едва держится. Она сорвётся, если хорошенько толкнуть дверь.
С
— Они ждали, — сказал Виктор и выдернул второй гвоздь, а затем вставил его обратно так, чтобы тот едва держался. — В одиннадцать граф куда-то отбыл вместе с миссис Харден. Миссис Колин осталась дома и должна была следить, но знала, что граф вернётся нескоро, а потому ушла на соседнюю улицу, к сестре. Она никогда не прочь её навестить и пропустить по стаканчику. Они видели в окно, как миссис Колин уходит.
Тут Виктор положил мне на колени мои часы.
— Они толкнули дверь, вырвали скобу и спустились вниз, — сообщил он, оглядывая нас. — И нашли запасной ключ слева от двери, в подставке для зонтов. Они взяли свои вещи в гардеробной у входа и ушли, заперев за собой. Ключ они оставили под камнем слева от ворот. Куда же они направились дальше? Им есть куда идти?
Он поднял бровь.
— Может быть, к Лафайету Пинчеру, — неуверенно сказал Персиваль. У него пересохло в горле, и он прокашлялся.
— Они взяли наёмный экипаж и отправились к Лафайету Пинчеру, живущему по адресу: Кленовый сквер, Длинный переулок, дом двадцать один, — кивнул Виктор. — Кто-то был так неосторожен, что уронил деньги в одну из их сумок. Денег хватило на эту поездку, и осталось ещё немного на всякий случай. Туда же упала и открытка с адресом одной милой пожилой дамы, которая рада будет их приютить, если по какой-то причине господин Пинчер не сможет этого сделать. Я не знаю, как так вышло. Я не говорил с ними, не отвечал на их вопросы, оставил еду и ушёл, как мне было велено. Как я мог догадаться, что он сбегут?
И, пожав плечами, он вышел и закрыл за собой. Мы слышали, как он осторожно запирает замок. Что-то негромко стукнуло о ступеньку — должно быть, выпал гвоздь. Виктор ещё повозился, вставляя его на место, а потом всё затихло.
— Зачем бы ему это? Совесть замучила? — спросил Персиваль.
— Ты бы раньше поинтересовался, — ответил Сэм. — Так что дальше-то? Они поверили этому старику с ужасными бакенбардами, сделали, как он велел, и сбежали?
— Ещё и как сбежали! — блеснув глазами, воскликнул Персиваль и толкнул меня в плечо, отчего я толкнула Сэма. — Ещё как сбежали! А ты сомневаешься?
Мы приободрились и принялись ждать.
Между тем я вспомнила, что говорил Персиваль о царапинах на балках, и решила поглядеть — больше для того, чтобы убедиться, что это ходы древоточцев, и высмеять его за испуг. Я уже улыбалась и прикидывала, что скажу, и тут заметила их.
Это были вовсе никакие не жучьи ходы! Четыре когтя пробороздили дерево так, что оно разлохматилось. Отметина от пятого угадывалась чуть в стороне. Вся балка была исцарапана, и на ней, внизу опоясанной ржавым железом, ещё сохранился обрывок цепи.