Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Комната? — спросила я в недоумении. — Что высчитывать, зачем?
— Ну дык, — объяснила мне она, указывая на стол в углу. — Вы ж чё намалевали?
На столе я увидела бумагу со знакомыми жирными пятнами и подошла ближе, чтобы лучше её рассмотреть.
Эти умники вправду нарисовали то, о чём я шутила: круглую комнату со скелетами и крысами, напоминающую колодец. В ней сидели трое, подозрительно похожие на нас. Надпись над рисунком гласила: «Комната для гостей». Рядом — девиз с фронтона в виде надписи на ленте: «Справедливо и честно». И ниже,
— А чё, — осторожно сказал Сэм, почёсывая в затылке, — было никак не догадаться, что мы не заперты, ежели смогли подложить эту бумагу в тайник?
— Да откудова ж мы знали, чё там у вас как! — завопила его мать. — Это вот чё, ты читать умеешь? Сы, пы…
Она яростно ткнула в лист.
— «Спасите!» А когда люди пишут «спасите»? Уж наверное, тогда, когда их надобно выручать! Или нам и дальше стоило ждать и ничё не делать?
Она разошлась, и Сэму влетело, и Персивалю тоже. Похоже, госпожа Кларк не делала различий между ними и воспитывала обоих, когда это было необходимо.
— Будет тебе, Тамми, — мягко сказала миссис Оукли. — Я думаю, они уже достаточно наказаны. Но что с настоящими бумагами, дети? Они у вас?
— Комиссар явился и всё отнял, — с досадой ответила я. — И даже не сообщил мистеру Хардену!
— Не всё, — возразил Сэм и неожиданно извлёк из-за пазухи мятый лист. — Договор-то я припрятал у себя. Сам не знаю, отчего. Показалось, будто этак надёжнее. Он ведь важней всего, договор этот…
— Сэм, ты молодец! — воскликнула я, и все захлопали в ладоши. Сэм что-то проворчал и потупился.
Мы прочли договор — нужно признать, совершенно ужасный. По нему господин Пинчер обязывался передавать права на все свои изобретения графу Камлингтону, да ещё и клялся держать это в тайне. Он даже вынужден был отчислять графу процент от ремонтных работ, которыми занимался!
— Чистой воды грабёж, — возмущённо сказала госпожа Сторм, и все её поддержали
Мы торжественно сожгли договор в камине, проследив, чтобы ни клочка не осталось. Он был заверен магией, но всё-таки не мог противостоять огню.
— Да как жа вы попали к графу-то? — спросила Хильди.
Мы рассказали (точнее, это пришлось делать мне, поскольку Сэм и Персиваль только и могли, что сопеть и съёживаться под укоряющими взглядами своих матерей). Когда я дошла до чердака, госпожа Сторм всплеснула руками и ахнула:
— Да они ж изголодались, продрогли, чё мы их мучаем? Хильди, ягодка, устрой их где-нить у камина, а я соображу чё пожувать!
И она торопливо ушла на кухню, и госпожа Кларк с ней, а Хильди живо притащила нам подушки и пледы. Вокруг нас поднялась возня — мигом появились огромные кружки с крепким и сладким чаем и сэндвичи с ветчиной, а не успели мы разделаться с ними, госпожа Сторм подала яичницу с колбасками и свежий хлеб. Мы ели прямо на ковре у камина, будто это пикник. Джейси, Джаспер и Джок выковыривали колбаски, когда мать на них не глядела, и лепили фигурки из жёваного хлеба.
Господин Пинчер вовсе не возражал, что в его доме хозяйничают.
Господин Пинчер покрутил в воздухе пальцем, нахмурился и пробормотал:
— Не работает… А! Цепляет! Вот тут чуть убавим…
И взялся поправлять чертёж, а иллюзия медленно растаяла.
Сэм глядел во все глаза, даже забыл жевать. Так и застыл с куском за щекой. Я вспомнила, как он говорил, что хотел бы стать инженером и тоже изобретать всякое.
— А что это будет? — спросил он, решившись. — П-похоже на кресло.
Он ужасно разволновался и раскрошил хлеб. Я в последний раз видела его таким, когда он осмелился заговорить со мной в библиотеке. По счастью, господин Пинчер не рассердился, что ему мешают, а с готовностью взялся объяснять, и Сэм подошёл к нему, и они погрузились в расчёты и рассуждения. Сэм прямо-таки сиял, это было видно даже сквозь иллюзию.
Персиваль мрачно хрустел огурцом, уставившись в огонь. Дита сидела рядом, то и дело поглядывая на него и улыбаясь, и его это явно не радовало. А меня терзало любопытство: поговорила ли она с мистером Харденом? Должно быть, поговорила…
— Прости меня, Сара, — сказала она, заметив мой взгляд. — Тебе столько всего пришлось перенести, и всё это моя вина. Если бы я только знала, в жизни бы не стала меняться!
— Никакая это не твоя вина, — возразила я. — Кто бы угадал, что миссис Тинкер окажется такой подлой?
— Я не могла вас предупредить, — угрюмо произнесла Шарлотта, глядя перед собой. — Если бы открылось, что я болтаю, сами понимаете, что бы со мной сделали. Я лишь надеялась, что поедет Дита — ей бы потом приказали молчать, и всё. От Сары они хотели большего…
Мисс Брок сжала её руку.
— Ты и так сделала что могла, — твёрдо сказала она. — Не вини себя!
Все загалдели, поддакивая и призывая всяческие кары на голову миссис Тинкер. Когда они умолкли, я сказала Дите:
— Мне только жаль, что тебя не было с нами, когда твой отец говорил, как много ты для него значишь. Он действительно любит тебя и сам ужасно скучал и мучился. Я надеюсь, он нашёл в себе силы откровенно с тобой поговорить? Он вовсе не собирался тебя бросать!
— Ах, Сара, я теперь всё знаю, — ответила Дита. — Всё-всё знаю. Всё равно он мой отец. Никакой другой мне не нужен! Мне только жаль, что он не открылся сразу. Неужели он так плохо знал меня, что мог подумать, будто я от него откажусь? Или он думал, я решу, что быть дочерью графа куда соблазнительнее, чем дочерью торгового представителя?
— О, так он не всё тебе рассказал, — неосмотрительно сказала я.
В этот самый момент на меня шикнули с нескольких сторон, и Персиваль толкнул меня локтем. Я умолкла, но поздно.