Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Персиваль! — ахнула я. — Здесь и правда следы когтей! Почему ты не сказал?
— Как это — не сказал? — возмутился он. — Я битый час твердил!
— Ты должен был сказать, что не шутишь!
— И я ещё виноват, — проворчал он.
Подошёл и Сэм. Он долго молчал, оглядывая пыльное и потемневшее от времени дерево с явственными метинами когтей. Они тянулись вдоль и поперёк, наслаивались и пересекались.
— Так что ж, её приковывали, эту безумную даму? — спросил Сэм, поддев цепь носком ботинка, и выжидающе поглядел
Тот развёл руками.
— Откуда мне знать? Если по правде, я её выдумал, эту Бриду. Клянусь чем хотите!
Пусть это была и выдумка, и ночь давно прошла, нам всё-таки стало не по себе. В прежние времена, и верно, сошедших с ума людей нередко держали где-нибудь в доме, причём с благой целью, ведь больницы для них походили на тюрьмы. Конечно, укрывательство запрещалось, и немудрено: безумец, владеющий магией, мог наворотить таких дел!
И здесь, на чердаке, кто-то действительно жил, сидел на цепи. И кто, будучи в здравом уме, стал бы скрести всё вокруг?
— Может, какой-то зверь? — неуверенно сказал Персиваль.
— И много ты зверей знаешь, умник, у которых лапа на человечью руку похожа? — не согласился Сэм. — И чего бы не в клетке на дворе держать?
Персиваль только поёжился и огляделся с подозрением и опаской.
— Из безумцев-то, если они искрой владели, призраки выходят отменные, — сообщил он. — Самые опасные!
— Пустые суеверия, — не согласилась я. — Ведь мы пробыли здесь ночь, и ничего. Подумаешь! Вообще не страшно.
— Точно, — поддакнул Сэм. — Да и ежели б тут был призрак, он бы и графу покоя не давал, а по тому не похоже, что его что-то тревожит. Так что нету здесь никаких дурацких призраков, и только распоследний осёл станет в них верить.
И мы, не сговариваясь, потянулись к часам, чтобы узнать, как долго ещё нам тут сидеть.
Всё случилось так, как обещал Виктор: в одиннадцать он подогнал экипаж к воротам, и граф Камлингтон и миссис Харден вышли из дома. Мы видели из чердачного окна, как они уезжают, а вскоре ушла и миссис Колин. Как медленно она брела по парку! Могла бы и поторопиться.
Сэм налёг на дверь, толкнул, и она распахнулась. Замок повис на одной скобе, а вторая сорвалась и покатилась по ступеням. Мы сбежали вниз, топоча. Нам так хотелось поскорее убраться отсюда!
У меня колотилось сердце. Я боялась, что граф зачем-нибудь вернётся. Я бы не пережила, если бы нас опять схватили! Если бы не Сэм и Персиваль, я выскочила бы наружу без накидки, позабыв сумку. Мои ноги порывались бежать, бежать, бежать — только бы не стоять!
Кажется, мы заперли за собой, и Сэм положил ключ под камень, как и просил Виктор. Парк тревожно шумел, и деревья, скрипя, тянули к нам корявые ветви. Мокрый снег всхлипывал под ногами. Мы бежали, тяжело дыша.
Сэм и Персиваль были в длинных женских пальто. Они нашли их на чердаке среди хлама — выцветшие, с полысевшими меховыми воротниками — и решили надеть, чтобы
— Экипаж! — воскликнул Персиваль и, сорвав с головы шляпку, принялся ею размахивать.
Наёмный экипаж с жёлтым фургончиком стоял на другой стороне дороги, у банка. Неясно, зачем Персиваль подавал сигналы: водитель не собирался уезжать. Мы полетели через дорогу, не глядя по сторонам. Сэм кричал: «Постойте!» и, кажется, пытался схватить меня за руку, но едва не наступил на своё пальто и отстал. Раздались два громких гудка, мимо пронёсся экипаж, совсем близко — нас толкнул порыв ветра и донеслись обрывки ругательств.
Мне было плевать. Я хотела уехать отсюда как можно дальше и как можно скорее. Я только обернулась и убедилась, что с Сэмом всё в порядке, и мы с Персивалем застучали в окошечко. Оно распахнулось.
— Что за спешка, мисс! — воскликнул водитель, глядя на нас с удивлением и лёгким неодобрением. — Будь там что, я превышать скорость не стану, так и знайте. Вам куда?
— Долгий сквер, — выпалила я.
— Клетчатый переулок, — добавил Персиваль.
Водитель поднял брови. Тут прозвучал недовольный запыхавшийся голос Сэма:
— Кленовый сквер, Длинный переулок, дом двадцать один!
Водитель поворчал, что это неудачный адрес, и там он не найдёт других пассажиров: ясно, набивал цену. Сэм яростно торговался. На его месте я отдала бы всё, что у нас есть, лишь бы уехать.
В конце концов они договорились, и мы сели в жёлтый фургончик. Он только снаружи казался милым, а внутри пахло рыбой, и сиденья были деревянными и жёсткими. Я всю дорогу возилась, пытаясь устроиться поудобнее, а когда у меня наконец это вышло, мы приехали. До чего обидно — первый раз в столице, и даже не успела полюбоваться ею в окно!
Мы стояли у нужного дома. У входа висела вывеска: «Техно-магическая контора, инженер Пинчер». Лицо на дверном кольце так недружелюбно глядело на нас, что Персиваль никак не решался постучать.
Я осмотрелась. Похоже, господин Пинчер жил не в гномьем, а в самом обычном квартале, где кирпичные дома соседствовали с другими, обшитыми досками. Над неширокой улицей кое-где нависали дощатые галереи. Крыши здесь строили кто во что горазд — и плоские, и остроконечные, и с башенками, и не найти было двух одинаковых фонарей. Они висели на стенах на разной высоте, круглые и гранёные.
Неподалёку стоял экипаж, до смешного похожий на папин: такой же удлинённый, бронзовый с патиной, даже и с коммутатором — он виднелся сквозь стекло. Такие же бархатные сиденья оттенка тёмного золота, и даже подвеска в виде летящего дракона один в один — тоже бирюзовая, надо же!