Семейство Доддов за границей
Шрифт:
Распечатываю письмо, чтобъ прибавить, что сейчасъ получилъ отъ Викерса экземпляръ его адреса «Къ благонамреннымъ и неподкупнымъ броффскимъ избирателямъ». Желалъ бы посмотрть хоть на одного изъ такихъ, для рдкости. Викерсъ проситъ меня сообщить ему мнніе объ этомъ документ и «почтить его моими совтами и замчаніями», какъ-будто бы совершенно-подобныя произведенія не читаю я съ самаго дтства: фразеологія осталась неизмнною. Что бъ имъ придумать хоть одно слово новенькое! Онъ «надется, что возвращаетъ своимъ избирателямъ незамаранною ту высокую довренность, которою они его почтили». Если такъ, онъ долженъ взять привилегію на свой способъ выводить пятна, потому-что едва-ли можно найдти рубище, загрязненное боле мантіи парламентскихъ представителей. Я возвратилъ ему адресъ съ единственнымъ замчаніемъ, что для меня прискорбно не находить въ немъ его мнній относительно Департамента Торговли.
ПИСЬМО X
Каролина Доддъ къ миссъ Коксъ, классной дамъ въ пансіонъ миссъ Минсингъ.
Я долго колебалась и думала, не лучше ли мн показаться неблагодарною и не писать, нежели наводить на васъ скуку грустнымъ письмомъ. Теперь выбрала изъ двухъ этихъ ршеній послднее, потому-что мн слишкомъ-тяжело было бы заставить своимъ молчаніемъ дурно думать о моемъ сердц подругу, которой одолжена я такъ много. Если бъ стала я разсказывать вамъ о нашихъ приключеніяхъ и несчастіяхъ за границею, у меня достало бы матеріаловъ на десять писемъ; но я полагаю, что этимъ принесла бы вамъ мало удовольствія. Вы всегда были такъ добры, что не
Я общала быть совершенно-искреннею съ вами, не скрывать ничего; но я не вздумала тогда, что мои признанія необходимо вовлекутъ меня въ замчанія и о другихъ, замчанія, быть-можетъ, несправедливыя; да и какое право я имю судить о другихъ? Тмъ не мене въ этомъ письм хочу сдержать свое общаніе; вы потомъ скажете мн, должна ли я продолжать соблюдать его. Итакъ начинаю. Мы живемъ здсь какъ-будто бы люди съ огромнымъ состояніемъ. Занимаемъ лучшую квартиру въ первой брюссельской гостинниц, держимъ карету, ливрейныхъ лакеевъ; у насъ постоянно толпа модистокъ и купцовъ, которые ужь своимъ платьемъ и манерами показываютъ, какъ дорого стоитъ имть съ ними дло. Наши постители вс принадлежатъ къ титулованной аристократіи; у насъ найдете множество карточекъ съ именами герцоговъ, князей и княгинь. И однакожь, милая миссъ Коксъ, мы чувствуемъ, что наша великосвтская жизнь — самообольщеніе. Мы переглядываемся и вспоминаемъ о Додсборо! Мы вспоминаемъ, какъ, бывало, папа, въ старой охотничьей жакетк, расплачивается съ работниками и споритъ, что здсь надобно удержать за полдня жалованье, здсь вычесть мшокъ муки; вспоминаемъ, какъ, бывало, мама даетъ Дерби Слопу наставленія, по какой цн онъ долженъ уступить на рынк поросятъ и почемъ онъ долженъ спросить за индюшекъ; вспоминаемъ, какъ, бывало, мы съ Мери Анною беремъ урокъ у мистера Деланё и учимъ кадриль, какъ послднее открытіе въ танцовальномъ искусств, а Джемсъ упражняется на старой аспидной доск въ тройномъ правил, чтобъ приготовиться къ служб въ Департамент Торговли. Вспоминаемъ, какая, бывало, суматоха подымается въ дом, когда какой-нибудь субальтерн-офицеръ изъ броффскаго отряда пришлетъ свою карточку, спрашивая, у себя ли мы? Ахъ, какъ бились наши сердца отъ словъ «25-й полкъ», «94-й полкъ», словъ, напоминающихъ о веселомъ броффскомъ бал съ кавалерами въ красныхъ мундирахъ и полковою музыкою! А теперь, милая миссъ Коксъ, мы стыдимся поклониться одному изъ тхъ людей, знакомствомъ съ которыми прежде такъ гордились! Вы, врно, помните капитана Морриса, который стоялъ въ Брофф, брюнета, съ черными глазами и прекрасными зубами; онъ былъ молчаливъ въ обществ, и мы знали его мало, потому-что онъ однажды имлъ споръ съ папа, чего папа ему не могъ простить, хотя онъ былъ, какъ я слышала, совершенно правъ. Онъ теперь здсь; онъ вышелъ въ отставку и путешествуетъ съ матерью, которую послали за границу для поправленія здоровья. Мать его больная старушка; онъ страстно любитъ ее. Она такъ горевала, узнавъ, что его полкъ отправляется на Мысъ Доброй Надежды, что ему оставалось одно средство успокоить ее — оставить службу. «У меня», говорилъ онъ мн, «на свт только она одна: она принесла мн тысячи жертвъ. Мой долгъ требовалъ, чтобъ и я принесъ ей жертву». Онъ зналъ, что теряетъ чрезъ это свою карьеру; но поставилъ долгъ выше личныхъ разсчетовъ и простился со всми своими надеждами въ будущемъ. Я узнала изъ его словъ, что они небогаты. Онъ говорилъ о какомъ-то намреніи, отъ котораго былъ долженъ отказаться, потому-что оно требуетъ большихъ расходовъ. Онъ былъ у насъ съ визитомъ; но такъ-какъ онъ теперь въ отставк, и притомъ мы любимъ только свтскія знакомства, его приняли очень-холодно, и я не думала, чтобъ онъ захотлъ быть у насъ въ другой разъ. Однако случайная услуга, которую онъ оказалъ мама и Мери Анн на станціи желзной дороги, гд он безъ него подверглись бы большимъ непріятностямъ, доставила ему случай къ продолженію знакомства; онъ былъ ужь у насъ два раза поутру, и будетъ нын вечеромъ пить чай у насъ.
Вы, можетъ-быть, спросите, какую связь иметъ капитанъ Моррисъ съ первою половиною моего письма, и я вамъ сейчасъ скажу это. Отъ него я узнала исторію тхъ великосвтскихъ людей, которыми окружены мы здсь; отъ него я услышала, что, считая насъ людьми чрезвычайно-богатыми, насъ окружили стью интригъ, и записные авантюристы призвали на помощь всю свою изобртательность и опытность, чтобъ поживиться насчетъ нашей неопытности и мнимыхъ богатствъ. Онъ сказалъ мн, какими опасными товарищами окруженъ Джемсъ; и если не говорилъ такъ же ясно о молодомъ лорд, Джордж Тайвертон, который теперь почти безотлучно бываетъ у насъ, то единственно потому, что имлъ съ нимъ какую-то личную непріятность, сколько могу предполагать, очень-серьёзную, и считаетъ ее препятствіемъ выражать свое мнніе о лорд Тайвертон. Но, можетъ-быть, онъ откровенне поговоритъ о немъ съ папа или Джемсомъ. По этому ли, или по другой причин, но наши не расположены къ нему. Мама зоветъ его «сухою коркою»; Мери Анна и лордъ Джорджъ — они всегда одного мннія — прозвали его «струсившій герой»; а папа, который рдко упорствуетъ въ ошибк, говоритъ, что «нельзя ничего сказать о характер небогатаго человка, который не иметъ долговъ» — правда это или нтъ, во всякомъ случа, несправедливо осуждать его за прекрасную черту потому только, что она не разъясняетъ его характера. Теперь моя послдняя надежда на то, какъ понравится онъ Джемсу, потому-что они еще не видались. Мн кажется, слышу вашъ вопросъ: въ какомъ же смысл «послдняя надежда?» по какому праву, миссъ Кери, выражаетесь вы такимъ терминомъ? — Просто потому, что я чувствую, что человкъ, хорошо-понимающій иностранное общество и оказывающій намъ расположеніе, совершенно необходимъ для насъ за границею. И если мы оттолкнемъ этого, то не знаю, встртимъ ли другаго.
Не могу отвчать вамъ на вопросъ о нашихъ будущихъ планахъ, потому-что они еще не опредлились. Я думаю, что еслибъ ршеніе зависло отъ папа, онъ тотчасъ же отправился бы домой. Но мама не хочетъ и слышать объ этомъ; слово «Ирландія», кажется, запрещено и произносить въ нашемъ дом, какъ противное слуху образованныхъ людей. Доктора говорятъ, что Джемсъ долженъ провести мсяцъ или полтора въ Швальбах, пить тамъ воды и брать ванны; и
Каролина Доддъ.
ПИСЬМО XI
Мистеръ Доддъ къ Томасу Порселю, Е. В.
Билеты получилъ я въ-цлости и два изъ нихъ размнялъ вчера. Они пришли очень-кстати — да и когда деньги приходятъ некстати? — потому-что мы оставляемъ Брюссель и демъ въ Германію, на какія-то воды, имени города не умю написать; он рекомендованы для Джемса. Не считаю себя оригиналомъ; но почему-то никогда не умю сосчитать, сколько я задолжалъ въ город, пока не соберусь къ вызду изъ него. Въ эти часы всегда посыплется на меня цлая туча счетовъ, о которыхъ мн и во сн не снилось. Оказывается, что поваръ, котораго ты отпустилъ три мсяца назадъ, никогда не платилъ въ птичную лавочку, и въ счет твоемъ поставлено столько куръ, будго-бы ты лисица; счетъ изъ рыбной лавочки затерялся у тебя, и ты платишь въ другой разъ за цлый постъ; твой камердинеръ писалъ отъ твоего имени записки объ отпуск ему сигаръ и ликёровъ; горничная твоей жены совершала на имя твоей жены опустошительные поборы въ косметическомъ магазин. Потомъ является содержатель гостинницы съ требованіемъ уплаты за изломанныя и испорченныя вещи. Вс скрипучія софы и треснувшіяся блюдечки, которыя ты въ-теченіе шести мсяцевъ третировалъ со всмъ уваженіемъ, какой требовало ихъ деликатное тлосложеніе, должны быть замнены новыми. Вс непритворяющіяся окна и неотворяющіяся двери должны быть приведены въ совершенное благоустройство, придланы повсюду ключи, прившены колокольчики; кастрюли, зелень которыхъ замучила тебя коликою, должны быть вылужены; наконецъ водопроводная машина испорчена не кмъ другимъ, какъ твоимъ же слугой, и неопредленныя угрозы относительно построенія новой заставятъ тебя просить полюбовной сдлки. Этимъ еще дло не кончается: вс пресмыкавшіеся передъ тобою грабители, которые до-сихъ-поръ «не хотли тревожить васъ малостью, какую приходится съ васъ получить», теперь возстаютъ противъ тебя грозными кредиторами, которые не спустятъ ни на полкопейки своихъ требованій. И счастливъ еще ты будешь, если они не откопаютъ прежнихъ счетовъ и не начнутъ представляемой теб записки «остатками отъ прежнихъ», Restant du dernier balance.
Моралисты говорятъ, что человку надобно постить землю посл своей смерти, чтобъ узнать, какъ дйствительно думаютъ о немъ его ближніе. Пока пріидетъ время исполниться этому желанію, можно удовольствоваться фактами, которые узнаешь при перемн мста жительства. Тутъ ужь нтъ мста ни притворству, ни утайкамъ! Маленькіе недостатки твоего характера, которые прежде переносили съ такою снисходительною уступчивостью, припоминаются теперь теб въ боле-наставительномъ дух; довольно-ясно намекается, что если пріятно имть тебя покупателемъ, то удовольствіе это боле нежели уравновшивается твоимъ скряжничествомъ и бранчивостью. Изъ всего этого истекаетъ назиданіе, что человку лучше всего жить дома, на своей родин, гд до него жили его отцы и посл него будетъ жить его сынъ, гд торговцы и промышленники имютъ прямой интересъ въ томъ, чтобъ его дла не разстроивались, и почти также заботятся о томъ, хорошо ли уродились у него картофель и пшеница, какъ и онъ самъ. Сосди не то, что эти заграничные плуты, считающіе тебя ходячею машиною для выдлки банковыхъ билетовъ, которая выпускаетъ ихъ когда угодно, сколько захочешь — нтъ, сосди твои знаютъ, когда можно, когда нельзя приступать къ теб, знаютъ, что просить не во-время денегъ то же, что ждать гороху въ декабр или въ ма тетеревовъ.
Эти замчанія длаю, вдохновленный своими настоящими страданіями; потому-что со вчерашняго утра переплатилъ я до двухъ сотъ фунтовъ, изъ которыхъ предчувствовалъ только пятьдесятъ, не имя понятія объ остальныхъ долгахъ. Кром-того, я выдержалъ столько сраженій, подразумвается на французскомъ язык, и очень дурномъ, что не взялъ бы за то четырехъ-сотъ фунтовъ. Въ этихъ словесныхъ битвахъ, всегда пораженіе на моей сторон, потому-что, при ограниченности своихъ лингвистическихъ свдній, я похожъ на корабль, который, по недостатку боевыхъ снарядовъ, суетъ въ пушку все, что попало подъ-руку, и стрляетъ въ непріятеля вмсто картечи дублонами. Мистриссъ Д., которую шумъ спора всегда «зоветъ на поле боевое», оказываетъ плохую помощь; потому-что словарь ея если не великъ, то силенъ, а самый плутоватый лавочникъ не любитъ, чтобъ его называли воромъ и разбойникомъ. Такія приноровленія въ нашихъ репликахъ стоили мн дорого, потому-что мн пришлось улаживать деньгами не мене шести случаевъ «обезславленія» и двухъ случаевъ «угрозъ побоями», хотя и послднія ограничивались демонстраціями со стороны мистриссъ Д., которыхъ однакожь было совершенно достаточно для приведенія въ трепетъ нашего брюссельскаго бакалейщика, который полковникомъ въ здшней національной гвардіи, и гигантскаго куафёра, борода котораго составляетъ украшеніе «саперной роты». Кром-того, открылось, что я сдлалъ какое-то, какое именно — не знаю, нарушеніе законовъ, за что и заплатилъ восемьдесятъ-два франка пять сантимовъ съ прибавкою двадцати-семи франковъ за ослушническую неявку; заплатилъ нын же, потому-что штрафъ увеличился бы, какъ мн далъ понять полицейскій brigadier, ужасный сановникъ, сейчасъ приходившій «пригласить меня», по его выраженію, въ префектуру. Такое приглашеніе все-равно что арканъ на ше, потому не отказываюсь отъ него и оставляю на-время письмо.
Воротился, Томъ, три часа просидвъ въ передней и часъ слушавъ объясненія и поученія. Меня усовщивали, чтобъ я очистилъ себя отъ подозрнія, за которое, къ слову будь сказано, съ меня ужь взяли штрафъ. Проступокъ мой состоялъ въ томъ, что за одинъ клочекъ бумаги, данный мн въ замну паспорта, не далъ я другаго клочка бумаги съ цлью объяснить, что я, Кенни Доддъ, живу въ город Брюссел не скрытно, а гласно, и не замышляю ничего дурнаго. Теперь, надюсь, они успокоены на этотъ счетъ; и если мои восемьдесятъ-два франка и пять сантимовъ способствовали утвержденію благоденствія здшняго города — сердечно радуюсь. Но кажется, что это только начало новыхъ хлопотъ; потому-что, когда я попросилъ, чтобъ на моемъ вышесказанномъ паспорт былъ прописанъ свободный пропускъ въ Германію, мн сказали, что есть два «препятствія», то-есть два еще нершенныя дла въ здшнихъ судахъ, хотя вчера заплатилъ я послднюю, какъ думалъ, сумму для полюбовнаго удовлетворенія всхъ судебныхъ исковъ на меня и считалъ теперь вышеупомянутаго Кенни Дж. Додда чистымъ отъ всхъ процесовъ. Услышавъ теперь противное, похалъ я въ судебныя мста увидться съ Вангёгеномъ и Дрекомъ, главными моими адвокатами. Такой комнаты, какъ судъ, въ который вошелъ я, вы никогда не видывали. Вообразите большой четыреугольникъ, наполненный черными адвокатами, въ черныхъ мантіяхъ, съ черными лицами, съ черными душами, набитый ворами, тюремными сторожами, полицейскими служителями и публикою изъ торговокъ; все это сбито вмст, толкотня и духота такая, что остается только дивиться крпости юридическихъ нервовъ. Надъ головами толпы возвышаются судейскія площадки; на каждой у стола, покрытаго чернымъ сукномъ, сидятъ три старика, и судятъ по правд — величественное дло, теряющее нсколько своей почтенной важности, когда вспомнишь, что эти господа, не имя бэконова искусства, несвободны отъ одной изъ его слабостей [24] . Всми силами тснясь и толкаясь, я кое-какъ усплъ проложить себ дорогу до одного изъ этихъ возвышеній, и добрался до крпкой деревянной ршетки, или перилъ, за которою было чистое отъ толпы мсто, гд сидлъ на скамь обвиненный; противъ него, на другой скамь, свидтели, а подл, за миньятюрной каедрою, прокуроръ. Мн показалось, что въ толп адвокатовъ я вижу Дрека, но я ошибся — дло легкое, потому-что вс они похожи другъ на друга. Попавъ къ ршетк, я вздумалъ постоять и послушать разбираемый процесъ.
24
Бэконъ былъ, какъ извстно, осужденъ за взяточничество.
Но этого удовольствія не было мн дано; въ то самое время, какъ я началъ слушать съ напряженнйшимъ вниманіемъ, Вангёгенъ положилъ руку мн на плечо и шепнулъ: «идите, некогда терять ни минуты; ваше дло начинается!»
— Что такое? Вдь полюбовныя сдл……
— Тсъ! сказалъ онъ предостерегающимъ тономъ: — молчите; почтеніе передъ величіемъ закона!
— Прекрасно; но какое же мое дло? Что вы хотите сказать словами: мое дло?
— Объясняться не время, сказалъ онъ, таща меня за собою:- засданіе началось; скоро все услышите.