Семейство Доддов за границей
Шрифт:
Кром всхъ этихъ выгодъ, въ Бонн есть университетъ, что очень-важно для Джемса, и всякаго рода учители для Мери Анны съ сестрою. Но лучше всего то, что нтъ тамъ ни общества, ни баловъ, ни званыхъ обдовъ, ни оперы. Единственный театръ тамъ — анатомическій; на вызды въ него наврное не промотается и сама мистриссъ Д.
Нын же пишу къ Шмидту, чтобъ приготовилъ намъ комнаты, и объясню ему, что насъ нельзя обирать, какъ богачей: скажу, что за обдъ не буду платить боле четырехъ съ половиною шиллинговъ съ персоны, что много и такой цны. Желалъ бы остаться здсь; но доктора ршили — спорить нельзя. Вызжать изъ Люттиха не хотлось мн, не потому, чтобъ городъ нравился — могу показать подъ присягой, что особенныхъ удовольствій не находилъ здсь; но жизнь въ Люттих приноситъ большую пользу — «внушая
Сказать ли, милый Томъ? у меня дурныя предчувствія относительно болзни мистриссъ Д. Подозрваю истинность этой болзни. Вчера вечеромъ, проходя черезъ переднюю, слышалъ ея хохотъ, такой веселый, свжій, какой рдко услышишь и отъ здороваго человка, хотя всего за два часа передъ тмъ она посылала за хозяиномъ, прося засвидтельствовать ея завщаніе. Правда, она какъ только вздумаетъ залечь въ постель, такъ и длаетъ завщаніе — это у ней заведено; но въ ныншній разъ дло пошло дале: она торжественно прощалась со всми нами; я спасся только тмъ, что лежалъ закутанный одялами «подъ вліяніемъ», какъ выражаются доктора «тартаризированной антимоніи», которую принималъ передъ этимъ по приказанію своей больной, для удостовренія, что «это не ядъ». Если долго прійдется мн служить пробнымъ камнемъ — не выдержу, милый Томъ — лопну.
Правдиваго слова отъ лекарей не жду; не такъ простъ. Докторъ, который лечитъ твою жену, всегда смотритъ на тебя какъ на природнаго врага. Если онъ человкъ благовоспитанный, онъ соблюдаетъ всю дипломатическую любезность съ тобою; но правды, откровенности не думай искать въ немъ. Онъ помнитъ, что состоитъ при непріятельскомъ лагер.
Исписалъ весь листъ и только теперь замтилъ, что не отвчалъ ни на одинъ изъ вашихъ вопросовъ о хозяйственныхъ длахъ; но, въ-сущности, не больше было бъ толку, еслибъ и отвчалъ. Ирландскія наши дла идутъ своимъ порядкомъ, сколько мы ни хлопочи. Мн даже приходитъ въ голову, не такъ ли должно и намъ вести ихъ, какъ нашъ землякъ гонитъ свою свинью: ставитъ ее головой на югъ, если въ городъ надобно вести ее на сверъ.
Если Туллиликнеслеттерли приходится продавать, постарайтесь продать поскоре; потому-что, если затянется дло до ноября, тамошніе молодцы непремнно кого-нибудь подстрлятъ; отъ этого и цна помстью много упадетъ. Манчестерскимъ трусамъ довольно одного тычка, чтобъ перепугаться. А еслибъ они имли самомалйшее понятіе о теоріи вроятностей, то знали бы, что участокъ, на которомъ ужь застрлили человка, на много лтъ становится самымъ безопаснйшимъ мстомъ: его чередъ ужь отведенъ.
Постарайтесь уговорить вашего англичанина взять Додсборо въ аренду и на слдующій годъ. Скажите ему, что Ирландія улучшается, цны хлба возвышаются и проч. Если онъ соболзнуетъ о несчастныхъ ирландцахъ, разсказывайте ему, что они отстаютъ отъ своего невжества, лности и т. д.; если онъ начитался Times и находитъ ирландцевъ безнадежнымъ народомъ, скажите ему, что они вс эмигрируютъ, что черезъ три года въ Ирландіи не останется ни одного Патрика, ни одной картофелины. Старикъ Физгиббонъ говаривалъ: «эхъ, еслибъ только дали сто фунтовъ, можно бы защищать которую угодно сторону!»
Постараюсь переколотиться наличными еще дв-три недли; но къ тому времени пожалуйста пришлите мн сколько-нибудь.
Вашъ врнйшій и преданнйшій
Кенни Дж. Доддъ.
ПИСЬМО II
Джемсъ Доддъ къ Роберту Дулэну, Е. В., въ Trinity College, въ Дублинъ.
Тысячу разъ прошу извиненія за то, что не отвчалъ на два послднія письма твои. Не заключай изъ этого, пожалуйста, чтобъ я не интересовался съ искреннйшимъ участіемъ всми подробностями о твоихъ длахъ и теб самомъ — нтъ: я выпилъ дв бутылки рейнвейна во славу твоихъ ученыхъ призовъ и назвалъ свою англизированную лошадь «Бобъ» — теб въ честь; жаль только, что мой «Бобъ» не кавалеръ, а дама; ну, да это не бда.
А мое существованіе со времени послдняго письма было наполнено превратностями: похоже на шахматную доску, только черныхъ клтокъ больше, нежели другихъ. На брюссельской скачк мн «сильно не повезло»; проигралъ еще въ экарте тысячу двсти фунтовъ и претерплъ нсколько гадкихъ непріятностей, возникшихъ отъ слишкомъ-щедраго пусканія въ ходъ моихъ рукоприкладствъ. Но, такъ или иначе, кончилось тмъ, что мой старикъ раскошелился, и хоть штука вышла-было нешуточная, но теперь мы, надюсь, перебрались черезъ крутизны, такъ-что передъ нами разстилаются злачные луга, и дло можетъ идти безъ задоринки.
Главнйшая непріятность состояла въ томъ, что нашъ корабль, «лишенный мачтъ, ободранный скалами», буря загнала на цлыя три недли въ узкую гавань. Матушка воспользовалась этимъ временемъ, чтобъ прохаться по фармакопе. На самомъ дл особенной болзни съ нею не было, а только то, что мы оставили Брюссель подъ вліяніемъ невыгодныхъ впечатлній, и пріхали сюда «выпустить паръ», поохолодть до приличнаго градуса. Для сокращенія бюджета мсто выбрано недурное: мы здсь имемъ квартиру, столъ и прислугу на выгодныхъ условіяхъ; но городъ страшно скученъ, и единственное развлеченіе, доступное здсь — бродить по жестянымъ фабрикамъ и смотрть, какъ длаютъ патентованные болты.
Я не выхожу изъ своей комнаты отъ завтрака до самаго обда. Французскій учитель приходитъ ко мн въ одиннадцать и сидитъ до четырехъ — вотъ какое прилежаніе! подумаетъ иной, услышавъ это; именно такъ и думаетъ мой старикъ. Но истинное положеніе дла не столь сурово. Офицеръ старой наполеоновской гвардіи, взявшійся учить меня военнымъ наукамъ и математик, въ-сущности старый парикмахеръ, съ цирюльничьимъ искусствомъ соединяющій почетныя обязанности лакея и полицейскаго шпіона, а при случа принимающійся и за преподаваніе, когда счастье пошлетъ ему такого глупаго англичанина, который не можетъ замтить его плутовства. Мой старикъ слышалъ о немъ отъ содержателя гостинницы и взялъ за дешевизну. Вотъ какая особа капитанъ де-ла-Бурдоне, каждое утро козыремъ вбгающій по нашей лстниц, съ почетнымъ легіономъ въ петлиц и парикмахерскими щипцами въ карман, потому-что, видя неспособность его украсить мою голову внутри, я ему поручаю по-крайней-мр убирать ее снаружи.
Надобно сказать теб, милый Бобъ, что негодяя, подобнаго де-ла-Бурдоне, я еще не видывалъ, и онъ сообщилъ мн такое множество пошлостей, что прежде я не зналъ и половины. Ему извстны вс городскіе скандалы и сплетни; онъ разсказываетъ ихъ съ восхитительнымъ букетомъ. Я ужь пользовался его услугами по разнымъ дламъ, и потому мы связаны самыми тсными обязательствами. Вчера онъ принесъ мн письмо лорда Джорджа, только-что пріхавшаго сюда и разсудившаго не видться со мною, пока не сдлаетъ визита отцу. Мнимый де-ла-Бурдоне состоялъ нкогда лакеемъ при лорд Дж. и, если не ошибаюсь, былъ главнымъ менторомъ его чужеземныхъ похожденій.
Лордъ Дж. велъ себя въ моихъ кляузахъ истинно-подружески. Онъ привезъ мн изъ Брюсселя весь багажъ, который, при поспшномъ отступленіи, считалъ я доставшимся въ руки непріятеля. Гндая кобыла, дв упряжи для одиночной лошади, жокейское сдло, дамское сдло, три ящика платья, вс мои трубки и трости, лягавый песъ — все это перешло бы во владніе Лазаря, еслибъ лордъ Дж. не сочинилъ записи, будто-бы купилъ ихъ у меня, и не нашелъ двухъ «почтенныхъ» адвокатовъ, которые присягнули въ томъ, что продажа совершена при нихъ. Забавне всего то, что Лазарь видлъ мошенничество насквозь, и лордъ Дж. не скрывался передъ нимъ! Самыя плутовскія продлки устроиваются здсь съ такимъ прямодушіемъ и откровенностью, что, клянусь теб, нтъ возможности сердиться на человка, который тебя обираетъ. Недаромъ говорится: «что городъ, то норовъ». Въ каждой земл свой взглядъ на вещи.