Семейство Доддов за границей

Ливер Чарльз

Вы не можете вообразить себ, милая Молли, какая тоска жить здсь. Вотъ ужь три недли, у меня не высыхаютъ глаза отъ слезъ. Бетти Коббъ тоже плачетъ: у ней свое горе: гадкій уродъ, за котораго она вышла, бжалъ, обобравъ у ней вс деньги, серьги, даже, платья. Горничная Мери Анны говоритъ, что у него дома есть жена. Прекрасную партію составила Бетти!

Не знаю, сколько времени прійдется намъ жить въ этомъ несносномъ мст. Докторъ думаетъ, что выздоровленіе К. Дж. можетъ продлиться на нсколько недль. Мы даже опасаемся, что голова у него навкъ останется въ затмніи. Такъ, напримръ, вчера мы думали, что онъ дремлетъ; но онъ открылъ одинъ глазъ и попросилъ Кери приподнять стору, чтобъ видно было въ окно. Долго смотрлъ онъ на озеро, подходящее къ самому дому, и сталъ улыбаться. «Что онъ думаетъ?» сказала я шопотомъ; но онъ услышалъ и сказалъ: «Вотъ что я думалъ, Джемима: я думалъ, что это озеро хорошее убжище отъ тюрьмы».

Тутъ я увидла, что его забвеніе прошло и прежній разсудокъ возвратился къ нему.

Вотъ, милая Молли, врный разсказъ о нашей бдственной жизни. Пожалйте о вашей Джемим. Кери идетъ на полчаса гулять по террас. К. Дж., не заботясь ни о комъ изъ насъ, посылаетъ ее каждый вечеръ гулять, и я должна занять ея мсто на это время. Тоскуя и скучая, остаюсь

ваша навсегда

Джемима Доддъ.

ПИСЬМО XIII

Миссъ Мери Анна Доддъ къ миссъ Дулэнъ, въ Боллидулэнъ.

Villa della Fontana. Сото.

Забыть тебя… нтъ, моя несравненная Китти! Какъ могла ты написать такія жестокія слова? Забыть тебя, значитъ забыть о свтлыхъ дняхъ дтства, о драгоцнныхъ воспоминаніяхъ юности, о первыхъ волненіяхъ сердца, раскрывающагося невдомымъ дотол ощущеніямъ, о томъ времени, когда мечты становятся дйствительностью. Причиною моего молчанія была тяжелая, можно сказать, опасная болзнь папа, возбуждавшая въ насъ даже опасенія за его жизнь. Только въ послднее время могла я отдохнуть душою и предаться наслажденію безпечности. Теперь онъ каждый день на два или на три часа встаетъ съ постели, можетъ кушать легкія блюда, даже принимать участіе въ разговор; мы еще должны беречь его слабое здоровье, но съ каждымъ днемъ онъ замтно чувствуетъ себя лучше; онъ уже начинаетъ смяться, становится похожъ на себя.

Теперь ты видишь, почему я могла забыть о переписк съ тобою, милая Китти. Я была такъ занята одной мыслью — о здоровь папа, что даже не помню, писала ль теб изъ Италіи и говорила ль о нашей восхитительной вилл. Она построена на мыс острова Комо, и принадлежитъ князю Бельджіано, владнія котораго такъ огромны, что онъ платитъ правительству однихъ налоговъ съ земли до мильйона франковъ, какъ слышала я отъ лорда Джорджа, которому, по дружб, онъ согласился отдать въ наймы эту виллу, одну изъ прекраснйшихъ на всемъ озер. Вообрази, Китти, великолпный мраморный фасадъ, съ дорическимъ портикомъ, отражающійся въ вод, которая омываетъ ступени крыльца. За виллою снговая гора; вилла оснена померанцевыми, лимонными, оливковыми деревьями, дикими кактусами, виноградными лозами, величественными кедрами; воздухъ наполненъ благоуханіемъ. Не только природа окружаетъ насъ картиною дивнаго своего богатства, чудной красоты; не только горы и холмы, лса и вода соединяются въ гармонически-прелестныхъ очертаніяхъ: самая атмосфера наполняетъ здсь грудь мою какимъ-то страстнымъ восторгомъ, котораго не знаютъ жители Свера. Самый языкъ звучитъ магическою мелодіею: псня гондольера, фонарь рыбака, скользящій ночью но темной синев озера — все говоритъ здсь: Италія! Италія! дивная, несравненная страна! страна страстной, мелодической псни, земля поэзіи, земля любви!

Ахъ, милая Китти, какъ восхитительны прелестныя ночи на террас, гд, слдя взоромъ за падающими звздами, прислушиваясь къ нжнымъ звукамъ далекой мелодіи, мы сидимъ, тихо нашептывая другъ другу свои чувства! Какъ тогда бьется сердце въ тактъ съ плескомъ озера о скалы прибрежья! Какъ восхищенъ духъ упоительною сценою итальянской ночи! Лордъ Джорджъ восхитителенъ; въ Италіи все существо его обновилось, оживилось. О! вы не знаете въ туманной-Англіи, что такое молодость, что такое жизнь. За Альпами, тамъ, на холодномъ Свер, онъ былъ похожъ на этихъ людей, у которыхъ разсчитаны вс движенія. Но какія сокровища скрывались въ этой бурной груди подъ корою условныхъ фразъ и чувствъ! Какъ страстенъ, какъ откровененъ здсь онъ! Онъ разсказалъ мн всю свою жизнь. Молодость его прошла въ Оксфорд, среди оргій и блестящихъ ученыхъ тріумфовъ; потомъ онъ былъ гусаромъ, сталъ членомъ парламента и покрылъ себя безсмертною славою на политическомъ поприщ. Но для меня было странно, Китти, что даже въ эти минуты безграничной откровенности онъ не касался воспоминаніемъ несчастныхъ узъ, убившихъ его жизнь; однажды, мн казалось, онъ былъ близокъ къ тяжелому признанію; оно трепетало на его устахъ; но онъ только вздохнулъ, тяжело вздохнулъ и сказалъ: «Остается разсказать еще эпизодъ моей жизни самый печальный, самый ужасный эпизодъ ея… но я не въ силахъ говорить о немъ теперь». Мое сердце сильно билось; но онъ былъ погруженъ въ свою печаль. Наконецъ онъ прервалъ долгое молчаніе, пламенно прижалъ мою руку къ своимъ губамъ и вскричалъ: «А когда пріидетъ время говорить

о томъ, прійдетъ мн съ нимъ вмст часъ повергнуть къ ногамъ вашимъ имя и богатство моё, назвать васъ нжнйшимъ изъ всхъ именъ, именемъ…» Вообрази же, Китти, что въ эту самую минуту, когда ршительное признаніе было почти высказано, въ этотъ самый мигъ сестра моя, незнающая деликатности въ подобныхъ случаяхъ, подошла къ намъ, спрашивая у меня, гд лимоны, нужные для лимонада папа! Я никогда не прощу ей этого безчувственнаго поступка. Оправданіе, которое она потомъ придумала, еще боле увеличиваетъ вину ея. Вообрази, когда мы пришли въ мою комнату, она сказала:

— Я была уврена, что теб будетъ очень-пріятенъ случай избавиться отъ этого скучнаго лорда Тайвертона.

О, Китти, еслибъ ты видла, еслибъ ты слышала того, о комъ она такъ выражалась! Но я только сказала ей:

— Такое замчаніе свидтельствуетъ о необыкновенной вашей проницательности; вы, Кери, первая открыли, что лордъ Тайвертонъ скучный человкъ.

— Я хотла только сказать, что его вчные толки о себ салонъ наконецъ должны наскучить, и что занимательнйшій человкъ въ мір будетъ боле интересенъ, если иногда будетъ говорить о чемъ-нибудь, кром себя…

— Какъ, напримръ, капитанъ Моррисъ, рзко сказала я.

— Пожалуй, сказала она, улыбаясь: — капитанъ Моррисъ даже совершенно не говоритъ о себ. Съ этими словами она вышла изъ комнаты.

Замчаніе Кери объясняется тмъ, что она завидуетъ высокому положенію, какое занимаетъ въ свт лордъ Джорджъ. Она понимаетъ, какъ жалокъ ея капитанъ передъ нимъ; а чувство это неочень-пріятно. Впрочемъ, она должна знать, что я готова сдлать все, зависящее отъ меня, чтобъ уменьшить бездну, раздляющую этихъ двухъ людей; но видитъ также, что уничтожить ее выше моихъ силъ; но ужь это не моя вина.

Ты отдаешь справедливость моему сердцу, Китти, выражая свою увренность въ томъ, что я желаю всякаго счастія доктору Бельтону; я желаю ему успховъ на новомъ поприщ дятельности. Но мое знаніе свта и жизни увряетъ меня, что лучше было бъ ему остаться въ той скромной сфер, которая такъ соотвтствуетъ его талантамъ. Ты говоришь мн, что въ Дублин онъ имлъ счастіе на одномъ обд познакомиться съ графомъ Дервудомъ, нашимъ посланникомъ въ Испаніи, который былъ такъ пораженъ его дарованіями, знаніями и скромностью, что предложилъ ему быть медикомъ при посольств, и что докторъ Б. принялъ это предложеніе. Конечно, оно очень-лестно; но разсказъ твой совершенно-невроятенъ. Позволь теб сказать, что, по всей вроятности Б. обязанъ своимъ счастіемъ единственно вліянію лорда Тайвертона графъ Дервудъ его дядя. Если даже допустить, что графъ и ничтожный деревенскій докторъ встртились за обдомъ (что вовсе неправдоподобно), то вроятно ли, чтобъ завязался между ними разговоръ? А если даже и сказалъ ему графъ что-нибудь, то разв два-три бглыя слова о холер, или что-нибудь подобное, и заговорилъ съ другими собесдниками, не дожидаясь его отвта. Согласись, что тутъ некогда и не въ чемъ было Б. обнаружить свои достоинства. Я прямо спрашивала объ этомъ лорда Дж.; сначала онъ не хотлъ признаться, но потомъ, улыбаясь, сказалъ: «Что жь, вдь съ моей стороны было очень-ловкою продлкою удалить доктора въ Испанію; вдь онъ былъ встарину вашимъ обожателемъ — не правда ли?»

Ты видишь, какъ просто произошло это, повидимому, странное возвышеніе доктора Б. мы начинаемъ сильно безпокоиться о Джемс. Онъ ухалъ уже съ мсяцъ, а мы не получали отъ него еще ни строки. Письмо твоего брата къ нему лежитъ, ожидая его или адреса его. Итакъ, и Робертъ ничего не знаетъ о его судьб?

Прости же, моя милая Китти. Ты видишь, сколько у меня безпокойствъ и волненій; но я попрежнему остаюсь

искренно-любящая тебя

Мери Анна Доддъ.

P. S. Сейчасъ принесли къ лорду Тайвертону письмо, адресъ котораго писанъ почеркомъ Джемса. Оно было адресовано въ Брегенцъ, потому странствовало долго изъ почтамта въ почтамтъ, пока нашло насъ. Горю нетерпніемъ узнать, что онъ пишетъ. Прости.

ПИСЬМО XIV

Кенни Джемсъ Доддъ Томасу Порселю, Е. В., въ Брофф.

Озеро Комо.

Милый Томъ,

Начинаю письмо нын, а допишу его разв черезъ нсколько дней, потому-что еще очень-слабъ физически и душевно, и могу писать только по нскольку строкъ. Мери Анна извщала васъ о моей болзни, слдовательно оставимъ въ сторон этотъ непріятный предметъ. Не ожидайте также отъ меня описанія Италіи, потому-что до-сихъ-поръ я не выходилъ еще изъ комнаты, слдовательно знаю Италію почти такъ же плохо, какъ вс наши безчисленные туристы, поучающіе публику своими разсказами. Скажу только, что видъ изъ моего окна прекрасенъ и что итальянцы живутъ не одними макаронами, какъ у насъ обыкновенно думаютъ — нтъ, они дятъ мясо, хлбъ, овощи, какъ и вс остальные люди.