Семья Звонарёвых
Шрифт:
– Два батальона пехотного полка находятся на переднем крае обороны крепости. Солдаты поностью вооружены винтовками и имеют восемь пулеметов, по одному на роту...
Блохин, стоявший у дверей, с трудом разбирал монотонную речь поручика. "Столько-то пушек, столько-то снарадов... Разве только в этом дело? А солдаты? Какие солдаты? Боеспособны ли? При таких командирах не очень повоюешь. Один помешался на молитвах, другой запойный пьяница... С кем же в бой идти? Не удивльсь, если крепость при первых же штурмах падет".
Он прислушался к глухому голосу поручика:
– Главная беда
"Вот об этом бы и надо говорить, - продолжал размышления Блохин. Скверное дело. Видать, влипнем тут крепко."
Расставшись с Качиони, Борейко приступил к осмотру артиллерийского хозяйства форта. Он подробно осмотрел орудия, размещение боеприпасов, проверил готовность солдат к бою, устроив тревогу. Орудийные и взводные фейерверкеры были подготовлены и знали, что надо делать в случае начала штурма крепости и форта.
Прододвольствием и боеприпасами форт был обеспечен более чем на месяц. Зато пехота, расположенная на предовом участке, произвела на Борейко гентущее впечатление.
Главное, Борейко поразил угрюмый, настороженный вид солдат. Они нехотя ответили на его приветствие, вяло отвечали на вопросы.
– Как ты думаешь, - спросил Борейко Блохина, когда они отошли в сторону, - что здесь происходит? У меня какое-то впечатление, что солдаты не очень-то рвутся в бой.
– Еще бы им рваться, беднягам... Призваны из запаса, пороха еще не нюхали. А тут перед глазами пример начальства. Один к одному. Как на подбор. Не хватает еще какого-нибудь вора-проходимца, тогда полный комплект. Чудное дело! Крепость хотят защищать одними молитвами. Ружей и тех одно на четырех человек. Разве солдаты слепые, не видят, что им уготовано!.. Ну, а помирать, вестимо, никому не охота...
Среди деревьев Борейко увидел высоченную вышку для наблюдений. С нее открывался большой кругозор в сторону противника. В стереотрубу Борейко внимательно разглядывал хорошо замаскированные форты первой линии немецкой обороны. Зато возвышавшийся за фортом N 3 величественный православный собор демаскировал форт и, конечно, служил прекрасным ориентиром для осадных орудий.
"Какая беспечность - оставить собор, который явно демаскирует крепость! Давно надо было бы его взорвать, - думал с возмущением Борейко.– Надо посмотреть на этот собор вблизи".
Красивый белокаменный собор был сооружен на славу. Стены толщиной больше метра, сводчатые потолки, массивные колонны поддерживали купол, все это поражало прочностью, строилось на века. Огромный флаг Красного Креста развевался над главным куполом церкви.
Внутри храма было прохладно, прямо на полу стояло несколько десятков носилок. В одном из притворов были оборудованы перевязочная и хирургическая. В нишах церкви была помещена аптека. Человек пять солдат, видимо доставленных с передового края обороны, стонали на носилках.
В то же время на амвоне перед алтарем шла церковная служба. Пара попов читала молитвы и сама себе подпевала дребезжащими
Осмотрев церковь, Борейко забрался на колокольню. Он хотел поместить здесь командирский пункт, но запротестовали священники и медики, считая, что перевязочный пункт не может быть использован для военных целей.
Под собором оказались огромные подвалы, тоже сводчатые и прочные. Но они были заняты интендантством под склады зерна, консервов, сапог, обмундирования.
– Вот здесь бы надо было оборудовать перевязочный пункт, провести освещение и оборудовать как следует операционную. А не разводить мышей, устраивая склад из зерна, - возмущался Борейко.
– Здесь мы бессильны, Бори Дмитриевич!– отвечал сопровождающий Борейко поручик.– Так решил штаб крепости, конечно, с ведома коменданта. Значит, и быть по сему.
– Напишем докладную в штаб крепости по этому вопросу, - настаивал Борейко.
– Сейчас не до докладных, мы в осажденной крепости, все внимание отдается ее обороны.
– Это прямо и непосредственно относится к обороне - укрытие раненых от огня противника. Это должны понимать даже в штабе крепости и даже религиозный фанатик генерал Бобырь.
В штабе обороны сектора их ждал уже отоспавшийся и бодрый полковник Потапов. Он был аккуратно причесан, умыт, опрятно одет, от него даже пахло духами. полковник извинился за утреннюю встречу своих гостей:
– Ночь не спал, с голодухи навалился на водку и захмелел. Больше этого не повторится...
Он толково рассказал о первой линии обороны, о двух имеющихся там фортах новейшей конструкции. Все это говорило, что Потапов хорошо знал свое дело.
Блохин, ни на шаг не отходивший от Борейко, снова водрузился на облучок рядом с кучером. Дорога шла через мост на реке Вкре, далее через поселок Помехово, чье название носил форт N 3.
Шоссе было с обеих соторон обсажено деревьями. Они так разрослись, что соприкасались ветвями, образуя зеленый коридор. Это хорошо маскировало движение на дороге. От шоссе вправо и влево отходили дороги на промежуточные батареи и различные укрепления.
За дорогами внимательно следили немцы и тотчас открывали огонь, если замечали движение. Экипаж проехал километра четыре. До фортов первой линии оставалось еще три километра, когда экипаж был остановлен регулировщиком, выскочившим из окопа, расположенного при шоссе.
– Вашскородие, дальше ехать нельзя!– доложил он.– Немец шибко по шоссе бьет, как заметит, что по нем едут, - предупредил солдат.– Ежели вам на форт, то вдоль шоссе идет ход сообщения. Немец его не видит и не стреляет.
Так и пришлось сделать - Борейко, Поатонов и Блохин гуськом тронулись по узкому и глубокому, в рост человека, ходу сообщения. Пройдя километр, офицеры и Блохин присели на небольшом расширении хода.
Было около четырех часов жаркого летнего дня. На безоблачном небе висели три немецких аэростата, наблюдая за происходящим в крепости. С преднего края доносилась вялая ружейная перестрелка, изредка прерываеамя гулким пушечным выстрелом. С визгом проносился над головами снаряд, взрываясь в тылу.