Семья Звонарёвых
Шрифт:
– Это любимчик полковника Качиони. Его фамилия очень подходит к этому эпитету - Любимов, - сообщил Потапов.
Любимов понравился и Борейко своей инициативностью и стремлением усовершенствовать все, что только возможно.
С темнотой появились саперы с приданным им на помощь пехотинцами и артиллеристами. Они занялись исправлением дороги, телефонных проводов, рыли и углубляли ходы сообщения.
Командный пункт всего сектора обороны помещался примерно на линии промежуточных батарей. Он представлял
Борейко остался доволен КП и решил в нем временно поселиться.
Наступила безлунная звездная летняя ночь, полная приглушенных звуков. По всем направлениям шли люди, двигались повозки. Изредка на короткое мгновение вспыхивал огонек зажженной спички или фонарика и тотчас потухал.
С командного пункта хорошо были видны костры у немцев. На предложение Брейко обстрелять их немедля Потапов воразил:
– Сейчас с переднего края обороны отправилась разведка, и пока люди не вернутся, не следует открывать огня.
Борейко пришлось подчиниться. Он спросил какие цели хорошо видны с командного пункта.
– На рассвете немецкие тылы отсюда видны как на ладони. Немец усиленно строит осадные батареи, прокладывает пути для тяжелой осадной артиллерии, - доложил артиллерист.
Около полуночи разведчики вернулись. Борейко приказал прожектором осветить немецкие окопы. Два ярких луча света пронизали ночную тьму. Стали видны немецкие окопы и копошащиеся в них люди. Промежуточные батареи обстреляли их. Немцы быстро попрятались в свои траншеи.
Едва засерел восток, Борейко забрался на вышку в лесу. Теперь перед ним открылась широкая панорама вражеских тылов. В глубине обороны обнаружились осадные батареи. На своем участке Борейко насчитал их около десятка. Далее ясно проступала при утреннем свете насыпь сооружаемой железной дороги.
Борейко прикинул на карте расстояние до возводимой немцами дороги и увидел, что она строится вне досягаемости крепостных орудий. Вообще немцы не маскировали своих тылов, считая, что недальнобойная русская артиллерия до них не достанет.
Вскоре над немецкими линиями поднялся аэростат, и почти тотчас осадные батареи открыли огонь по фортам и промежуточным батареям.
От обстрела пострадали передовые пехотные окопы, которые местами были совсем разрушены. Оставив в них только часовых для наблюдения, потапов отвел солдат в тыловую бетонированную линию пехотных окопов.
С наступлением темноты немцы повели методический обстрел фортов и укреплений, мешая работам. Борейко почувствовал себя, как некогда в Артуре, когда приходилось отдыхать в короткие промежутки затишья. Он вспомнил об Ольге, Славке и затосковал.
Утром он решил подняться на привязном аэростате и осмотреть вражеские тылы. Чтобы не перегружать аэростат, Борейко
– Вира помалу!– скомандовал воздухоплавательный офицер, и шар начал медленно подниматься.
Канатная лебедка была старая. Несколько солдат вращали рукоятку, и канат медленно раскручивался.
По висевшему над корзиной альтиметру Борейко видел, как постепенно росла высота подъема - тридцать, сорок, пятьдесят сажен. Кругозор все время расширялся. Борейко по карте спешил нанести все замеченные батареи, дороги, укрепления. С высоты прекрасно была видна железная дорога, которую немцы сооружали в своем тылу. Борейко заметил несколько огромных платформ, тщательно укрытых брезентом. По очертанию груза капитан заподозрил, что на платформах тяжелые осадные орудия.
Платформы отцепили от эшелона. Это еще более укрепило Борейко в его догадке.
Вскоре Борейко заметил, как платформы перевели на другую ветку, прикрытую небольшой рощицей. Можно было предположить, что здесь будет огневая позиция сверхтяжелых гаубиц. Борейко нанес это на свою карту.
Но тут тревожно загудел телефон, известивший о приближении вражеских самолетов. Корзина под ногами капитана поплыла вниз.
Борейко был доволен результатами воздушной разведки и вызвал к себе комендантов обоих фортов сектора. Вскоре появился Потапов.
– Вы действительно герой, Борис Дмитриевич! Не успели появиться, как все облазили , взлетели к небесам и готовы громить немецкую осадную артиллерию, - восхищался полковник.
– Следовало бы и вам, господин полковник, взмыть к небесам и полюбоваться на немцев. Как вы на это смотрите?– справился Борейко.
Потапов неожиданно согласился:
– Один не полечу, а с вами - когда хотите. Вы мне объясните, если я что не пойму, и покажете, что нужно.
На следующее утро, едва занялась заря, начался методичный обстрел немцами всего сектора.. Он продолжался весь день. Были прямые попадания в пехотные окопы и форты, имелись убитые и раненые.
– Раздразнили вы немца, Борис ДвитриевичЮ Несем напрасные потери, недовольно бубнил Потапов.
А вечером, оставшись наедине с Борейко, Блохин шепотом сообщил, что пехотные солдаты решили убить Борейко, "если он не перестанет дразнить немца".
– Не хочет воевать пехтура за царя Николашку. Все, как один, говорят: поднимем руки вверх и сдадимся в плен, - сообщил Блохин.
– Недолго удержится крепость с таким гарнизоном!– печально проговорил Борейко.
– Может быть это и к лучшему.. В самом деле, за кого же смерть принимать? За веру, царя и отечество?..
8