Семья Звонарёвых
Шрифт:
Уже на следующий день закипела работа. Прибывали десятки новых солдат. Это были рабочие, направляемые в армию по совей политической неблагонадежности. Родионов снова стал фельдфебелем. Заяц взял на себя хозяйственные заботы в батарее. Команду разведчиков возглавил Вася Зуев. Его помощником оказался Блохин. Всем автомобильным хозяйством, состоящим больше чем из двух десятков грузовых и легковых машин, ведал Звонарев. Материальной часть орудий и ознакомлением с правилами стрельбы руководил сам Борейко.
Очень затрудняло изучение пушек отсутствие каких-либо инструкций или сборных чертежей. Заводы умышленно не снабжали ими русских, пытаясь
– Обойдемся и без варягов, - заявил Борейко Шихлинскому.– Сами в технике кое-что прнимаем.
Шихлинский заколебался, обдумывая предложение Борейко. В это время прибыл помощник начальника ТАОНа по технической части артиллерист-академик полковник Рейн. Он в начале войны командовал гвардейской батареей и дивизионом. Будучи весьма тщеславным человеком, Рейн дошел до того, что сам себя представил к Георгиевскому кресту. Ему, конечно, отказали и предложили покинуть ряды гвардии. Рейн ушел в ТАОН.
Рейн довольно хорошо владел английским языком. Он и Звонарев с помощью Зуева проверили расчеты на прочность как орудий, так и лафетов. Они даже рискнули реконструировать некоторые механизмы, показавшиеся им ненадежными.
Вскоре батарея Борейко стала образцовой во всем ТАОНе. Командиры других батарей приезжали сами или присылали своих офицеров для ознакомления с деятельностью "конструкторского бюро Борейко". Тут в дело вмешался великий князь Сергей Михайлович, ведавший всей артиллерией русской армии. Он был пайщиком иностранных фирм и воспретил какие бы то ни было переделки в заграничных орудиях.
– Всякий хлам покупают за золото за границей, а потом мы должны своими боками отдуваться, - возмущался Борейко, продолжал проверку и переделку иностранных пушек.
– Атака сверху отбита, - посмеивался Вася Зуев.
Но вскоре последовала атака "снизу". Московская охранка не дремала. Зная о наличии большого числа политически неблагонадежных солдат во вновь вормируемых частях ТАОНа, она сделала внезапный налет на батарею Борейко. Капитан успел сообщить об этом Зуеву, и вся нелегальная литература была быстро спрятана в секретном сейфе. Обыскав всю батарею, жандармы ничего не нашли. Обозленные неудачей, они отправились с жалобой к Али Ага Шихлинскому.
Генерал предложил им намедленно убираться из района расположения вновь формируемых батарей.
– Все, что делается у нас, весьма секретно, и вам нечего сюда совать нос. Если еще раз появитесь, арестую как немецких шпионов, - предупредил опешивших жандармов генерал.
Через несколько дней на отдаленном посту у порохового погреба часовой - солдат батареи Борейко - подстрелил неизвестного солдата, проходившего в ночное время мимо пгреба. Началось следствие.
По материалам, которые батарея представила в штаб, было очевидно, что солдат был убит за нарушение непреложного правила военного времени - он подошел, несмотря на предупреждение часового, к охраняемому секретному объекту. Когда же в расследование этого вмешались жандармы и повели свои допросы с пристрастием, всем стало ясно, что у порохового погреба подстрелили жандармского агента.
Вскоре от солдат других батарей Лежнев узнал о сходке, которая происходила в соседнем хуторе в тот день, когда "убрали" шпиона. Жандармский агент пробирался в эту сходку и был опознан солдатами. Они позволили ему выслушать все "крамольные" речи, воззвания большевиков к солдатам, ответ, составленный
Как ни усердствовали жандармы, установить, кто навел "пострадавшего" на часового, не удалось. Тем не менее жандармы потребовали ареста чуть ли не десятка солдат с батареи Борейко. И только активное вешательство генерала Шихлинского, потребовавшего прекращения дела, освободило артиллеристов от нависшей над ними серьезной опасности.
– Этих солдат я знаю, - заявил он в жандармском управлении, куда последовало разбирательство "дела об убийстве".– Знаю еще со времен Порт-Артура. Их командир Борейко, и они отличные, надежные солдаты. Если они будут арестованы, я не смогу гарантировать своевременную готовность батареи.
Шихлинский заявил решительный протест против вмешательства жандармов в дела, ему подведомственные:
– Поймите, у меня же новейшей системы пушки. А вы посылаете, простите меня, безмозглых дураков соглядатаями. Господа, увольте меня от жандармов. В противном случае, если застану их на своей территории, я просто вынужден буду высдать их из части.
Так была отбита атака "снизу".
Время шло, настал новый, 1916 год, стали поговаривать о предстоящем весной решительном наступлении против немцев на всем фронте. Надо было срочно заканчивать формирование тяжелой артилерии. С жандармскими наветами перестали считатся. Работа пошла ровнее.
...В один из приездов в Вязьму Варя познакомилась с Шихлинским. Она его встречала в Артуре, но тогда Али Ага мало обращал внимания на девочку-подростка. Жена Шихлинского Тамара-ханум, была азербайджанка и кончила институт Святой Нины в Тифлисе. Варя дружески сошлась с ней, расказала о своей горести - отсутствие сына.
– У магометан в таком случае муж имеет право взять другую жену, горько улыбнувшись, заметила ей ханум.
Варе показалось, что она услышала именно то, о чем давно думала имеет право взять другую жену, чтобы родить от нее сына. Ее муж так и сделал.
Сидеть без дела Варя не могла, она постепенно обходила все помещения батарей и возмущалась царящей в них грязью:
– А мы еще удивляемся, откуда у нас инфекционные болезни,откуда тиф, оспа...
Варя пожаловалась Борейко, но капитан только рукой махнул: не до этого мол, сейчас. Дел поважнее много. Чистоту будем наводить потом.
Не долго думая, Варя отправилась прямо к Шихлинскому и обо всем рассказала ему.
– Вай, вай! Еще беда на мою голову! То жандармы житья не давали, а теперь врачи, - шутливо ответил генерал и, вызвав к себе всех докторов, приказал им вместе с Варей обойти расположение частей и навести порядок.