Семья Звонарёвых
Шрифт:
Пройдя несколько шагов по темному коридорчику, Кремнев попал в небольшую железобетонную круглую башенку, прикрытую сверху толстыми бревнами и землей. Сквозь узенькую щель под самым потолком башни были прекрасно видны широкая травянистая лощина, отделяющая русские окопы от немецких, и по средине нее небольшая, поросшая молодым камышом речка Путиловка.
По-весеннему зеленые и еще совсем не высокие заросли камыша у реки слегка покачивались на ветру, на траве яркими пятнами проступали голубые, желтые, розовые полевые цветы. Под теплыми лучами весеннего солнца
– Ночью наши секреты сидят на самом бережку Путиловки, а немец - по той стороне. Случается даже балакают помеж себя, когда там стоят чехи-славяне, - словоохотливо проговорил один из солдат.
Наскоро набросив в полевой книжке панораму всего видимого, Кремнев решил поместить здесь передового наблюдателя батареи и отправился договариваться по этому вопросу к командиру 408-го Кузнецкого полка полковнику Хоменко, который был начальником этого участка обороны.
Он успел уже получить полк и "глядел в генералы". Как всегда энергичный, он много времени проводил среди солдат. Хотя ему было за пятьдесят, в его по запорожски длинных усах еще не белел ни один седой волос, и только виски слегка серебрились первым инеем лет.
Кремнева он встретил с отческой лаской.
– Здорово,сынку! Чем порадуеш своего названого батька?-спросил Хоменко и дружески пожал руку артиллеристу.
– Зашел проведать вас, папаша,и поговорить о предстояшем настаплении.
– Добре,добре! Ось подывысь на мои малюнки, - и полковник протянул капитану несколько схем,разрисованых красным и синим карандашами.– Тут у него пулеметы, тут минометы, за этой горкой.
Кремнев тотчас перенес все эти сведения на свою карту, затем попросил указать ему места, где надо было пробивать проходы в проволочном заграждении противника.
– Ось туточки, - ткнул пальцем в карту Хоменко.
– Завтра осторожно пристреляю батареи по этим местам и до начала атаки буду хранить молчание, чтобы противник не догадался, где мы собираемся ударить, - прощаясь пообещал Кремнев.
– Добре, сынку! Чарку горилки на дорогу, щоб ноги швыдше шлы! Эй,Панас, бисова душа, где ты?
Через минуту в дверях блиндажа появилась улыбающаяся физиономия денщика.
– Горилки две чарки та два шматка хлиба, - распорядился Хоменко.
Чокнувшись и пожелав своему "батьке" успеха, Кремнев пошел к себе на батарею.
Позиция 4-й батареи 102-й артиллерийской бригады находилась примерно в двух километрах от переднего края обороны, непосредственно за лесом. Прекрасно замаскированная со всех сторон, с хорошо оборудованными блиндажами, она была надежно укрыта от обстрела противника. При приближении Кремнева к огневой позиции батареи его встретил младший офицер батареи прапорщик Павленко.
– Где выбрали передовой пункт, Александр Васильевич?– справился он.
– В расположении Кузнецкого полка. Завтра начнем пристрелку по нужным целям. Начальство не заезжало?
– Кроме командира дивизиона, полковника Корнилова, никого не было. Он сообщил,
– Старший офицер знает об этом?
– Да, Григорий Александрович уже отдал нужные распоряжения и отправился к передкам.
– Завтра ты, Боря, пойдешь вместе со мной на передовой наблюдательный пункт. Быть может, и сумееш отличится в предстоящих боях, - тепло сказал Кремнев.
Юноша горячо поблагодарил своего друга и командира, который всего на пять лет был старше его. Выпущеный несколько месяцев назад из военной школы, прапорщик мечтал о подвигах и военной славе. Но пока это были только мечты: батарея вот уже несколько месяцев стояла на укрепленных позициях, не принимая попыток завязать бой.
Вскоре на огневую позицию батареи пришел и старший офицер щегловатый и педантичный штабс-капитан Крутиков - с прапорщиком Сологубенко, который избежал высочайшего гнева за публикацию портрета "святого старца" только благодаря стараниям доктора Краснушкина. Подтянутый Крутиков обращал внимание подчеркнутой парадностью своих движений. Сологубенко держался проще, свободнее; большая курчавая борода и густые брови придавали его лицу особую выразительность.
– Садитесь-ка, Леонид Романович, чертить схемы к предстоящему наступлению, - протянул Кремнев пачку бумаг Сологубенко.
– Будет исполнено,господин капитан!– с шутливой почтительностью отозвался прапорщик.
– Разрешите зайти, вашескородие?– раздался низкий бас, и в дверях появилась высокая кряжистая фигура фельдфебеля.– Дозвольте доложить: на батарее, передках и коновязи всеприведено в порядок, старые отхожие места велел засыпать и вырыть новые, чтобы их высокопревосходительство не придирались.
Запишал полевой телефон. Сологубенко снял трубку.
– Адьютант дивизиона передает, что генерал Каледин уже выехал в наш район, - тот час доложил он Кремневу.
– Надо одеваться, господа. Я с прапорщиком буду на батарее, а вас, Григорий Алексеевич с фельдфебелем попрошу пройти к передкам, распорядился капитан.
Затем он приказал солдатам построится за орудиями и лично осмотрел людей. обмундирование на них было поношенное, но аккуратно заштопаное и по возможности вычищенное. Рослые, в большинстве уже не молодые солдаты выглядели здоровыми и сытыми. Окладистые русские бороды придавали им благообразный иконописный вид.
Несмотря на молодость, Кремнев пользовался уважением своих подчиненных, как справедливый и заботливый начальник.
– Сейчас к нам приедет командующий нашей Восьмой армией генерал Калндин. Титуливать его следует "ваше высокопревосходительство". Если генерал обратится с вопросом, не теряться, отвечать толково, предупреждал капитан.
– Едут!– крикнул Павленко, указывая на группу всадников.
– Станови-и-cь!-скомандовал Кремнев.– Разведчики на правом фланге, господа офицеры - у своих взводов.