Семья Звонарёвых

Неизвестен 3 Автор

Их разговор был прерван приходом вызванного к генералу офицера.

– Поручик Пономарчук по вашему приказанию прибыл, ваше превосходительство, - отрапортировал он.

Варя хотела было уйти, но Шихлинский задержал ее в кабинете.

– Вам известна эта дама?-спросил генерал, кивнув на Варю.

– Никак нет, ро я видел ее сегодня на велотреке, - ответил Пономарчук.

– И изволили нагрубить ей, - сразу вскинулся Шихлинский. Он встал и вплотную подошел к провинившемуся офицеру.

– Я не знал, что эта особа... имеет к вам отношение, ваше превосходительство, - cумрачно

ответил Пономарчук.

– Особа! Наглец вы этакий! Приказываю сейчас же извинится перед этой дамой за грубость, - распорядился генерал.
– Мои офицеры должны быть блестательны во всех отношениях. На войне - храбрые воины, с дамами любезные рыцари. Понятно, порутчик? Извольте принести извинение.

Порутчик извинился, посматривая сумрачно на Варю и испугано на генерала. Повернувшись по уставному, он вышел из кабинета Шихлинского.

Генерал с улыбкой повернулся к Варе.

– Итак, завтрв едем целой кавалькадой, - предупредил Шихлинский.

– А как же Тамара-ханум? Согласится ли она?-усомнилась Варя.

– Наша восточная пословица говорит: когда муж решил, женщина с ним не спорит, - усмехнулся Али Ага.

На следующий день генерал с женой и Варя с Васей Зуевым в сопровождении нескольких ординарцев совершили прогулку верхом. Варя воспользовалась ею, чтобы показать Али Ага "залежи грязи", как она выразилась. Действительно, во многих местах, невзирая на указания санитарной комисии, ничего не было убрано.

Шихлинский тут же на месте учинил виновным разнос.

Провожали Варю почти всей батареей, нагрузили письмами, гостинцами для своих близких. Приехал на проводы и генерал Шихлинский.

– Варвара Васильевна, не забывайте про нас, - он склонился и поцеловал руку Вари.
– Наведывайтесь! А то без вас все грязью зарастем и умываться позабудем!
– шутил он.

По весне тяжелые батареи были сформированы. их приехал смотреть перед отправкой на фронт великий князь Сергей Михайлович в сопровождении Кочаровского. Он сразу выделил батарею Борейко как найболее хорошо организованную. Кочаровский предложил назначить Борейко командиром бригады всех сверхтяжелых гаубичных батарей, но капитан категорически отказался.

– Тут нужен артилерист-академик или хотя бы инженер, вроде Звонарева.

С этим мнением согласился и Кочаровский. Командиром всех сверх тяжелых батарей был назначен полковник Рейн.

В начале мая батарея Борейко была направлена на Юго-Западный фронт в район Ровно. Узнав об этом, Варя поспешила оставить работу в больнице и устроилась в передовой перевязочный отряд Союза городов, который находился в том же районе.

15

Днем 29 мая 1916 года командиры всех батарей 102-й артиллерийской бригады во главе с ее командиром полковником Гатовским выехали на детальную рекогносцировку позиций противника и выбор наблюдательных пунктов батарей в предстоящих боях.

Стояла ясная, но по-весеннему прохладная погода. Под горячими уже лучами солнца земля быстро высыхала. На одной из небольших горок, в глубине леса, на старом ветвистом дубе была устроена высокая наблюдательная вышка. Яркая зелень молодой листвы прекрасно маскировала одетых в защитный цвет

офицеров. На верхнюю площадку вышки приходилось взбираться по нескольким деревянным лестницам. У подножья дуба царил зеленый полумрак, на верху же все утопало в ослепительных солнечных лучах.

Поднявшись на вышку, офицеры некоторое время стояли зажмурившись, привыкая к яркому цвету, и только потом принимались рассматривать развернувшуюся перед ними щирокую панораму.

Передний край обороны 102-й дивизии проходил по западной опушке большого леса, перед которым широко раскинулись ровные открытые поля. На них четко вырисовывались темные полосы неприятельских укреплений. Они отстояли почти на километр от края леса и представляли собой ряд оборонительных полос, прикрытых с фронта проволочными заграждениями. Укрепленный район имел много железобетонных огневых точек, фланкирующих подступы к проволоке. Все оборонительные сооружения были связаны между собой глубокими ходами сообщения.

Несмотря на отличную видимость, во вражеских окопах не было заметно людей, и только поднимавшиеся кое-где вверх тонкие струйки дыма указывали на присутствие солдат в траншеях.

– За полугодовое стояние в этих местах противник успел соорудить настоящую крепость! Нам придется основательно потрудится над разрушением проволочных заграждений,не говоря уже об узлах сопротивления, - проговорил отвлекшийся на минуту от наблюдения Гатовский,обращаясь к своим офицерам.

– Разрушение бетонных опорных пунктов не под силу нашим легким пушкам, - отозвался один изкомандиров батарей.

– Эта задача возлагается на гаубичные и тяжелые батареи, что здесь сосредоточатся, - пояснил Гатовский.
– Теперь,господа,я укажу вам на местности расположение дивизионов: справа от железной линии на Ковель, вон до того отдельного корявого дерева, - участок первого дивизиона,а левее железной дороги,до выступа в австрийских окопах, - второго дивизиона. Удар будет нанесен вдоль железной дороги, в районе второго дивизиона.

Левофланговой батареей на участке бригады оказалась четвертая,которой командовал совсем еще молодой, двадцатипятилетний капитан Кремнев. Война застала его в чине поручика,но за два года он,как боевой командир,получил повышение еще на два чина и Георгиевский крест. Веселый,жизнерадостный, энергичный и очень подвижный, он за несколько месяцев командования третьеочередной батареей,укомплектованой одними запасниками из ополченцев, сумел превратить ее в образцовую артиллерийскую часть.Поэтому теперь именно ему поручили наиболее трудный участок на фронте 102-й дивизии.

Добравшись до переднего края обороны, Кремнев стал подискивать в стрелковых окопах найболее подходящее место для передового наблюдательного пункта своей батареи.

Приветливо здороваясь с солдатами-пехотинцами,капитан спросил их, откуда лучше видны окопы противника. Пехотинцы с готовностью повели хорошо им известного по минувшим боям артиллерийского офицера по бесконечным лабиринтам глубоких, выше человеческого роста, ходов сообщения на переднюю линию обороны.

– Здесь у нас всегда стоит часовой, - сказал солдат, ныряя в узенькую шелку в стенке окопа.