Смирновы. Водочный бизнес русских купцов
Шрифт:
Мы использовали и другие бутылки – с зауженным низом или верхом, вытянутым или укороченным горлышком, демонстративно худощавые или, наоборот, с приятной полнотцой. А если еще обвить бутылку соломенной лентой – о, это дело! Или покрыть разноцветным напылением – пожалуйста, почему бы не попробовать!
Да и само стекло – с помощью различных добавок его можно сделать золотисто-янтарным, светло- или темно-зеленым, а если уж очень хотите – черным. Разумеется, красивая посуда была и у других винзаводчиков. Каждый стремился отличиться от других.
И
Представьте себе: в такой позе зверь казался более миролюбивым, а это тоже играло свою роль – душа страждущего непрояснима!
Для рекламы мы и живых медведей использовали. Но это было уже позже, после смерти батюшки, когда мы, его сыновья – Петр Петрович, Николай Петрович и я, – создав Торговый дом, стали обращать больше внимания на рекламу и показную сторону. Делали это вопреки традициям отца, но эффект показная сторона все-таки приносила.
На одной из Нижегородских ярмарок мы приложили все старания, чтобы наш отдел был одним из самых эффектных. Склады изделий нашей фирмы занимали почти всю улицу. Главный павильон был грандиозный, роскошно убран, но, пожалуй, слегка аляповато – в стиле русского лубка.
Главная приманка заключалась в воздвигнутой эстраде: по ней ходили и плясали медведи, они кланялись в пояс и подносили публике напитки, а с желающими чокались.
«Милости просим, пейте, закусывайте, сколько душе угодно!» – таков был радушный девиз нашего павильона. Небывалое зрелище и даровое угощение привлекали невероятное количество публики.
Стояла густая толпа, трудно было пробраться сквозь нее. Все хотели чокаться с медведями, делалось это нарочито громко – побили немало стаканов. Скажу по секрету: медведи были частью заводные чучела, изумительно исполненные, частью переодетые люди. Все это искусно маскировалось гримом и световыми эффектами. Лишь два-три медведя были настоящие, живые.
Проводники держали их на цепи и не отходили ни на шаг. Этих представителей медвежьей расы напоили до того, что они не могли стоять, сперва опустились на четыре лапы, затем сели, а после легли и заснули.
Медведи – большие любители водки – сами охотно тянули из бутылки, зажав посудину передними лапами.
Справедливости ради могу сказать, что Ш-товы были самыми большими оригиналами в поисках форм для бутылок: то Эйфелева башня, то револьвер, то дерево, на которое карабкаются дети, а то и вовсе – бюст Тургенева. К 100-летию со дня рождения Пушкина они выпустили водку в виде его бюста. И даже пробку изобразили в виде пушкинского знаменитого цилиндра! Их неуемная фантазия, казалось, не имела границ!
Не скажу, чтобы батюшка одобрял такого рода творчество. В этой связи хочу поделиться такой историей.
Германская война, Гражданская война как-то унесли на второй план имя знаменитого героя Русско-турецкой войны 1877—1878
В мое время не было генерала, столь обожаемого в российском обществе, как этот. Его изображали на портретах почтенным старцем, а в год смерти Скобелеву было всего-то 39 лет.
Я, мечтая в детстве о карьере военного, знал про него буквально все. Что он родился в семье военного в 1843 году и с детства мечтал о военных подвигах, что очень любил парады, а любимой его книжкой были не сказки, а статус Георгиевского креста.
Начало его военной карьеры было не слишком удачным. В возрасте двадцати четырех лет Скобелев в звании штабс-ротмистра46 был отправлен на бухарскую границу. Обнаружить неприятеля он не сумел. Не думая о последствиях, Скобелев доложил, что им был обнаружен и разбит отряд бандитов. Обман раскрылся, последовал громкий скандал.
Его распекло начальство, высмеяли снизу – друзья, посоветовали из военных податься в сочинители.
Стремясь защитить свое опозоренное имя, он даже вызвал кого-то на дуэль, дрался отчаянно, а затем подал рапорт с просьбой о своем переводе в другой полк.
В Хивинском походе47 Скобелеву опять был конфуз.
Промчавшись с саблей наголо в сторону неприятельского города мимо генерала Кауфмана, он привел командующего в полное замешательство. Город уже взяли его полки, и Кауфман направлялся за его ключами, которые вынесли побежденные…
Зато в Кокандском походе Скобелев был удостоен Георгиевского креста. Это, конечно, придало ему вес в глазах товарищей, но насмешки над ним все еще продолжались.
Потом началась русско-турецкая кампания на Балканах, ставшая вершиной военной карьеры генерала.
Но сперва он в очередной раз оконфузился. Это было, когда русские войска остановил разлившийся Дунай. Скобелев попросил под команду казачий полк, пообещав преодолеть с ним реку. Начальство его предложение не одобрило – в ледяной воде легко было найти погибель. Но Скобелева уже нельзя было остановить. Во главе горстки храбрецов он бросился в воду. Те быстро повернули назад, но их командиру, жаждавшему славы, отступать было уже поздно, и он поплыл вперед. На середине реки под ним утонула лошадь, на другой берег Скобелев выбрался только чудом. Это была его последняя неудача…
Под Плевной и на Шипке он возглавил сначала отряд, а затем дивизию. Прозвище Белый генерал он получил тоже здесь – за то, что появлялся на полях сражений в белом кителе, белой фуражке и на белом коне.
В этих боях снискал Скобелев славу настоящего героя.
Используя густой туман, Скобелев со своим отрядом незамеченным подошел к турецкой крепости и, стремительной атакой прорвав укрепления, захватил Плевну.
Рискуя жизнью, по обледенелому покатому карнизу над пропастью западнее Шипки он перешел Балканы и вышел в тыл турок, предопределив победу русской армии.