Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках

Гаспаров Михаил Леонович

ЭМИЛЬ ВЕРХАРН

Из «Призрачных деревень»

Перевозчик ^17/60

Перевозчик гребет к бурному берегу, А в зубах зеленая камышинка.Крут поток, И все дальше облик на берегу.Сломлено весло. Смотрят очи окон и циферблаты башен.Сломлено другое. Все отчаянней облик на берегу.Сломлен руль. Меркнут очи окон и циферблаты башен.Он без сил. Только слышен голос на берегу.Рвется взгляд В умирающий голос на берегу.Море раскрыло пасть.Гибнет

страсть, Но жива в волнах зеленая камышинка.

Рыбаки ^15/88

Ночь. Снег.Река. Луна.Огоньки. Рыбаки.Судьбы в безднах. Неводы над безднами. Полночь бьет.Сырость. Сирость. Безмолвие. Онемение.Каждый тянет свое из черных вод:Боль. Беду. Нищету. Раскаянье. У реки ни конца и ни начала.Тишь. Смерть.Не дырявит туман кровавый факел.Люди удят себе погибель. А над спинами, над тучами, над мраком — Светлокрылые звезды в голубизне.Но застывшие этого не чувствуют.

Столяр ^12/75

Столяр знанияШарит вздыбленным мозгомВ золотой ночи мирозданья.Блеклый взгляд сквозь очки,Растопыренный циркуль, отвес, лекало,Тень от рамы крестом на верстаке.Мир сквозь умТочится в квадраты, триангли, диски —Без огня и даже без тоски. Эти диски – как просфоры причастия.Он умрет – и будут играться детиБезделушкой вечности.

Звонарь ^15/78

Как слепые быки, ревет гроза. Молния в колокольню!Запрокинутый звонарь в вышине —И набат над площадью Громом рушится в зернистые толпы. Колокольня осыпается искрами.Звонарь бьет в безумье и в страх. Колокольня по швам в разрывах пламени.Дико пляшут колокола. Золотые щупальца вкруг помоста.Звонарь вызвонил погребальный зов. Раскололись стены.Черными углами метнулись колокола.Звонница иглою в земле. Звонарь мертв.

Канатчик ^21/106

На столбах крюки, на крюках волокна,За столбами поля и закатный горизонт,А перед столбами канатчикСучит вервь из волокон и лучей, —Отступая вспять, вспять, вспять,Тянет из заката пыланье далей. Там бушует ярость веков, Полыхают путеводные молнии, Красной пеной кипят отравы.По дороге пыльной, вспять, вспять,Тянет на канате буйные дали. Там пылает металл в плавильнях, Жизнь и смерть из реторт взрывают мир, Знанье бьет крылами над гробом Бога.Меж рекой и лугом, вспять, вспять,Тянет к яви строгие дали. Там сплотится мечта и мысль, Там закон осенит покой, Там в любви отразится Бог.Вспять —На канате звездные дали.

Могильщик ^21/115

В черном зеве ямы рябит могильщик.Кладбище – сад гробов и кипарисов.Треснутые плиты, отравленная пыль. Яма ждет покойников нищеты.Все дороги сползаются к кладбищу,А в гробах – окоченелая страсть, размозженная доблесть, догнивающая любовь — Колокольный звон над могильщиком. – выдохлось вдохновение, расползается мысль — Над могильной пастью стоит могильщик. – непрощенные обиды,

неуслышанные мольбы —В стуке комьев земли по крышке гроба. Это в хрусте костей Настоящее Отгрызает прошлое у будущего.Над могилой – холм.Над колоколами – гудящий ужас.И могильщик вбивает черный крест.

Из «Полей в бреду»

Лопата ^16/48

Серая земля, серое небо,Голый луг, стылый холм.Встала мертвым деревом, воткнута холодным железомЛопата. Начерти на глине крест.Сад дик, дом пуст, на полу зола.Богородица упала из ниши. Начерти над домом крест.Трупы жаб в колеях, стоны птиц над колеями. Начерти над степью крест.Вырублены деревья.Смолкли колокола. Начерти над миром крест.Солнце ворочается, как жернов. Над взбухшим трупом земли — Лопата.

Из «Городов-спрутов»

Заводы ^21/105

Красные кубы, черные трубыВерстами в ночь, —Желтоглазые над смолью каналов,День и ночь клокочут заводы.Дождь, асфальт, пустыри, лохмотья,Из трактиров сверкает ярый спирт,Низколобая злоба бьется в злобу,В сердцах скрежет,И клокочут заводские корпуса.Дышат паром стальные челюсти,Золото под молотом брызжет в тьму,Лязг, напор, маховик как пленный вихрь,И снующие зигзаги ремнейШестизубьями в такт, в тактВ клочья рвут вылетающее слово.За стеной – каналы, вокзалы, бегОт заводов к заводам и заводамЧередой, грядой, в клокоте, в клекоте,И огни взмывают вдаль, вдальВ ржавое небо к слепому солнцу.И в воскресный деньГород спит, как молот на наковальне.

Биржа ^20/95

Золотой кумирНад побоищем черных скопищ,Огненный перекрестокСтраха, риска, гордыни и безумия. Золотой маяк,И плывут к нему паруса ассигнаций.Золотой дворец,Бег вверх, бег вниз, сушь губ, всхват рук,Вал цифр в вал цифр,Бьются, рвутся, мчатся, разятся,Предан, предал, сгинул, выжил,Слажено, порвано, сторговано, упущено,Самоубийцам – похороны по первому разряду. Золотой мираж,К нему взмолены миллионные руки. Золотая пирамида, золотой куб,И на цифрах к нему мостится счастье.Все в одной петле,Ненависть работает, как машина. Золотая ось колеса фортуны.

Порт ^21/65

Все моря прихлынули к городу.Порт оседлан тысячею крестов.Солнце – красный глаз.Лязг цепей, грохот молотов, рев гудков. К городу прихлынули все моря.Море тяжкое, море земледержное,Море множеств, море – спор и напор,Взрывы нежности и порывы ярости,Море – пьяный дикарь – корчует скалы. Мол, как кнут, перерезает прибой.Вавилоны! Сплав ста народов!Город-пасть, город-пясть, схватить весь свет!Белый норд, желтый юг,Склады вздыблены: горы, леса и трупы —Словно в неводе, все на вес и в торг,Огненные вымыслы сквозь хищные числаЦедятся в золотой котел. Знак Меркурия на загаре матроса.Нефть и уголь дышат в улицы с набережных.Вспышки катятся по рельсам, и вдаль, и вдаль. Город дышит миром сквозь поры порта.