Сотая бусина

Саринова Елена

3 - Мифический остров дохристианских блаженных, некое подобие рая на земле.

4 - Одна унция равна 28,4 грамма.

5 - Окрошка.

6 - Оно же томленое молоко - молочный продукт, который готовится из молока путём его кипячения и последующего длительного равномерного нагревания в печи.

7 - Традиционный церковный праздник в честь святого Илии. В этот день категорически запрещалось купаться в водоемах и настоятельно рекомендовалось: ломать дубовые веники, окуривать дом дымом трав (хотя лучше дубовой головней) или просто посидеть под дубом в состоянии

созерцательной задумчивости.

8 - Сленговое название заклятия парения или левитации. В данном случае имеется в виду лишение чужого тела его веса.

9 - Она же - троицкая неделя, неделя празднования одного из четырех главных христианских праздников - Троицы.

10 - Деревенское подобие гардеробной комнаты.

Глава 4

Моя вторая попытка сходить в поле за мятой на этот раз увенчалась успехом. Это, если судить по ее конечному результату. А вот сам процесс совсем не удовлетворил. Потому что тут же за мной резво увязался Ветран, припомнивший мне (вот наглость!) о моем же сегодняшнем разрешении в полном его содействии. А за мужчиной, не менее прытко понесся и кот, объясняя цель своей прогулки 'обкаткой нового тела'. Да, пусть он наивной Груше втирает про такие причины. Я-то прекрасно понимаю, что умник заурядно ревнует (а вот это уже глупость). Вот так вот, в сопровождении наглого музейщика и глупого философа я и собирала свою траву, выслушивая без остановки, что поле не место для домашних котов, которых огромные пространства морально 'пригибают к земле' и подбадривающие комментарии Ветрана: 'Рви больше. Я же тебе помогаю - донесу'. А зачем мне ее больше то? Разве что сопровождающих своих этим веником отходить со всей душой... Ага, мечтай, магичка Стася...

Дело пошло на лад только когда я нешуточно пригрозила им обоим нацепить на себя колпак и уйти, куда глаза глядят, лишь бы в тишину. Вот тогда болтуны присмирели. Правда, ненадолго...

– Стась.

– Что?

– А ты сегодня будешь?

– Еще одно слово, Зеня и ты - мухобойка в серую полосочку.

– Зачем нам мухобойка? Ты ж мух знаком в дом не пускаешь... Ну, Стась. Когда у меня еще такая возможность выпадет к тебе присоединиться?

– Это вряд ли.

– А о чем речь?
– сощурился на солнце заинтересованный Ветран.

– Да она, когда на это поле за травой ходит, видишь вон там, левее, пологий холм? Всегда на обратном пути...

– Зеня, ты будешь не мухобойкой, а... а...
– подвела меня от возмущения фантазия.

– Ну, ты пока придумай, а я продолжу. Она любит там, на самой вершине лежать в траве, разговаривать с ветром и смотреть на облака. А сегодня день как раз подходящий - облачный.

– Правда?
– по-детски расплылся музейщик.
– Я когда-то тоже это любил - смотреть на облака, очень давно. И даже целые сказки сочинял: вон летит дракон, а за ним рыцарь на...

– ... грифоне(1)?
– уперся кот передними лапками в мои колени, восторженно взирая

на мужчину.

– Грифоне?.. Нет, на коне. А следом за ними...

– ... принцесса на кочерге, - обреченно вздохнула я и поднялась из травы.
– Ладно, пошли на мой холм сказки смотреть. Но, чтобы тихо...

Холм был совсем обычным - с будто приплюснутой хлебной лопатой верхушкой и гладкой булкой обкатанными за столетия склонами. Такие щедро раскиданы по всей Ладмении. Да и трава росла на нем тоже вполне обычная - сухой костерь(2) с мелкими васильками. Но это был мой холм. Много лет. Место, по которому я скучала в слякотные межсезонья и вздыхала зимой, место моих откровенных разговоров с миром... Поэтому небо над ним было особенным - моим. А порою мне даже казалось, что и ветер, который, то степенно гуляет, то ошалело носится над нашей древней землей по своим вечным делам нет-нет, да и притормозит, чтобы шепнуть что-то сокровенное на ухо именно мне. Стоит только хорошо к нему прислушаться... Но, вот, получится ли это сегодня?..

– Извини, подстилки не прихватила.

– Но, навещать-то ты ее в силах?

– Так может, сразу твой диван сюда навещать?
– устраиваясь по удобнее безобидно поинтересовалась я у умника, развалившегося на спине сбоку от меня.

– Правда?

– Конечно, правда. Только он потом здесь и останется.

– Я так и знал... А, может...

– Зигмунд, как ты думаешь, на что похоже это облако?
– вывел кота из под надвигающегося удара судьбы, раскинувшийся с другой от него стороны, Ветран.

– Видимо, на диван, - не утерпев, хмыкнула я.
– А вообще... оно на голову пса похоже. Со стоячими ушами.

– Или на Грундильду, - хмуро добавил кот.

– А кто такая Грундильда?

– Это наша домовиха. Ты с ней еще познакомишься... если она захочет, - нехотя пояснила я. Действительно, мы сюда болтать пришли или на облака смотреть? Но, не тут-то было:

– Домовиха?
– приподнялся на локте мужчина.
– И вы с ней... дружите?

– Можно и так сказать. А вообще, Зигмунд и Груша - моя здешняя семья. Для тебя и это странно?

– Уже начинаю привыкать, - с непонятным мне выражением ответил мужчина и вновь забросил руки за голову.

– Дружба есть привязанность, укрепленная привычкой, возникающей из длительного общения и множества обязательств.

– Это ты к чему сейчас изрек?
– скосила я глаза на зевающего во всю пасть кота.

– Не знаю... Просто, навеяло что-то из двух произнесенных Ветраном слов.

– Навеяло? А ты знаешь, если закрыть свою пасть и немного помолчать, то тогда, возможно, тебе что-нибудь другое навеет, гораздо уместнее. Ты зачем сюда приперся?

– Ладно, не злись, - сложил лапки на белоснежную грудь Зигмунд.
– Уже молчу и смотрю в небо... Ой, нет. Солнце из-за облака выглянуло, - быстро зажмурился кот, поставив торчком свои крохотные черные реснички... Вот так бы и любовалась на него, такого трогательно... молчаливого. Осталось только самой откинуться на спину и, наконец, расслабиться...