Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Майоров Николай Петрович

279. Мудрость

Восприняв мудрость чисел и таблиц, Пройдя тройные рощи интегралов, Мы вышли в жизнь, Как в схватку корабли, Обрывки пены бросив у причалов. Нам стали тесны эти небеса И ход планет казался тяжелее. Нам другом был и Ом, и Гей-Люссак, Декарт, Паскаль и Менделеев. И мир был покорен и прост, И формулам должны были поддаться Спокойное мерцанье звезд И душное цветение акаций. Но в гроздьях формул потерялись мы, Найдя не сразу наше назначенье. Философы! — Лишь обменяли мир. Мы — изменить должны его движенье. <1935> ^{279}

280.

Очень рано

Еще над морем не светало, Еще в горах висела мгла. Когда украдкой пробежала Большая капля вдоль стекла. И теплый дождик рад стараться — Давай шуметь по мере сил По листьям мокнувших акаций, По тонким столбикам перил. И пузырями у фонтана Пошел вздуваться и шипеть. Пускай шумит. Еще ведь рано И нам вставать, и птицам петь. 1939 ^{280}

281. Еще февраль

Еще февраль. Все окна взяты в плен. Мороз сильней становится под вечер. У клиники сутулится Рентген, Тяжелый снег всё падает на плечи, А он, старик, взойдя на пьедестал, Так и стоит без шубы и без шляпы. Бездушный медицинский персонал! Ему халат накинули хотя бы. У нас ведь вдоволь света и тепла, А как ему, сердечному, на стуже? …Уже давно убрали со стола Немного запоздавший ужин. Уже давно в палатах тишина, Войдет сестра и свет потушит скоро. Но время не пришло еще для сна, Еще минуте есть для разговора. Мечтаний долгожданная пора! Слова идут украдкою, по-лисьи: «Пусть болен я, но лишь один бы раз Пройти опять по улицам Тбилиси! Где всюду смех и солнце, и тепло… Вы были в Грузии когда-нибудь весною? Сосед умолк, он дышит тяжело. «А вот у нас, над Северной Двиною…» Стихает говор. Даже думать лень. Бессилье. Сон. Свободен каждый атом. И вот тогда, предлинный, словно тень, Старик Рентген проходит по палатам. 1940? ^{281}

282. Лето 1940 года

Вся в тусклом золоте заря, И солнце тлеет еле-еле… Июнь — в листках календаря, А руки зябнут, как в апреле. По крышам дач, по кровлям будок Шумит без устали вода, Лишь вспыхнет небо иногда Неярким цветом незабудок. И снова туча облегла Отяжелевший купол неба… И просишь чуточку тепла, Как нищий просит ломтик хлеба. 1940? ^{282}

283. Дорожный мастер

Как весело мастер дорожный живет. Летит на дрезине и песни поет. Качаются травы, взлетает песок, Дрожит на шесте кумачовый флажок. Над пеною рек, над равниной, Как птица, мелькает дрезина. Мосты прогремят и туннель промелькнет — Дрезина замедлит стремительный ход. Наш мастер проверит, как шпалы лежат. Он камешков белых подвыправит ряд. И снова помчится дрезина — Полно еще в баке бензина. Но небо темнеет, темнеет вода — Над

стрелкой зеленая всходит звезда. И тени бледнее кругом… Наш мастер уходит в свой дом. Стоит под навесом дрезина — Наверно, ни капли бензина. 1940 ^{283}

284. Опять нет писем

Висят кувшины на заборе, Рябина плещет на ветру, И ягод огненное море Ведёт весёлую игру. На опустевшие балконы Ложатся сумерки и тьма, И ходят мимо почтальоны, И нет по-прежнему письма. Как будто ты забыла имя, И номер дома, и число, Как будто листьями сухими Дорогу к сердцу занесло… 1940 ^{284}

285. Последний день в ЦПКиО

Свежеет ветер, всё сильней Раскосый парус надувая. И руки тонкие ветвей Подолгу машут, с ним прощаясь. Под птиц печальный пересвист Идем, счастливые, с тобою. На солнце пожелтевший лист Летит, мелькая над водою Прохладой осени дыша, В последний раз теплом порадуй. И в шубах дремлют сторожа, Склоняясь у обнаженных статуй. 1940 ^{285}

286. Первая скрипка

Замолкла скрипка у окна, И звуки растерялись странно, И золотая тишина Проплыла облаком нежданным. И только билась под смычком Давно отыгранная песня. И падал день, как я, ничком, И сердцу становилось тесно. Оставь смычок, оставь футляр И эту скрипку вековую, — Тебя восторженный пожар Осенних листьев зацелует. И с ним метаться и лететь Под дудочку, под зов свирели, И падать в желтую метель Веселой песней на панели. 1940 ^{286}

287. Вторая скрипка

Как скрипки первое держанье, Как робкий взлет и стон смычка — Уже коснулось увяданье Рукой серебряной виска. Осенний лист устало кружит, Ты падал с ним и с ним лети. Но мне ль под шелест желтых стружек О прежней удали грустить? Рябин пылающие бусы Ворвались гроздьями в окно. И перелив осенних музык Пьянит, как старое вино. И только жгучее желанье Лелеет мысль одну. Одну — Спокойно встретить увяданье И чувствовать в себе весну. 1940 ^{287}

288. «Вспыхнула испуганная рама…»

Вспыхнула испуганная рама Блеском ослепительным стекла: Молния, как будто телеграмма, Тучами тяжелыми прошла. А за ней раскатисто и низко Шел вдогонку разъяренный гром, Словно кто-то требовал расписку И грозил поставить на своем. Гром отгрохотал, и над домами Снова и просторно, и светло… Только от тебя ни телеграммы, Ни простой открытки не пришло… 1940 ^{288}