Спасите, мафия!
Шрифт:
— А кто будет распределять? — вопросила я, глядя на реку. — Выборы правителя отметаются, потому как люди одинаковы, личных предпочтений быть не может, если по назначению — опять же, кто назначит, если титул будет наследоваться — уже различие, классовое…
— Жребий, — пожал плечами Хибари-сан.
— Но жребий — это удача, а они одинаково удачливы, — усмехнулась я. — Не покажется ли другим несправедливостью, что выиграл кто-то один? Да и потом, проводить жеребьевку среди миллиардов людей? Но даже если кто-то один и станет правителем, власть меняет людей, как и деньги. Его характер начнет едва заметно меняться, и через какое-то время этот человек уже будет отличаться от других. Те, кто станут военными, будут более жесткими чем те, кто пойдет работать в детские сады. И, в результате, люди всё равно станут разными. Если правителя можно менять каждый год, например, то хорошим хирургом не стать, если постоянно меняешь профессию.
— Травоядное, ты любишь риторику? — ни с того ни с сего с усмешкой вопросил Глава CEDEF.
— Можно и так сказать, — пожала плечами я и улыбнулась. — Но я больше философию люблю. В риторике не сильна.
— Странная ты, — в который раз пробормотал он и встал. — Повторим. На этот раз попытайся погрузить в шар сбоку какой-либо предмет. Лучше всего камень.
Мне был выдан небольшой камешек и наше хождение по мукам продолжилось. После каждого эксперимента моя черепашка Тортилла выплывала на сушу и грелась, завернувшись в кокон из полотенец, а я что-то вещала и нарывалась на комментарии своего косплеящего гусеницу вождя. Комментарии эти, кстати, были емкие и очень глубокие, а порой еще и ехидные, и, что удивительно, мы с ним ни разу не разругались в пух и перья, мне не пытались пробить черепушку окинавским орудием убийства, да и вообще мы даже не спорили, только вели дискуссии в философском ключе. Что, кстати, довольно странно, ведь он молчун, каких поискать, но по большей части вещала я, так что, возможно, это и не было совсем уж дико странно… Жизненная позиция Хибари-сана основывалась, как оказалось, на трех китах: человек должен быть силен духовно, он должен быть человеком чести, верным и преданным, он должен любить и защищать животных, детей и природу — то есть тех, кто не может постоять за себя перед лицом технологий и современных реалий. В этом я с ним была полностью согласна, и расстраивало меня только то, что первый «кит», в отличие от двух его собратьев, у меня отсутствовал. Кстати, что интересно, «хищниками» Глава Дисциплины считал не тех, кто мог закатать в асфальт с полпинка армию Македонского, а тех, кто был силен именно духовно, и в чьей душе присутствовали все три «кита». Потому он, думаю, и называл Мукуро травоядным — тот хоть и был силен как физически, так и духовно, человеком всё же был бесчестным, и таким образом второго «кита» ему явно не доставало. Сам же Хибари-сан, что интересно, считал, что человек может быть слаб физически и неспособен защититься при нападении маньяка, но если он начнет просить пощады — он жалкое травоядное, а если заглянет смерти в глаза с высоко поднятой головой — надо смотреть на его поведение в других жизненных обстоятельствах, а делать вывод, основываясь лишь на одном поступке, нельзя. Кстати, фразу «друг познается в беде» он поддерживал, как и я, и потому вот так, урывками с ним поболтав, я пришла к выводу, что наша идеология во многом схожа, разве что он сторонник физического решения конфликтов, а я — вербального. Помнится, Ананас что-то вещал о том, что мы бы с господином птичконосцем переругались через пять минут общения, потому как слишком разные? Так вот, он ошибся. Мы вообще не поругались, несмотря на все различия, а наша идеология оказалась довольно похожей, что не могло не радовать. Хоть как-то отношения сдвинулись с мертвой точки — уже плюс! А то я боялась, что он так и останется одиноким рыцарем и ни с кем на контакт не пойдет…
Опыты же мои дали весьма странный результат: физическое внешнее воздействие шарикам было по барабану, если их поджаривали зажигалкой или тыкали не пойми чем с боков или снизу, но стоило лишь поместить что-то на шарик сверху, как он тут же исчезал. Вдвоем прикасаться к сфере было нельзя, да и вообще стоило лишь постороннему человеку тиснуть призванный другим шарик, как светопреставление завершалось. Хибари-сан же соизволил просветить меня на тему того, что он увидел под водой, причем сделал он это по собственной инициативе: на самом дне он обнаружил плоскую прямоугольную каменную плиту длиной чуть больше двух с половиной метров, а шириной — полметра. Примерно те же параметры были у алтаря в руинах, а что самое интересное, на поверхности этой плиты разведчик обнаружил символы, по расположению идентичные символам алтаря, но отличающиеся от них содержанием. Причем этот алтарь, вкопанный в дно реки, был обнаружен Хибари-саном уже давно, равно как и еще несколько камней с символами. Вот именно оттуда-то, из этого самого алтаря, и появлялись абсолютно все шары, причем, если их пытались поймать в воде, они исчезали независимо от того, кто их призвал. Другие камни с символами шариков не порождали, а алтарь в процессе разведения летающих сфер никак не менялся и ничем потусторонним, кроме сего светового феномена и аномально-холодной температуры, не выделялся. Казалось, что сферы просто поднимались из его недр, как из воды, и он для них преградой не являлся.
Завершив
— Хибари-сан, я тут подумала, — пробормотала я закидывая сумку на плечо, — что если здесь шарики можно призвать, то и на руинах тоже. Ведь, когда мы были маленькими, мы часто видели, как ночью над лесом появлялись светящиеся сферы. Иногда мы даже ходили посмотреть на них и видели, как шарики плыли над руинами, но только издалека: стоило лишь кому-то подойти к поляне, как всё заканчивалось. А вот к реке мы не ходили, потому что и подумать не могли, что она тоже порождает эти сферы. Мы думали, они туда просто долетают от руин. Ну а из-за того, что вода в заводи ледяная, никто из нас там не плавал. Всё закончилось, когда мне было семь. Маша в ту ночь видела огромную сферу, которую потом назвала НЛО, и больше мы сияние не наблюдали, а Лена начала исследовать символику руин, чтобы понять, что это было и почему пропало. А недавно, год назад, Маша вновь видела большой шар, но на этот раз куда более плоский и шаром не являвшийся, вот только светопреставления не возобновились. Плюс, как оказалось, недавно пропал один из камней руин. Как думаете, может, стоит попытаться призвать свечение и там?
— Я уже пробовал, — нехотя пояснил Хибари-сан, — но на реке сферы можно призвать, только если неотрывно смотришь на иероглифы. Там же иероглифов нет, а призвать сферы, глядя на иные символы, невозможно.
— Хм. Но ведь если они раньше там появлялись, значит, иероглифы там были, разве нет? Может, учитывая, что на реке алтарь закопан, у руин закопан как раз камень с заклинанием?
— Ты что, предлагаешь бульдозер пригнать? — съязвил мой вождь, шлепая по сухому подлеску и сверкая мокрыми волосами.
— Нет, зачем? — хмыкнула я. — Но ведь, наверное, можно как-то отыскать невидимое с Вашими способностями? Да и потом, руины — это не река, о них остальные тоже знают. Можно и их попросить поискать.
— Я не хочу, чтобы кто-то знал о заводи, — нахмурился этот волк-одиночка.
— А я и не собиралась рассказывать, — успокоила его я. — Но ведь не обязательно говорить им о Вашем открытии. Можно просто сказать, что возникли подозрения о том, что часть камней может быть закопана, и это стоит проверить. Не думаю, что начнутся расспросы, а если и начнутся, я выкручусь.
— Лгать будешь? — хмыкнул вождь мафиозной разведки.
— Зачем? — озадачилась я. — Гораздо честнее о чем-либо умолчать, разве нет?
— Ну допустим, — поморщился он, выходя на свет Божий из мрака лесных дебрей. Я ломанулась к Торру, а он продолжил: — Но если ты обратишься к каждому из них, вопросов не избежать.
— Это да, — кивнула я. — Но Вы ведь лучше всех знаете об их способностях, я уверена. Вы же видели все бои и, как опытный воин, наверняка оценивали боевой потенциал вероятных противников. Вот и подскажите, к кому в этой ситуации мне стоит обратиться.
Хибари-сан призадумался, а я начала отвязывать Торнадо, довольно расфырчавшегося и так и норовившего ткнуть меня носом в щеку.
— Савада и Сасагава бесполезны, — наконец вынес вердикт воин-аналитик. — Они основывают бой исключительно на силовых физических атаках. Каваллоне тоже бесполезен в данном случае, хоть и привык использовать хитрость и окружающие его предметы, как и хранители Урагана. Суперби полезен в воде, но не на суше. Возможно, польза может быть от земноводного, но я не люблю иллюзии, а также от бейсболиста с его радаром, но в этом случае мне придется работать с ним.
— Это как? — озадачилась я, а Хибари-сан раздраженно пояснил, начиная гладить возмущенно на него покосившегося жеребца:
— И я, и он умеем с помощью особого радара Пламени Предсмертной Воли находить иные его источники. Это может быть полезно, учитывая, что тот камень с иероглифами поглощает Пламя, равно как и алтари. Если один будет распространять Пламя, второй сможет его обнаружить, но только у меня достаточно Пламени, чтобы распространить его на необходимое расстояние. Теперь ясно?
— Ага, — кивнула я. — Может, тогда попробуем завтра этим заняться?
— И как же ты объяснишь мое вмешательство? — скептически выгнул бровь монстр дисциплины и фанат тотального одиночества.
— А почему я должна что-то объяснять? — в тон ему ответила я, почесывая Торра по носу и глядя в глаза нашему дисциплинарному параноику. — Есть люди, которые готовы помочь, не спрашивая, зачем это нужно, и не выдвигая условий, и Ямамото-сан как раз из таких людей. Так что, думаю, он согласится и проблем не возникнет. К тому же, если камень будет найден, о Вашем участии в поисковой операции можно будет и не распространяться, а Ямамото-сан — не из болтливых.