Стена
Шрифт:
Въхали городскiе извозчики. Съ передняго женщины, въ большихъ шляпахъ, кричали:
– Совсмъ запылили! Безобразiе…
Спрыгнули на травку и принялись отряхиваться.
– Тише, юбку раздерете!..
Ихъ было дв: одна въ голубомъ, другая въ желтомъ. Он поднимали открытыя выше локтей руки и, замтно играя, стряхивали со шляпъ.
– Ну, смотрите, вс въ пыли-и… Да Шу-урка!..
Полная, въ голубомъ, блондинка хлопнула по рук мшавшаго Александра Сергича.
– Вотъ теб!
И принялась
Она ползала по трав, подбирая путавшуюся юбку, и шляпа ея съ мотающимися розами сползла на спину. Другая, въ желтомъ, тонкая и гибкая брюнетка, смялась:
– Надька, сумасшедшая!
Схватились за руки и побжали, путаясь въ узкихъ юбкахъ и гремя шелкомъ.
Двое въ кителяхъ, съ межевыми значками на фуражкахъ, наблюдали, какъ вытребованные изъ артели Гаврюшка съ Мокеемъ осторожно снимали съ пустого извозчика треноги, связки стальныхъ цпей, пестрые палки съ флажками и дубовые ящики съ инструментами. Изъ задка вытащили гитару и мандолину и еще кульки и свертки.
– Въ домикъ кулечки-то складать?
– радовался солдатъ, нащупывая выпирающiя донышки.
Женщины трясли старыя сирени, колышащiя недоступными кистями.
Подымали лица и щурились отъ сыпавшихся отмирающихъ крестиковъ.
– Сирени-то что! Михайла Васильичъ!..
Маленькiй землемръ, съ блесенькими усиками и въ обтягивающихъ брюкахъ на штрипкахъ, принялся помогать, но застарлое дерево не гнулось. У землемра лопнула штрипка, и онъ отступилъ, смущенно осматривая натертыя ладони.
– Смерть не люблю коротышекъ! Сеничка, наломайте…
Но другой землемръ, съ черными густыми усами, угреватый отмахнулся и сказалъ басомъ:
– Сами наломайте, дло у меня.
– Свинство съ вашей стороны!..
Онъ наказывалъ Гаврюшк сейчасъ же сходить на деревню и нанять къ утру четверыхъ рабочихъ - таскать флажки и инструменты.
Александръ Сергичъ уже побывалъ въ дом и вышелъ на крыльцо.
– Вонъ всю эту муру! Пистонъ!
Онъ опять вошелъ въ домъ и выкинулъ изъ окна стянутый зеленымъ кушакомъ полушубокъ.
– Живо собирай, эй! Весь домъ завоняли…
– Хозяинъ… Лександръ Сергичъ… - суетился около артели Пистонъ.
– Убирать надо…
– Господа швыряютъ - подымай!
– подмигивалъ солдатъ.
– Не по мсту небель выходитъ!
– Очищай! Вамъ говорятъ!
– кричалъ Тавруевъ.
Онъ уже скинулъ китель и былъ въ розовой рубах съ голубыми подтяжками, широкiй въ груди и по животу, забранному въ высокiй, по-офицерски, поясъ брюкъ.
Принялись помогать извозчики, и подъ окномъ выросла шершавая груда артельныхъ пожитковъ.
– Мало вамъ сараевъ!
Артель смотрла, какъ летли изъ окна мшки и тулупы, переглядывались и мялись. Поглядывали на Трофима, но и Трофимъ только поглядывалъ.
– Намъ-то куда жъ?
– спрашивалъ растерявшiйся Гаврюшка.
– Дяденька Трофимъ, а?..
Помялись и, поругиваясь про себя, стали разбираться и перетаскиваться къ сараямъ.
– То туды, то сюды… ткнутъ… - ворчалъ Трофимъ.
– Толкомъ сказать не могутъ, шваркаютъ…
– Расшвырялись… Ты что свое швыряй-то…
– Лай не лай, а хвостомъ виляй!
– подбадривалъ солдатъ.
– Что-о? Какiя строенiя?
У крыльца переминался приказчикъ. Онъ чуть-чуть приподнялъ картузъ, подергалъ за козырекъ и надлъ плотнй. И кланялся, какъ будто, и не кланялся.
– Дозвольте обсказать… Какъ все тутъ нашего хозяина…
– Что такое?!..
– Такъ негодится, позвольте… Отъ ихъ я тутъ приказчикъ и не могу допускать, разъ безъ дозволенiя… Это ихъ-съ… и это все ихъ-съ… Василь Мартыныча…
– И ступай къ иксу!
– махнулъ Тавруевъ.
– Знаю твоего хозяина-подлеца. Все внесено?
Приказчикъ подергалъ плечомъ и отошелъ.
– Пьяное безобразiе, больше ничего…
– Такъ точно, ваше благородiе, - доложилъ солдатъ.
– Одиннадцать мстовъ!
– Ага. Пхота?
– Въ пхоту не охота, а четвертаго конно-артилерiйскаго дивизiона запасной ферверкеръ! Ферверки могу пущать!
И подхватилъ двугривенный. Въ артели, у сараевъ, разсуждали:
– Кто жъ такiе… Жить сюда, али что…
– Чиновники по пуговкамъ-то…
– Луковки, гляди, во щахъ нтъ, а пуговки свтленьки… - подъ носъ себ сказалъ Трофимъ.
– Въ деревн бы у меня пошвырялъ!
– оглядывая лапоть на ног, сказалъ Михайла.
Изъ верхняго окна, выходившаго въ садъ, выглянули головы женщинъ въ пышныхъ прическахъ.
– Ау-у-у-у!..
– Ишь ты… звонкiя…
– Порститутки, што ль… Вина много навезли… А солдатишка-то такъ и вьетъ вкругъ…
– На тараканьихъ ножкахъ лётаетъ…
На балкон ломали блую сирень. Тоненькiй землемръ стоялъ на перильцахъ, а женщины поддерживали его за ноги и просили:
– Еще, еще! Душечка, Михайла Васильичъ… Ту вонъ еще…
Онъ сломилъ цлый кустъ съ цвтами и протягивалъ голубой блондинк.
– Р-разъ ска-жите вы ей… два скажите вы е-эй… Какъ ее обож-жа-а-ю!
Засыпали весь балконъ остропахучимъ размятымъ листомъ и отмирающимъ цвтомъ. Прятали разгорвшiяся лица въ пышные букеты.
А на верхнемъ балкончик, положивъ ногу на перильца, сидлъ Тавруевъ и звалъ:
– Федоръ! Степка! Подходи подъ балконъ!..
Посмиваясь, сошлись подъ балкономъ тяжелые и широченные въ своихъ крутыхъ воланахъ, какъ зеленые куклы-великаны, трое извозчиковъ.
Привет из Загса. Милый, ты не потерял кольцо?
Любовные романы:
современные любовные романы
рейтинг книги
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
