Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
— Простите, сэр.
Иэн положил руку ему на плечо:
— Не расстраивайтесь, сержант. Век живи — век учись, верно?
— Но зачем ему признаваться в убийстве, которого он не совершал?
— Может быть, мечтает о славе или хочет показаться опасней и важней, чем есть на самом деле. А может, просто решил сбежать от занудной жены, долгов или любой другой неприятной ситуации.
— Но ведь он рискует оказаться на виселице!
— Полагаю, он просто не обдумал все должным образом. Понадеялся, наверное,
Дикерсон поежился:
— Все равно не пойму, как вообще можно на такое пойти.
— Мир полон самых разных людей, сержант. — Иэн зевнул и потянулся. — Я домой. Может, и вам пора? День был длинный.
— Спасибо, сэр. Доброй ночи, сэр.
— Доброй ночи, сержант.
Иэн покинул участок, не обращая внимания на любопытные взгляды констеблей, ставших свидетелями стремительного изгнания мистера Титтрингтона.
— А по мне, так сущий убийца, — негромко пробормотал один из пожилых полицейских.
— Поверить не могу, что его отпустили, — включился второй, — вылитый же душегуб.
Пускай себе смеются, думал Иэн. Настоящий убийца совсем не чудовище с блуждающим взором и капающей с губ слюной. Вполне возможно, что, когда он схватит настоящего душителя, всех будет ожидать большой сюрприз.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Выйдя на улицу, Иэн поднял воротник повыше и зашагал в сторону дома.
— А быстро вы, — раздался голос у него из-за спины.
Обернувшись, инспектор обнаружил там Дерека Макнайра, притаившегося в тени под свесом крыши участка.
— Давно ты здесь?
— Да шел за вами некоторое время. Достаточно, кстати, чтобы чертовски замерзнуть — пальцев вообще не чувствую. — Мальчик сделал шаг вперед, и его темные волосы тускло блеснули в свете газового фонаря.
— Ты где шляпу оставил? — нахмурился Иэн.
— Нет ее у меня.
— Странно, что украсть не удосужился. — Сняв свою твидовую кепку, Иэн протянул ее мальчишке: — На, бери.
— Премного благодарен, милорд! — склонился Дерек в притворном подобострастном поклоне. Иэн сунул руки в карманы, остро чувствуя ледяное прикосновение ветра к обнаженной голове, поежился и зашагал дальше по улице. — Эй, постойте! — закричал Дерек, догоняя его. — Я же не сказал вам, чего тут мерз.
— Полагаю, ты способен говорить на ходу, — бросил Иэн, не сбавляя шаг.
— Ясное дело, смогу. — Дерек поспешно шагал рядом.
— Это не дело, чтоб ты знал, — жить воровством у тебя все равно не получится. Рано или поздно угодишь за решетку.
— А чем мне тогда жить?
— Это не мое дело.
— Так будете меня слушать или нет?
— Хочешь — говори, — тут Иэн угодил ногой в груду навоза.
— А что взамен дадите?
— Это смотря что скажешь.
— Как насчет горячего ужина?
—
— Тогда у вас дома.
Иэн взглянул на парня, на его поношенную куртку и истрепанные брюки, на грязное лицо и руки с траурными каемками ногтей. В городе было множество таких детей, однако Дерек стоял перед ним здесь и сейчас. Отказать парню было бы не просто жестокосердным, а подлинно бессердечным поступком.
— Ладно, — сказал Иэн, — спать будешь на диване.
Дерек попытался скрыть свое удивление и восторг от такого предложения, но пружинистый подскок походки выдал мальчика с головой.
— Я уж и не припомню, сколько недель не спал под крышей.
— Семья-то, полагаю, у тебя есть?
— Отец у меня пропащий, а что до матери, то и не знаю, жива она еще или нет. Давно ее не встречал.
— «Сестры милосердия» приют для бездомных держат — чего там не ночуешь?
— Да они только и знают, что болтать про Бога, веру и младенца Христа. У меня от этого голова болит. — Дерек пнул попавший под ногу камешек, отправив его вдаль по мостовой.
Иэн невольно улыбнулся — тетушка Лиллиан нередко жаловалась ему на фарисейскую набожность монашек. Дерек глянул на него снизу вверх сквозь грязную челку и лукаво ухмыльнулся:
— Видать, и у вас с сестрами дела бывают.
— Моя тетя участвует в их благотворительности.
— А, ну так значит, она вам рассказывала, что это за птицы.
— Слушай, — Иэн остановился, — я не сомневаюсь, что у тебя есть веские причины спать на улице — если, конечно, ты не врешь.
— Святая правда, ваша честь, — сказал Дерек, изобразив акцент кокни, — да чтоб мне провалиться на этом самом месте!
— Брось ты эти свои ужимки бродяжьи. Ты же умный парень — бьюсь об заклад, что чище многих говорить мог бы, если б захотел.
Дерек нахмурился, его лицо потемнело под толстым слоем грязи и угольной пыли, а потом мальчишка вдруг рассмеялся:
— А вы мне нравитесь, мистер, ей-ей нравитесь! За словом в карман не лезете, — его акцент исчез, выговор стал чистым и четким, как у университетского преподавателя.
— Так что же ты мне так стремился рассказать?
— На сытое брюхо и рассказывать веселее. — Мальчик вновь пустил в дело свой родной акцент уроженца западных графств.
— Хорошо, — ответил Иэн, и остаток пути они шагали в тишине. Время от времени во встречных окнах из-за кружевных французских занавесок мелькал желтый газовый свет, иногда где-то вдалеке раздавался собачий лай. Дождь стих, и небо испещрили холодные точки далеких звезд.
— Вы правда здесь живете? — потрясенно спросил Дерек, оказавшись перед дверью квартиры Иэна на Виктория-террас.
— Нет, просто подходящую квартирку взломать решил, — ответил тот, бросая ключи от дома на стол прихожей.