Свет твоих глаз
Шрифт:
– А если бы она нашла какого-нибудь забулдыгу, заплатила ему…
– Она меня вернуть хотела, а не покалечить, - Ника мягко сжала мои пальцы.
– Пойми, для Сталины Геннадьевны мой фасад слишком важен, чтобы его портить! Правда, теперь, когда она точно знает, что я не вернусь…
– Если ваша бывшая свекровь не совсем дура, - вмешался адвокат, - то должна понимать, на кого в первую очередь падет подозрение, если с вами что-то случится.
– Дурой она никогда не была, - признала Вероника нехотя.
– Так, значит, вы готовы забрать заявление?
–
– Оставлять Жабича безнаказанным мне бы не хотелось. Так он решит, что ему вообще все можно, - Ника задумчиво перебирала мои пальцы, отчего по телу растекалась томное тепло.
– Вот если бы можно было сделать так, чтобы я его больше никогда не видела…
– Думаю, мы можем добиться судебного постановления, которое запретит Жабичу приближаться к вам, Вероника, - предложил адвокат.
– Что для этого нужно сделать?
– обрадовалась Ника.
– Немного изменить показания ключевых свидетелей. Обвинить вашего бывшего супруга и его подельника не в попытке похищения, а в нападении и причинении легких телесных повреждений.
– Я согласна!
– тут же ухватилась за это предложение Вероника.
Я не стал спорить. Если Жабича раз и навсегда отвадят от моей жены, запретят ему подходить к ней - этого будет достаточно.
Все получилось, как обещал адвокат. Жабича оштрафовали и обязали выплатить компенсацию мне - за сломанную руку, охраннику - за применение снотворного, Нике - за несколько синяков, оставшихся на ее тонких запястьях. Ему запретили подходить к Нике ближе чем на пятьдесят метров и вежливо посоветовали в принципе воздерживаться от визитов в Яснодар.
Бывшая свекровь Вероники не сочла нужным поблагодарить невестку за смягчение приговора. Сам Жабич вообще рта не открывал, если представители фемиды не задавали ему вопросов. Только когда судебное заседание закончилось, и его освободили прямо в зале, велев убираться, он оглянулся от дверей в нашу сторону и проговорил своим высоким писклявым голосом:
– Ты предала нашу любовь Ника! И память нашего сына тоже предала! Думаешь, твой полуслепой чурбан тебя счастливой сделает? Не-е-ет! Ты еще сама приползешь ко мне, когда надоест ему слюни подтирать! В ногах у меня валяться будешь, чтобы принял обратно!
– Не дождешься, Жабич!
– в голосе жены я услышал даже не ненависть - брезгливость и презрение.
– Вали в свое болото и там квакай!
– Идем, сыночка, идем отсюда скорее!
– всполошилась Сталина Геннадьевна.
– Не хватало, чтобы ты сейчас еще на статью себе наговорил!
Меня слова этого неумного человека не задели совершенно. Да, я очень плохо вижу - это правда. Но какое это имеет значение в нашей с Никой жизни, если жену это совершенно не смущает? А в том, что не смущает, за почти три месяца совместной жизни я имел возможность убедиться.
Так что, когда уже в коридоре Ника приобняла меня и попыталась утешить, я закрыл ее рот поцелуем. А когда она замолчала и ответила - отпустил и попросил:
– Забудь. Просто забудь все, что наговорил этот моральный урод. Я - уже забыл. Договорились?
– Хорошо.
– Как?
– мои губы сами собой расплылись в улыбке. Выслушивать признания жены в любви мне понравилось невероятно!
– Как земля любит солнце! Ты - центр моей вселенной, Эд.
Мы снова поцеловались. Из моей груди рвались какие-то еще слова, но я знал, что скажу их позже. Ночью. Когда мы останемся вдвоем и встретимся, нагие, как первозданные люди - губы к губам, кожа к коже… Вообще, в постель я Нику тянул при каждом удобном случае. Мне постоянно было мало - ее тепла, тяжести ее груди в моих ладонях, щекочущих прикосновений ее волос к моей шее.
– Какой ты, оказывается, ненасытный!
– хихикала жена, когда я срывался среди бела дня, бросал все дела и мчался домой, чтобы убедиться: моя фея-жена мне не приснилась. Она существует. Она ждет меня - нежная, сладкая… желанная!
Правда, долго сидеть дома и маяться бездельем моя фея не захотела.
– Эд, тебе не кажется, что нам с тобой пора расторгнуть мой трудовой контракт?
– поинтересовалась она где-то через неделю после свадьбы. Мы как раз выгуливали в парке Найджела.
– Я и забыл о нем!
– мне стало весело.
– А ты считаешь, что жена не может работать на мужа?
– Я считаю, что обязанности, которые прописаны в контракте, теперь должна выполнять бесплатно, как твоя супруга, - легко откликнулась Ника.
– Отказываться от них я не намерена, но могла бы заняться чем-то еще…
– И чем бы ты хотела заниматься?
– мысль о том, что Вероника найдет себе работу не в моей компании, меня внезапно напрягла.
– Знаешь, я бы не хотел, чтобы ты работала на кого-то другого, исчезала с утра и возвращалась после пяти, усталая, раздраженная… ты нужна мне рядом!
– Тогда почему ты уезжаешь по делам, а я остаюсь одна в четырех стенах?
– Ты вроде работала в службе социального обеспечения? Я посоветуюсь с начальницей отдела кадров, можно ли найти для тебя должность, учитывая твою специальность.
– Вообще-то, я сама могу в отделе кадров работать. Образование позволяет.
– Ника чуть крепче сжала мой локоть.
– Есть у вас там свободная ставка?
– Будет!
– я не то что ставку на заводе, я звезду с неба готов был организовать, лишь бы любимая была счастлива!
Место в отделе кадров для Вероники и правда нашлось, даже кадровые перестановки не понадобились. Так что десятого февраля моя жена вышла на работу. А четырнадцатого, в день всех влюбленных, который никогда раньше не праздновал, я пригласил Нику в ресторан. В нашу любимую «Диканьку».
Мы приехали туда к девяти вечера, заняли один из столиков в ВИП-зоне, заказали ужин. Обстановка была самая романтичная! На столике горели две свечи в изящном подсвечнике. Загадочно мерцали тонкостенные бокалы. В зале звучал медленный, текучий блюз. Мы пили безалкогольное вино и целовались, как влюбленные подростки. Я плавился от чувственной атмосферы и воображал, как привезу жену домой, затащу в душ, намылю руки и пройдусь ладонями по ее телу…