Трибунал
Шрифт:
______________________
Джон Стюарт Белл — физик-теоретик. Сформулировал и доказал теорему, заложившую основы для экспериментальных исследований теоретической неполноты квантовой теории.
Глава III. Нелокальность (часть 7)
Флот уходил.
Нервно помаргивали факела маневровых тягачей, с утробным чириканьем то и дело касаясь силового панциря двух неповоротливых носителей, которые уже битый час не могли завершить предстартовый оверкиль. Куда более самостоятельные в плане манёвра среднетоннажные крафты классом не выше тральщика уже
Флот уходил так же, как и появился. Не объяснившись, ничего не сказав на прощанье.
Контр-адмиралу оставалось лишь молча сверлить его взглядом.
— Наконец-то вы останетесь здесь одни, как всегда мечтали.
Финнеан обернулся на голос и в последний момент всё-таки удержался от резкого замечания. В разом сгустившемся полумраке каюты за его правым плечом ангелом смерти темнела как всегда безэмоциональная фигура эффектора.
— Никогда я не мечтал ни о чём подобном. Тем более — такой ценой.
— Но разве это не прекрасный миг, разом оказаться во всём правым, пока Адмиралтейство, Конклав и все прочие занимались разной ерундой? Только вы настаивали на продолжении барража, только вы требовали от адмирала Таугвальдера скорее вернуться к Плеядам, в конце концов, даже триангуляция фокуса — во многом плод ваших усилий, но вас не слушали, да ещё и в итоге спустили на вас всех собак.
Голос Некст был привычно холоден, пусть и не без ноток сочувствия. Эффектор жалела малых сил, как не жалели они себя сами. Контр-адмирал опустил сжатые кулаки, жалея лишь о том, что его бипедальный дрон не в состоянии нанести этому существу сколь-нибудь значительный урон. К чертям космачьим вашу деланную заботу!
— Вы пробрались в мою каюту только затем, чтобы извиниться?
— Нет. В конце концов, я не имею никакого отношения к тому, что происходило на этой станции и вокруг неё. Это всё дела людей. К тому же, — тут эффектор обернулась, будто к чему-то прислушиваясь у себя за спиной, — уже поздновато для извинений, мы вряд ли когда-либо ещё увидимся, и налаживать эмоциональный контакт с вами только лишь затем, чтобы оставить о себе добрые воспоминания, нет уж, увольте. Моё эго чуждо подобной сентиментальности.
Контр-адмирал разом почувствовал, что остывает. К этой… живой кукле тяжело было испытывать какие-либо человеческие эмоции, даже банальную злость.
— Тогда зачем вы здесь?
— Задать напоследок пару вопросов, контр-адмирал.
За год пребывания на «Тсурифе-6» Некст не соизволила к Финнеану ни разу даже по имени обратиться. Но теперь у неё время нашлось.
— Я весь внимание, эффектор.
— Не дерзите, — Некст вся вдруг разом надвинулась на него — беспросветная тень с горящими глазами, — для вас это что, шутки? Ладно своя жизнь побоку, но чужие, вы ими готовы так же легко пожертвовать, как жертвуете
Хороший риторический приём, только несколько запоздалый. К тому же, его не так просто было подловить. Всё это он уже обдумывал сотни раз, и каждый раз приходил к единственному логическому выводу — чувство вины в его положении было попросту неконструктивным.
— Нет, не шутки. И я полностью осознаю свою ответственность за экипажи моих крафтов и персонал этой станции. Хоть они об этом меня не просили. Тем более, что история показала, что я был прав. Если бы не моё, если хотите, упрямство, мы уже потеряли бы и свой флот на обратном прожиге, и этот квадрант остался бы без прикрытия в самый ответственный момент. План Таугвальдера с самого начала был провальным, отступать к Воротам Танно было опаснее, чем держать строй до последнего. Это и был тот вопрос, на который вы хотели вы хотели меня попросить ответить, эффектор?
Некст отступила, покачав головой.
— О чём вы в тот момент три года назад и понятия не имели. Впрочем, это ваше личное дело, и вам с этим жить, сколько бы той жизни вам не осталось.
Последняя реплика была с подвохом, но в отсутствие угрожающей — да хоть какой-нибудь — интонации она прозвучала скорее банальной констатацией очевидного факта.
— Меня попросили задать вам несколько завершающих вопросов, ответы на которые знаете только вы. И будьте добры ответить на них максимально откровенно.
Попросили? Промолчав долгую минуту, контр-адмирал, наконец, кивнул.
— Что вы ощутили, получив от Воина приказ прервать прожиг?
— Это так важно? Теперь, когда рушится Барьер?
Некст посмотрела на него в ответ холодным, непонимающим взглядом только что разбуженного бэкапа.
— Что вам тот Барьер, контр-адмирал? Мне казалось, вы были готовы покинуть его в любой момент, даже если бы это стало для вас билетом в один конец.
— Причём тут я? Барьер падёт — падут и Семь Миров. Я беспокоюсь не за себя, а за миллиарды человеческих жизней Сектора Сайриз.
— Я бы на вашем месте не думала о миллиардах, а лучше бы предложила вам подумать о себе, контр-адмирал.
— Вам не жалко людей?
— Мне жалко людей, — отрезала Некст, — но эти люди не нуждаются в моей жалости, как, впрочем, и в вашей тоже. Вы, как и они, способны покинуть пределы Фронтира в любой момент.
Финнеан смотрел в эти глаза и не сомневался — она действительно верит в то, что сейчас говорит.
— Это официальная позиция Конклава?
— О нет, — усмешка у неё была такая же ледяная. — Так всё-таки, вы не ответили на мой вопрос. Повторить?
— Нет, повторять не надо. Я ощутил тогда примерно то же, что чувствую теперь, глядя, как горят Врата Танно. Меня гложет всепоглощающее чувство несправедливости.
— Несправедливости по отношению к кому?
— К тем, чей тяжкий труд привёл нас сюда.
— Поясните.
— Мы покинули Старую Терру ради всеобщего спасения. Чтобы будущие поколения людей перестали жить в вечном страхе перед Железной Армадой. Чтобы они вообще появились на свет, эти будущие поколения. Наши предки гибли, трудились, снова гибли, снова трудились, чтобы у нас были эти корабли, эти миры, чтобы мы могли жить в покое и процветании.