Уличная красотка

Новиков Александр Васильевич

Рыжая

Бывают дни, как сны хорошие В разгар осеннего тепла, В которых женщины из прошлого Встают в пути, как зеркала. И все, что стерлось и померкло, И затерялось при ходьбе, Они вернут тебе, как в зеркало, И все узнаешь о себе. Ведь это ты, ты же Легко, как дважды два, Дарил стихи рыжей, Позолотив слова. Ведь это ты рыжей Легко и в унисон Шептал во сне: «Ближе…» — И забирал сон. А сегодня все так и вышло — Я на улице встретил ее. Эти волосы — та же крыша, Над которой солнце встает. И легко так, и без умолку Между нами кружила пурга. А потом уронила заколку И так долго искала в ногах. Ведь это ты, ты же Дул в крылья журавлю, Дарил букеты рыжей, И говорил — «люблю». Ведь это ты рыжей И каменной луне Веснушки все выжал И подарил мне. А

еще было так хрупко Это золото на ветру. И тонула в глазах шлюпка Уносящая в ту пору, Где день завтрашний так заманчив, Где не помнится прожитой, Где бежит долговязый мальчик К милой девочке золотой. Ведь это ты, ты же — Ну, кто тебя просил! — Героем был книжек И на руках носил. Ведь это ты рыжей, То грешной, то святой, До пепла все выжег, Чтоб встретить золотой. 1999 год

Секретарша

Побьюсь, порвусь и ринусь прочь — Не пофартило достояться. Приемные организаций, На передышку дайте ночь! В шеренгах мраморных колонн Я человечек малый, слабый. К Луне мне ближе, чем к ООН. Мне в райсобес попасть хотя бы. От зуба мудрости росток — Нога прелестной секретарши. Хоть дважды будь, хоть трижды старше, Не переступишь этих ног! И мы вступаем в диалог, Как дипломаты с маломальства — На почве глаз, духов и ног Попасть к высокому начальству. В шеренгах, жмущихся вдоль стен, Я ей противен, как мокрица. Но надо, надо мне пробиться, Пусть буду я не джентльмен. Слежу за царственной рукой. Я рад: уже не я последний. И ощущаю: пол мужской Во мне меняется на средний. И, наконец, махнула: марш! Лечу, паркета не касаясь, На дверь дубовую бросаюсь, Боготворю всех секретарш. Благословляю дух духов, Открывших дверь волшебным духом — Я долетел до облаков И подмахнул бумажку мухой. От гланд ростки ее груди — Грудное вскинулось сопрано: — Чего столпились, как бараны! А ну, за двери выходи! А ты, пожалуй, приходи. Ты лучше всех усвоил, Саша, Что «десять» — это «ноль» с «один», Где единица — секретарша. 1987 год

Сеньора Катрин

Ходил я, бродил по древнему городу Риму, И глаз мой настроен был, как объектив. И женщин красивых чужих, проплывающих мимо, Разучивал, как незнакомый мотив. А вот и блондинка с большим жизнерадостным видом — Какие глядят из журналов и из витрин. Она улыбается всем, кто зовет ее «гидом», И всем, кто ее называет «сеньора Катрин». Ах, как хочу возле вас только раз отогреться я, Сбросить с души сугробы и холода, И утонуть в синеве ваших глаз, как Венеция, — Медленно, верно и навсегда. И я не один думал: вот, ведь, какие здесь дивы На фоне развалин седой старины. Они и стройны, и собой несказанно красивы, А может быть, даже еще и умны. И я к ней пошел, и, подвластный загадочной силе, Ввернул комплимент по-английски — не в силах молчать. Сказал: эври бади ху кейм фром Россия, Италию должен по вам изучать. Ах, как хочу возле вас только раз отогреться я, Сбросить с души сугробы и холода, И утонуть в синеве ваших глаз, как Венеция, — Медленно, верно и навсегда. Ей всех комплиментов моих, казалось, не хватит, Но голос ее прошептал, теряя верха: — Я тоже от вас, из Москвы, и зовут меня Катя, На почве туризма, вот, здесь ищу жениха. 2006 год

Симфонии двора

В переулке, где зыркали фары, Где косил желтый глаз светофор, Я слонялся с горластой гитарой И глядел в ее окна, как вор. С тихой грустью сиротской гармошки Теплый вечер был вторить готов. Но старались одни только черные кошки В ожидании драных котов. Светлые, как с паперти, Симфонии двора. Мне их все по памяти Проиграть пора. А забор — не забор без сирени, Без стыдливо начертанных слов. Я упал бы пред ним на колени, Перелез, не жалея штанов. К этой девушке, глупой и славной, Я, объевшийся белены… Да мешает моя окаянная слава. Да костюмчик трехзначной цены. Светлые, как с паперти, Симфонии двора. Мне их все по памяти Проиграть пора. Будто в карты стою облапошен — Нет забора, сирени, окна. Только хлопает тополь в ладоши, Да таращится молча луна. Доминошной столешницы плаха Отстучала костями по ним. Но осталась одна полуночная птаха И поет — нам понятно одним. Светлые, как с паперти, Симфонии двора. Мне их все по памяти Проиграть пора. 1996 год

Скрипач

У самого экватора, в портовом кабаке Слоняется мотив дореволюционный. И

два десятка слов на русском языке По нотам совершают в Россию моционы. В разноязычном кашельном дыму Скрипач — седеющий повеса. Он верен городу родному своему, А потому, а потому Он через раз вставляет: «Ах, Одесса!» К любой портовой девочке, любому моряку, Когда нахлынет грусть или изменит память, Цепляется мотив к любому языку, И после слова «ах!..» свой город можно вставить. Но вот фрегат взял ветер на корму И в море — с новым интересом. Он верен городу родному своему, А потому, а потому Играет парусом и флагом: «Ах, Одесса!» За талеры, за доллары, за фунты — не рубли! — На тысячи манер играть горазды струны. И лишь в один манер про краешек земли, Куда закрыли путь лет прожитых буруны. Хранит смычок их целую суму — Блатных куплетов старого замеса. Он верен городу родному своему, А потому, а потому Играет вечное, как море: «Ах, Одесса!» 1989 год

Сладкий грех

Женщина любимая — В сердце уголек, — Потушить его нельзя. Шел по жизни мимо я, Шел бы, да не смог — За руку тебя взял. Женщина любимая, Вместе, и — одна, Дай в глаза твои взгляну. В них слезинка милая — Озеро без дна, Я пришел и в нем тону. Женщина любимая, Не моя жена, Добрый или злой рок? Шел по жизни мимо я, Не моя вина В том, что полюбить смог. Сладкий грех. Сладкий грех, обоим данный, Я один не отмолю. Но безгрешен, Но безгрешен только ангел, Потому тебя люблю. 2008 год

Снег

Шел — собой белей перины — И ломился как во сне В окна, двери и витрины Снег. И неслышными прыжками Из снегурочкиных рук Он летел в меня снежками Вдруг. Тот туман из белых кружев Плыл у девочки в глазах, Ей слова, что топят стужу, Я сказал. Дальше — как в хмельном дурмане — Рук ее холодный мел Как вторую жизнь в кармане Грел. Будто белые полозья С ней нас мчали без саней, Будто жизнь свою насквозь я Видел с ней. Я стогами звал сугробы, Я метели звал — грозой, Я хотел, ледышки чтобы Жгли слезой. Но на мир, что стался бледным, Вдруг обрушилась весна, И растаяла бесследно В ней она. Белым воротом тумана. Змейкой беглого ручья. Блик-монеткой из фонтана, Что — ничья. 2007 год

Снимок

На абсолютно идиотском снимке, Где ты стоишь с удавом на плечах, Рептилия сплетается в обнимке, И щелкает фотограф вгорячах. И очередь на снимочек неважный Построилась. И выстоит часок. Стоит жара. Ворчит фотограф пляжный, Чтоб змея не роняли на песок. Змеиное отродье, видно, право: Молчит — ему до чертиков уже. Оно себя не чувствует удавом, И думают о нем, как об уже. И только я завидовал змеюке, Невольнику фотографа-хрыча, Когда его тебе подали в руки И на груди связали, хохоча. 1994 год

Содержанка

Он весел и богат — ему не жалко — Кабак хромает с танго на фокстрот. Сопливая гуляет содержанка — Куражится и в пол посуду бьет. Ей нынче восемнадцать. С ней рядом модный франт. К ней ходит нагибаться Седой официант. Ей бант пришит на самом главном месте — Портной, он тоже парень не дурак. Она пускает дым, целует крестик, Крещеная по жизни кое-как. Роятся на подносе В шампанском пузырьки, Ей тосты произносят Большие мужики. Вращается рулетка — жизнь лихая — Она сегодня с нею заодно, И бабочки зеленые, порхая, Слетают на зеленое сукно. Их много, их не жалко — Азартная игра. Гуляет содержанка. Студенточка — вчера. 1994 год

Стриптизерша

Мне не слаще и не горше В этом клубе-кабаке. Я гляжу на стриптизершу И верчу бокал в руке. На бедре ее наколка — Змейка, свитая в петлю. Я гляжу на змейку долго, Я забыл, кого люблю. Мой коньяк совсем не пьется, Перегретый об ладонь. Змейка вьется и смеется, И вопьется — только тронь! И подверженный искусам — Ах, наколочка-змея! — Я хочу, чтоб был покусан Сладким жалом только я. И, предавшись мыслям сладким, Я гляжу со стороны На ужимки и повадки Всех, кто ей увлечены. Я ловлю глазами ногу, Что летает вверх и вниз, И душа моя пред богом Тоже делает стриптиз. Протанцевала напоказ, Листвой одежда облетела. Стриптиз окончен, свет погас, С кем ты уйдешь — какое дело — Как дорогая песня на заказ. 1997 год