Варенье

Чихнов Владимир

«Что за Андрюша?! – возмущался Андрей. – Я – не маленький. Взрослый человек. Отслужил в армии, на первом курсе в институте. “Андрюша”… Это ребенка так зовут». Только он один на хлебокомбинате был Андрюша, все – Андрей, Николай, Павел… Имена как имена, без уменьшительно-ласкательных суффиксов. «Сам виноват, – сердился Андрей. – Надо держаться уверенней. Быть смелее, а то как женщина, право. Много жеманства». Но и дерзить, быть этаким суперменом Андрей не хотел. Для этого ума большого не надо. Как заставить коллектив забыть Андрюшу, звать Андреем? Задача непростая. Общественное мнение в коллективе сложилось, отношения устоялись. Разрушить их – сродни революции. Оставалось смириться, не обращать внимания. Или рассчитаться, устроиться на новое место? Но куда? На металлургический завод приема

не было. СМУ, трест – тоже имелся штат. Положение безвыходное. Все раздражало. И раздражение росло в геометрической прогрессии. Андрей вышел из хлебокомбината – все было хорошо…. И так почти каждый день – хорошо, плохо. И плохого было больше. Наваждение какое-то.

Андрей прошел детсад, был у «Культтоваров», из тридцать пятого дома, рядом с «Культтоварами», вышла миловидная женщина в коричневом костюме. Она была с мальчиком детсадовского возраста. И вчера только он подошел к «Культтоварам» и – эта женщина. Но вчера он не обратил внимания. Женщине было лет двадцать пять-тридцать. Глаза цвета морской волны. Пронзительный взгляд. И какое-то неживое, застывшее выражение лица. Странная женщина. Андрей почему-то был уверен, женщина разведена. Неудачное замужество и все прочеее… «Познакомиться, – Андрей не шутил, все было на полном серьезе. – А там и жениться. Пора уже. Ну и что, если ребенок. Ребенок – не помеха». Андрей забыл о своем уменьшительно-ласкательном имени. Он поднялся на третий этаж, встал у обитой черным дерматином двери. Звонок и – дома. Он медлил. Неплохо было бы для разнообразия хоть раз залезть в окно, а не звонить. Звонок. Мать открыла. «Как поработал?» – спрашивала она всегда и сегодня не забыла спросить.

– Ну «как поработал»? Как всегда, – отвечал Андрей заученно.

Мать уже была на пенсии. Ей было шестьдесят два года. За последнее время она сильно похудела, осунулась. Отец в прошлом году разбился на машине. Была сестра. Соня. Старая дева.

Она все никак не могла выйти замуж. Находились женихи, но в последний момент, когда уже завтра под венец, свадьба самым неожиданным образом расстраивалась. Было все это очень грустно.

– Андрей, ты где будешь есть, на кухне, в комнате

– А хоть где! – сердито ответил Андрей, опять стало нехорошо.

Он вполголоса добавил:

– Что я, гость, что ли? Могу и на кухне поесть.

Мать ничего не ответила. Обиделась, понял Андрей. Мать налила борщ, нарезала хлеб, встала у холодильника, сложив на груди руки.

– Андрей, у тебя на работе неприятности? – с тревогой в голосе спросила она.

Андрей ждал этого вопроса.

– Нет! Все в порядке.

Мать не поверила. Она переживала. «Но я вижу, что ты чем-то недоволен», – читал Андрей в глазах матери. Но я же не маленький. Взрослый человек. Чего меня опекать? Не понимал Андрей. Он не нуждался в опеке, но сказать об этом боялся, чтобы не обидеть мать. Та положила тефтели с тушеной морковью, налила компот и ушла в комнату, включила телевизор. Андрей съел тефтели, гарнир есть не стал, выпил компот и прошел в комнату.

– Мама, я пойду позагораю!

– Иди, – как-то неохотно, без настроения ответила мать. – Загар – это полезно. А ты что так быстро поел?

– Я только тефтели съел, без моркови.

Андрей взял из спальни байковое одеяло, свежие газеты и вышел на улицу. Вот уж неделю он после работы ходил на природу. Дома наскучило. До заветного места, где он загорал, было с полчаса ходьбы. Место укромное, за огородами, около двух берез. За огородами, в трехстах метрах проходила дорога на Ветровку. За нею – лог.

Андрей вышел на дорогу – около двух берез никого. Место свободно. Андрей боялся, что надо будет искать новое. Будет потеряно время. Место около двух берез было хорошее. Андрей бросил на траву одеяло, сел на него и закурил. Он хотел раздеться донага, загорать нагишом, все равно никто не видел, но пока курил, расхотелось.

Андрей лежал и думал о странной женщине. Кто она? Где работает? Женщина симпатичная. И фигура была. Как женщина сложена, какая она без одежды, Андрей знал только понаслышке, да из кино. Голой женщину не видел, если не считать сестру. Все было неожиданно, спонтанно… Он зашел тогда в комнату к сестре – она переодевалась. Что запомнил

Андрей это – грудь… нежная, влекущая к себе плоть. Он после этого случая неделю ходил как под гипнозом, не смел глаза поднять на сестру; казнил все себя, что не постучал. До армии Андрей ходил с Татьяной Одинцовой, целовался. Но узнав, что у Татьяны был парень, не стал больше встречаться с ней. Были у Андрея еще женщины. Но все это мимолетные, случайные встречи.

В школе Андрей писал стихи, посвящал их любимой. Любовь – это как озарение, утренний свет. Это дар божий. Где женщина, там и любовь. И нет некрасивых женщин.Все в женщине прекрасно. Думал Андрей.

За дорогой пастух гнал стадо в город. Слышно было, как он кричал на коров. Поголовье было небольшим. Раньше коров было больше. Еще пять минут, и можно собираться домой. Сорок минут уже прошли. Андрей загорал по сорок. Что можно сделать за пять минут? Набраться еще тепла? Пять минут – это и много, и мало. Для Андрея они прошли быстро и – не очень. Он еще позагорал, полистал газеты. Хорошо на природе. Андрей еще бы полежал, но надо было идти.

«Женщина, наверно, заметила меня, – думал Андрей, одеваясь. – Не должна не заметить. Я не сводил с нее глаз. Интересно, завтра она также пойдет через “Культтовары”, или другой дорогой? Увижу я ее, нет? Хорошо бы увидеться. Со встречи, пристального взгляда, улыбки все оно и начинается».

***

Андрей быстро просмотрел газеты, читать не стал, лег на живот, закурил. Погода портилась. Тепла было мало. Вчера небо было лазурным, сегодня – облака. Но не в погоде было дело. Странная женщина пропала, не показывалась. Может, сменила место работы? Может, заболела? Андрей не знал, что и подумать. Может, в больнице, некому прийти? И такой вариант Андрей не исключал… А может, что серьезно? Операция. Инвалидность. Жена-инвалид. Ну и что, инвалид? Андрей меньше любить бы не стал.

– Где же ты, моя милая? – плаксиво протянул Андрей, ткнувшись лицом в траву. – Мне тебя сейчас так не хватает. Мне плохо без тебя, ягодка ты моя. Я люблю! Я люблю! – вскочил Андрей на ноги. – Я люблю! Слышите меня!?

С дороги, ведущей на Ветровку, сошел человек. Кто он, мужчина, женщина? Андрей не мог понять, далеко. Кажется, женщина. Она шла с распущенными волосами. Молодая, пожилая? Чего надо? Зачем она здесь? Андрей стал одеваться. Женщина была уже совсем близко. Нестарая. Андрей взял одеяло, газеты, спустился в лог, зашел в лес. В лесу спокойно. Женщина в лес не пойдет. Андрей хорошо знал эти места, мальчишкой ходил за грибами. Попадались грузди, белые. Сейчас за грибами надо было ехать. За логом грибов уже почти нет, дорога рядом. Цементный завод. Грибам же нужен чистый лесной воздух. Скоро должна быть трасса, еще метров двести-триста, а там по трассе – домой. Время еще было. Андрей закурил. Он прошел уже триста метров, больше, а трассы все не было. Странно.Он не мог заблудиться. Места знакомые. Наверно, ходил по кругу. Леший водил. Хорошо было бы выйти на дорогу или на тропу. Тропа обязательно куда-нибудь бы привела. Можно было по солнцу сориентироваться. Но, как нарочно, солнце закрыли кучевые облака и, похоже, что надолго. Уже время ужинать. Андрей всегда приходил вовремя. Мать переживала. «И черт меня дернул пойти в лес! – ругался Андрей. – Испугался! Кого? Женщину. Ну и болван. Женщины испугался. Ну я же был не одет. Ну и что? Не голый ведь». Андрей пошел напролом, через кусты. Стало светлее. И вот она, трасса. Рядом. Полчаса Андрей плутал. До дома километра три, если не больше. Это двадцать пять-тридцать минут ходьбы. «Ну и дурак! Пусть бы женщина прошла, – никак не мог успокоиться Андрей. – В лес ломанул!» Домой Андрей пришел в восьмом часу, злой.

– Ты что, Андрей, так поздно? – выспрашивала мать, заглядывая в самые глаза.

– Так, прошелся, – уклончиво ответил Андрей.

Он не уверен был, что мать что-нибудь поняла, если бы он рассказал, как убегал от женщины, заблудился в лесу. История – презабавная.

– Иди ешь. Сейчас я тебе разогрею. Я тебе уже разогревала. Остыло все.

Соня сидела на диване, смотрела телевизор. Шел фильм. Соня была в кофте, брюках: после работы не переоделась. Андрей прошел на кухню, сел на свое место, у батареи. Это было мужское место. Он всегда здесь сидел.