Венец из окровавленных костей

Сторибрук Сэд

— Что же? Выпить все пиво в ближайшей таверне. О Бог мой, треснуть бы тебе сейчас. Да перед милордом неудобно.

— Не стесняйтесь. — Оулден шагнул к дверям. — Каков был ответ?

— Они никогда не отвечают — Чуть ли не хором проговорили паренек и Найджел. — Просто делают заметку, а потом вы приходите и ждете — пояснил рыцарь.

Оулден подметил, что парень ведет себя слишком фамильярно со своим господином. Уже в дверях, согнав паренька к Шепоту и другим, рыцарь объяснил подобное отношение. Паренек являлся незаконнорожденным сынком одного из рыцарей, шайки Тириона Тавруса.

Найджел принялся за ним заботится, после смерти своего друга, но братья парнишки постоянно уводили его. Найджел хотел сделать парня своим оруженосцем, но тот постоянно сбегал. Порка не помогала — жаловался Найджел.

В большом обширном и светлом коридоре их встретила целая толпа таких же, как кони прошателей. Они обменялись обреченными взглядами. В томительном ожидании прошел час, томившемся, как и Оулдлен дворяне восклицали угрозы, возмущения. Он увидел цвета многих знаменитых и богатых домов Из бесконечного гула, он смог разобрать, что кто-то из них пытался отсрочить выплату своих долгов, из кто-то по торговым делам, кто-то жаловался на администрацию. Вообще, связь таких крупных городов и дворянских поместий представляли для Оулдена еще ту несуразицу. Когда-то города платили аренду, всем правил лорд, которому короной и была отдана земля. Но со временем корона вставала на стороны городов и вот уже лорды лишаются больших объемов земель, а магистраты скупают остальное. И вот лорды топтаться у дверей в ожидании какой-нибудь выплаты. Иногда лорды с рыцарями становились командующими городского ополчения или занимали должности в магистрате.

Однако, что очень возмущало рыцарей, но радовало оулдена, это особая форма подсудимости дворянина в городских стенах. Обычно, дворянина мог судить либо церковь (ее высший совет_), либо его господин, либо королевское судеьное собрание. Но в городе, суд вел магистрат. Рыцарь лишался покровительства господина и короля. Только на его коротком веку пара десятков задравших свои хвосты выше некуда, лорденышей, оказались брошенные в городские тюрьмы или, что более унизительно в выгребные ямы. За это лорды ненавидели города. И корона, кажется, была не на их стороне в этой взаимной вражде.

А Оулден, он наслаждался этим. Город-это прогресс, они приносят деньги, солдат, исправно, в отличии от лордов, возводит бесконечные цеха. Город дает подняться умельцу до вершин с самых низов, и не важно, будь то умелый кузнец или убийца. Город равняет всех.

Примерно через час двери одного из кабинетов открылись. Вышедших гостей посетители проводили недобрым взглядом. Пожилой камердинер прошелся по прибывшим и, неожиданно для Оулдена, выкрикнул:

— Милорд Таврус! Представители дома Тарврусов!

Оулден даже ни сразу понял, что обращаются к нему. Он растерянно, проклиная себя что выглядит по дурацки в глазах этих чванливых торговцев, подскочил к высокому камердинеру.

— Это мы — одышка появилась внезапно.

Он молча повел их за собой. И когда двери позади оказались запертыми, Оулден понял, что совершенно не знает, как начать прошение. По лицу идущего следом сэр Найджела, что то тоже в полной растерянности.

Они предстали перед длинным столом за котором сидели девять человек.

Трое из них были одеты в красные мантии священнослужителей и смотрелись во всей этой чиновничьей атмосфере лишними. Сбоку от них, за столом пониже сидел писарь.

— Лорд Оулден Таврус, младший сын графа Тириона Тавруса.

Одетые в красные мантии уперли взгляды в Оулдена.

— Милорд — сидевший посередине магистрат вежливо приклонил голову. — Получив вчера вечером послание о том, что вы желаете лично заняться делом вашего верноподданного Марка родового имени Рохмар, как нам известно, первого данного имени, я обрадовался. Видите ли, я всегда с уважением относился к вашему отцу и его ум был бы полезен магистрату города, но к сожалению он избрал для себя земли своей жены. Да упокоит Всеотец ее душу у ног своих. — Трое в красном приподняли раскрытые ладони.

— Благодарю — проявил вежливость Оулден. — Надеюсь ваше уважение к моему дому поможет вам понять, что я смогу наказать своего вассал сам. И принести извинение за все его проступки.

— Боюсь, что нет — неожиданно выкрикнул в красном.

— Тише, святейший. — Магистрат говорил все с той же улыбчивой сдержанностью. — Преступления вашего рыцаря чвязаны не только с городским законом, а с законом церкви. А в последнее время, по специальным указам короны, подобные дела очень тщательно расследуются самими святейшими отцами — он протянул ладонь, указывая на троих в красном.

— Святые отцы, прошу уверить вас, что сэр Марк богобоязненный верный трону земному и небесному рыцарь. И если он и с кем то спутался, то не по злому умыслу, а неведению. Позвольте мне…

— Не торопитесь милорд. Боюсь, дело куда сложнее.

— Дав чем же дело. Мне сказали, что Марк подрался с каким-то церковных рыцарем, отпустил несколько неуместных шуток. Но так это по пьяной голове, да и возраст у него уже.

— Ваш вассал сбежал сегодня ночью, вместе с одним из воронов, пойманных нашими стражниками вчера.

— Воронов? Это…

— Это те, кого корона Рейна преследует о всем землям.

— Отродья бездны. Еретики, что пожирают тела. — Добавил в красном.

— Теперь вы понимаете, что вашего наказания для сэра Рохмара недостаточно.

— Он должен явится на святейший суд. И может, сможет загладить часть вины, если выдаст нам богомерзких выродков. — Закончил в красном.

Оулден посмотрел на Найджела, глаза у того, чуть ли не выпадали из-под морщинистой кожи.

— Корона и святейшая церковь может рассчитывать на вас? Если сэр Марк попытается попросит помощи у вас. Вы, согласно закону Рейна и Всеотца, задержите его и отдадите нам.

— Разумеется — собрав всю волю в кулак, как можно громче и убедительно сказал Оулден. — Я не запятнаю свой род позором бесчестья. Я брошу все свои силы на его поиски и притащу этого ублюдка к ногам святой церкви.

Троим в красном слова понравились.

Вышел Оулден от магистрата с трясущимися руками и незаметной, даже для сэра Найджела улыбкой. А в голове его стояла лишь одна, адресованная старому другу фраза: «А ты подобрался ближе, чем я».

Глава 14