Воспоминания об Александре Грине
Шрифт:
Такое же переключение с внешнего на внутреннее я смог увидеть в «Крысолове». Ведь случай с Яковом Петровичем содержал только чисто внешнюю эффектность, был лишен внутренних импульсов. Мне стало понятно, что, исходя из этого внешнего события в замысле рассказа, Грин под действием свойственных ему ассоциации погружался в мысли и восприятия героя рассказа (кстати сказать, во многом похожего на своего автора) и отвлекся настолько, что исходные факты с
PAGE 301
телефоном оказались утраченными вовсе. Необычайная
Между «Крысоловом» и «Канатом» видны черты сходства еще в болезненном психическом состоянии их героев. И надо признать, Грин проявил здесь блестящее мастерство проникновения в их внутренний мир, показав себя изощренным психологом, опровергая тем самым распространенное мнение об ограниченности его творчества рамками авантюрного жанра.
В 1924 году Александр Степанович уехал из Ленинграда, и наши встречи стали редкими и случайными. Один раз я совершенно неожиданно увидал его в Москве. Приходилось ему приезжать в Ленинград по делам издания его Собрания сочинений. Каждый раз он дружески извещал меня о своем прибытии.
Выход томов намеченного ленинградским издательством «Мысль» пятнадцатитомного Собрания сочинений проходил со значительными трудностями. Александр Степанович проделал огромную работу, подобрал большинство своих произведений, опубликованных в различных журналах и газетах. Это потребовало немалых усилий и обследования груды периодических изданий. Он старательно добивался возможной полноты. Конечно, при этом наряду с интересными и ценными произведениями в собрание были включены и второстепенные, недостаточно занимательные для рядового читателя рассказы.
Владелец издательства Л. В. Вольфсон обладал большим деловым размахом. В издательских кругах его прозвали «маленький Гиз», имея в виду не французского герцога, а Государственное издательство, с которым он пытался соперничать по масштабу выпуска книг. Естественно, его привлекала в первую очередь коммерческая сторона, и он всячески сопротивлялся опубликованию тех произведений, которые могли по тем или иным причинам понизить спрос. Не имея права перестраивать подобранные Грином сборники, издатель стал выпускать тома в разбивку, проявляя намерение отказаться от издания книг, казавшихся ему невыгодными. Грин через суд добился выполнения договорных условий, однако
PAGE 302
издательство было вскоре ликвидировано, и Собрание сочинений так и осталось незавершенным.
Последний раз я встретил Александра Степановича в 1929 году. Он приехал в Ленинград вместе с Ниной Николаевной и пригласил меня навестить его в гостинице Дома ученых. Я провел с ним весь вечер в оживленной беседе. Он подарил мне только что вышедший восьмой том Собрания сочинений.
На этой теплой, дружеской встрече закончилось мое общение с Александром Степановичем Грином. После этого увидеть его мне уже не довелось…
ВЛ.
ОСТРОВ ТРИГОЛОТИД
В Московском Доме журналиста, в ту пору беспорядочно шумном, не очень устроенном, журнал «Огонек» отмечал какую-то дату; вечер с выступлениями завершился банкетом, тоже достаточно беспорядочным: вероятнее всего, отмечалось пятилетие существования «Огонька». Тогда это были тощие тетрадочки в мутной зеленой обложке с какой-нибудь очередной фотографией на ней.
В вестибюле, в поздний час вечера, когда наверху, где шел банкет, стало уже вовсе шумно, я увидел одиноко сидящего Грина. Для меня Грин был существом романтическим: в его рассказах колыхались тропические моря, скрипели ванты, дул мягкий пассат или надвигался шторм, - Грин был весь из ветра и движения. Но сейчас, бледный, уставший и одинокий, мало кем из московских литераторов знаемый в лицо, он сидел один на скамеечке.
– Александр Степанович, может быть, вам нехорошо?
– спросил я, подойдя к нему.
Он поднял на меня несколько тяжелые глаза.
– Почему мне может быть нехорошо?
– спросил он в свою очередь.
– Мне всегда хорошо.
Я ощутил, однако, в его словах некоторую горечь.
– У Грина есть свой мир, - сказал он мне наставительно, когда я подсел к нему.
– Если Грину что-нибудь не нравится, он уходит в свой мир. Там хорошо, могу вас уверить.
PAGE 304
– Я знаю, что там хорошо, - сказал я.
– Я читал ваши книги.
– А что вы читали?
– осведомился он, видимо уверенный, что я прихвастнул ради красного словца или просто хотел сказать ему приятное.
Я назвал несколько его книг.
– Вы их действительно читали?
– спросил он подозрительно.
Тогда я рассказал ему все, что думал о его книгах, добавив, что в моем представлении их автор не меньше Джозефа Конрада поплавал по морям.
– По морям я, конечно, плавал, - сказал Грин.
– Но мои моря огромные, это совсем не те моря, которые вы знаете по географическим картам. Кроме того, у меня есть и свой остров. Вы не верите?
– Нет, отчего же, - ответил я примерно тем же тоном, каким он спросил у меня, почему ему может быть нехорошо.
– Ладно, - засмеялся Грин.
– Вы человек сухопутный, вам этого не понять.
– Ему показалось все же, что он несколько обидел меня.
– Остров Триголотид, подход к нему опасен из-за коралловых рифов.
Потом он поднялся, сделал приветственный знак рукой и стал медленно подниматься по широкой мраморной лестнице наверх, где с затухающим гулом довершался банкет. Я записал в записную книжечку: «Грин. Остров Триголотид». Недавно я эту книжечку нашел и только поэтому вспомнил название принадлежавшего Грину острова.