Время жнецов
Шрифт:
— Чем, господин, предпочитает освежиться после бритья?
Вяземский коротко ответил:
— «Creed Santal Imperial».
— О, вы ценитель настоящей австрийской парфюмерии. Теперь «Creed» имеет хождение и в Германии. Товар поступает к нам напрямую из Гамбурга. Все кругом предпочитают французские ароматы, потому что не знают настоящих германских, — эта фраза была самой длинной из всех, произнесённых Алексом Шнайдером за время работы.
Уже на улице, отойдя подальше от парикмахерского салона, Вяземский и Сушко обменялись впечатлениями. Настороженность Петра Апполинарьевича в отношении
— Они хотят быть похожими не друг на друга, а на некий эталон, к которому оба стремятся, — высказал своё мнение Сушко. — Однако, паспорта всех троих требуют проверки. Территориально они зарегистрированы в Коломенской полицейской части, и мне не составит труда глянуть на регистрационные записи, а потом, через Ивана Дмитриевича, разослать запросы по определению подлинности паспортов этих господ. Но, лишь один из них, брадобрей Алекс Шнайдер проживает в доходном доме по адресу набережная Фонтанки 37. Как мы с вами и рассуждали, туда можно попасть и с Аничкова, и с Чернышёва мостов.
— Ну-ну… Только вот я кожей чувствовал скрытую враждебность брадобрея, — возразил Вяземский. — И все трое носят шейные платки. Очень удобно, потому что ни у кого это не вызывает подозрений. Кстати, Лавр Феликсович, а вы не задумывались над тем, что именно Цветочник прячет за шейным платком?
— Особую примету, я думаю, — ответил Сушко. — Конечно, я могу ошибаться и у него больное горло. Но тогда… Он должен иметь изменённый голос. Или я не прав, Пётр Апполинарьевич?
— Ну-ну… — буркнул Вяземский. — Тем более, что никто из опрошенных у предполагаемого Цветочника хрипоту или сиплость голоса не отмечал. Значит на его шее имеется врождённый или приобретённый дефект, который преступник старательно скрывает. Но ещё имеется деформированный левый мизинец. Его-то никак не скрыть. А на руки Алёкса Шнайдера я не посмотрел, потому что не видел их.
До места назначения оставалось 30 минут прогулочной ходьбы, когда Вяземский остановил Сушко словами:
— Лавр Феликсович, обратите внимание на эту надпись.
Над стеклянной дверью всеми цветами радуги отливала вывеска: «Цветочный рай г-жи Анастасии Прокловой. Голландские розы. Букеты на любой вкус. Порадуйте своих любимых!». Сразу при входе посетителей окутало облако цветочных ароматов. За прилавком стояла миловидная женщина, руководящая формированием букета для пожилого мужчины. Вся задняя стена заведения оказалась занята стеклянными шкафами, чьи полки были уставлены вазами с разнообразными цветами: от гвоздик с геранью до дорогущих архидей с лилиями. Сушко и Вяземский, дождавшись ухода посетителя, обратились к хозяйке:
— Мадам Анастасия, скажите часто ли у вас бывают клиенты, покупающие лишь одну розу?
Проклова, задумавшись на минуту, ответила:
— За этот месяц я помню три таких случая, господа. Обычно цветы покупают букетами, а эти покупатели…
Сушко кивнул хозяйке, таким образом выражая готовность её выслушать.
— Так вот, эти клиенты брали по одной. Я бы не сказала, что они производили впечатление ограниченности в средствах… Нет, господа. Но при чопорном наряде проявляли явную скупость…
— Мадам Анастасия, — снова обратился к хозяйке магазина Сушко. — Это были разные люди или один человек?
— Не могу сказать точно. Однако, вот, что я заметила. Они казались весьма похожими друг на друга.
— Чем же? — напористо спросил Сушко.
— Запахом табака и папиросного дыма… И, пожалуй, шейными платками. Да, господа, шейными платками… Знаете ли, сейчас все носят галстуки.
Дождавшись своей очереди, задал свой вопрос и Вяземский:
— Скажите, мадам Анастасия, видели ли вы их руки?
— У последнего точно. Он брал розу левой рукой, — ответила хозяйка, не понимая, к чему ведёт Пётр Апполинарьевич.
Потому Вяземский уточнил свой вопрос:
— Все ли пальцы на этой руке были обычными?
— Э-э-э… А ведь точно! Левый мизинец был подвёрнут вовнутрь и клиент уколол его шипом розы, — подумав, ответила мадам Проклова. — Уколол и даже не поморщился.
Сушко и Вяземский понимающе глянули друг на друга, а потом покинули цветочный магазин. Уже на улице Сушко заметил Вяземскому:
— Пётр Апполинарьевич, а ведь портрет-то складывается. Повторяющиеся признаки говорят о том, что розы покупал один и тот же человек, который потом оставлял их на месте убийства.
— Лавр Феликсович, торжествовать пока преждевременно, — серьёзно ответил Вяземский. — Мы ещё не раз столкнёмся с многоликостью, изворотливостью и прозорливостью Цветочника. Так и жду от него очередной подлой каверзы.
— Вы считаете, что Сыскной он не по зубам? — запальчиво спросил Сушко.
— Ну-ну… Я считаю, — возразил Вяземский, — что для его поимки понадобятся не зубы, а голова.
Сушко нечего было ответить, и он ограничился своим излюбленным «Непременно!».
***
Продолжая непринуждённо беседовать на отвлечённые темы и внимательно смотря по сторонам, мужчины неумолимо приближались к конечной точке избранного маршрута, если вычесть время пребывания в знаковых для расследования местах, то выходило ровно 2 часа пешего пути. Вот Сушко и Вяземский миновали доходный дом Лопатина на набережной Фонтанки 40, угловой с Невским 68, и перебрались через Невский у Аничкова моста. Впереди, уже совсем рядом с доходным домом Змеева по набережной Фонтанки 68, находилось заведение под вывеской «Ресторация П. Анисимова. Исключительно свежая сёмга и осетрина. Румяные кулебяки. Мясо на углях. Напитки на любой вкус. Господа и дамы, мы всегда вам рады !».
— Лавр Феликсович, обратите внимание на ассортимент блюд, — обратился Вяземский к Сушко. — Полный перечень содержимого желудков жертв Цветочника. Именно здесь у них состоялся последний ужин.
— Да, на этом заканчивается наша прогулка, — удовлетворённо заметил Лавр Феликсович. — И теперь мне нужны доклад Каретникова и телефон для связи с Путилиным.
— А мне нужно телефонировать Штёйделю, — в свою очередь отметил необходимость телефонного звонка и Вяземский. — Подробный описательный портрет, с учётом возможных вариантов внешности Цветочника, готов. Теперь настала очередь Карла Альфредовича перенести слова на бумагу.