Время жнецов
Шрифт:
— Мне кажется, Пётр Апполинарьевич, мы здесь задержимся надолго, тем более, что настало время обеда. А описание Цветочника я отправлю в Сыскную, и ваш помощник ближе к вечеру сможет забрать его у дежурного.
У в хода в ресторацию уже маячила фигура Клима Каретникова. Сыскной агент, в ожидании начальника, напряжённо смотрел по сторонам, а потом, когда увидел Сушко с Вяземским, приветливо махнул рукой и отошёл к чугунной решётке канала.
— Знакомьтесь, Клим Авдеевич. Это судебный медик, консультант Сыскной, Пётр Апполинарьевич. При нём вы можете говорить не таясь, он в этом деле наравне с нами, — представил Вяземского Сушко.
Согласно кивнув, Каретников доложил о проделанной работе:
— Первая жертва «цветочного» убийцы — Лукерья
— Спасибо, Клим Авдеевич, — поблагодарил Сушко. — Результаты ваших изысканий совпадают с нашими.
И Лавр Феликсович подробно рассказал Каретникову о совместных с Вяземским открытиях по пути от места последнего убийства к ресторации П. Анисимова. Когда Сушко закончил, Вяземский взял слово:
— Клим Авдеевич, этого преступника между собой мы прозвали Цветочником. И ещё, хочу подметить одну немаловажную деталь, господа. На месте первого преступления обнаружен мужской волос светлого цвета, а на месте двух других — чёрный и рыжий волос из соответствующих им по цвету париков. Значит натуральный цвет волос Цветочника — светло-русый, а из особых примет добавляется шрам на верхней губе и деформированный мизинец на левой кисти. Однако, мы ещё не были в ресторации и не опросили её работников на предмет присутствия здесь Цветочника и его жертв.
— Тогда приступим, — потирая руки, заявил Сушко. — Тем более, что я хочу предложить вам, господа, отобедать в этом заведении. Как раз представляется возможность не светить полицейскими значками. Потому уже будем делать телефонные звонки. Уверен, телефонный аппарат в этом заведении имеется, и за умеренную плату нам предоставят возможность телефонных разговоров.
Троица расположилась за столиком у окна недалеко от входа. Сушко и Каретников заказали обеды из четырёх блюд, а Вяземский лишь чашку кофе и коньяк — не объяснять же сыскным, что дома его ждёт настоящий немецкий обед и ужин, который он не на что не променяет, да и зачем портить аппетит общепитом. Оставив хорошие чаевые, Сушко, показав рисованные портреты жертв Цветочника, откровенно побеседовал со смышлёным официантом, но получил отрицательный результат. Ни предъявленных женщин, ни мужчин, подходящих под описание Сушко, официант не припомнил.
— Господа и дамы ведут себя непринуждённо, но всегда в рамках светских приличий. Никто и ничем не обращает на себя внимания. Этих людей я уж точно не помню…
Сушко разочарованно хмыкнул, и тогда в разговор вмешался Вяземский:
— Скажи, любезный, а помнишь ли ты в этом месяце посещение пар, в которых женщина держала в руке одинокую розу?
И официант, недолго думая, согласился:
— Да, господа, я помню три таких пары…
— Значит, милейший, ты помнишь и этих людей. Ведь так? —
— Нет это были разные посетители. А вот заказы… Точно, заказы были одинаковыми. Печёная сёмга, растягаи с мясом и грибами. Из напитков я подавал «Брют».
Больше от официанта ничего невозможно было добиться, и Сушко бросил эту затею. Но Вяземский не преминул заметить:
— Не стоит опускать руки, господа. Результаты судебно-медицинского исследования содержимого желудков жертв Цветочника говорят сами за себя. Во всех трёх случаях они одинаковы и это уже объективный факт. Все жертвы перед смертью ужинали здесь. Именно здесь!
О ходе расследования Сушко телефонировал Путилину. Иван Дмитриевич одобрил направление поисков убийцы, но заметил подчинённому, что половина срока, отпущенного Дурново на поимку Цветочника, близится к концу, а к результату розыск так не приблизился. Путилин взял на себя проверку паспортных данных и мест проживания немецких парикмахеров, уточнение абонента телефонного номера 96, сбор необходимой информации о нём. А Лавру Феликсовичу дал поручение просмотреть сводки железнодорожных происшествий за текущий месяц, особое внимание уделив Варшавскому вокзалу. Гости оттуда, да и сам Цветочник, могли там засветиться или наследить.
Вяземский связался со Штёйделем и поручил тому забрать описания Цветочника у дежурного Сыскной. А потом настоял на срочности рисовки портретов убийцы, настаивая на том, что без них дальше двигаться невозможно.
Троица уже собралась на выход, но её задержал уже известный официант, взволнованно обратившись к Сушко:
— Господин полицейский… Вас спрашивает дежурный сыскной полиции. Срочные новости…
Сушко, буквально сорвавшись со стула, двинулся к стойке с телефонным аппаратом. Схватив трубку и представившись, Лавр Феликсович весь обратился в слух, а, наблюдавшие за ним товарищи, заметили, как на глазах меняется лицо Сушко. Подбородок отяжелел, скулы напряглись, рот сжался в узкую щель, а левая щека судорожно задёргалась. Четыре минуты он молчал, записывая информацию в блокнот, а потом ответил:
— Принял! Срочно доложите Путилину! Пролётку со свободным сыскным агентом и дознавателем — по первому адресу. Две пролётки к ресторации Анисимова на Фонтанке. Живо! Ждать времени нет!
Положив трубку, Сушко развернулся и заспешил к выходу, а проходя мимо столика с Вяземским и Каретниковым, коротко бросил:
— На улицу!
Когда троица снова собралась вместе, Сушко уже был спокоен и рассудителен, полностью готов к делу.
— Господа! У нас четыре трупа… Че-ты-ре-е! — тщательно скрывая раздражёние, произнёс Лавр Феликсович. — Два с перерезанным горлом у известной вам, Пётр Апполинарьевич, «Музыкальной гостиной», убитые по виду похожи на телохранителей. По месту проживания на Большой Морской слугой обнаружен труп ювелира Соломона Лермана. А на Лиговке, у самого канала… Тело зарезанного Леонтия Шапошникова. Нашего Леонтия!
Спутники молча смотрели на Сушко и ждали его решения, команды о дальнейших действиях.
— На место первых убийств я послал нашего агента с дознавателем. Там уже вовсю работают местные. Да, нам отсюда ближе, однако, у нас другие задачи, — уже совершенно спокойно произнёс Сушко. — Вы, Клим Авдеевич, едете на адрес Лермана. Мы с Петром Апполинарьевичем проследуем к Лиговскому каналу. Судьба Шапошникова меня сейчас беспокоит больше всего.
— Ну-ну… Лавр Феликсович, я ведь вас предупреждал, — Вяземский решился высказать своё мнение. — Как только мы приблизились к Цветочнику, он стал упорнее заметать следы, как лисица своим хвостом, уходя от преследования. Цветочник вовсю старается сбить вас с толку, увести в другую сторону и напрочь нивелировать внимание к собственной персоне. Уверен, что и в этот раз вещественных доказательств будет мизер. Но от этого Цветочник не становится призраком или невидимым. Он вполне реален, и это не мы идём за ним, а он сам ведёт нас к полному провалу расследования. Вот это самомнение и погубит убийцу — мы поймаем его на очередной ошибке.