Время жнецов
Шрифт:
Штёйдель согласно кивнул и взялся за секционный нож, а потом и за пилку Джильи. Краниотомия процесс нескорый, но у Карла Альфредовича он получался быстро и качественно, только неприятный визг пилы был сильнее и равномернее, а на лбу Штёйделя выступил крупный пот. Когда всё было готово, Карл Альфредович доложил:
— Мозговые оболочки не повреждены. Целостность внутренней пластины затылочной кости не нарушена. Признаков кровоизлияния или гематомы со сдавлением мозгового вещества не обнаружено. Мозговая ткань интенсивно бледная, обескровленная, с признаками отёка и набухания. Сейчас я возьму материал для микроскопии… Но вы правы, Пётр Апполинарьевич, удар по затылку не был для полицейского смертельным.
А что скажете о внешних повреждениях на трупе, Карл Альфредович? — задал Вяземский очередной вопрос.
— По всему телу наблюдаются
Тут Вяземский взял лупу и наклонился над телом погибшего, а потом произнёс вслух. — Очень похоже на табачный пепел, конечно, ещё нужна микроскопия. Но все ожоги одинаковой формы и глубины, что говорит об одном и том же повреждающем объекте — зажжённой папиросе… Перед смертью Шапошникова долго и изощрённо пытали. На коже запястий и лодыжек виден след верёвки — борозды глубокие и синюшные, значит связанной жертва была более суток. А теперь взгляните на правую кисть трупа.
— Ногти большого, указательного и среднего пальцев разрушены почти до самой средины. Края повреждений неровные, рваные… Подушечки этих пальцев срезаны или сточены. Это тоже следы пыток? — констатировал Штёйдель, а потом задал интересующий его вопрос.
— Подайте снова лейку, пинцет и лупу, — вместо ответа попросил Вяземский.
Отмочив и убрав плотную корку крови и тканевой поверхности, Вяземский, с помощью пинцета, извлек оттуда два маленьких фрагмента, похожих на стружки или щепки.
— Нужно микроскопировать, но даже невооружённым глазом видно, что это щепки из деревянной доски. Очевидно из деревянной стены помещения: с одной стороны они белёсые и чистые, с другой — тёмные от времени, неокрашенные.
— Ему что загоняли лучины или спички под ногти? — изумился человеческой жестокости Штёйдель.
— Нет, здесь скорее получается наоборот, — ответил Вяземский. — Но, чтобы это доказать или опровергнуть, нужно побывать на месте содержания убитого. Исходя из тех сведений, что мы получили, это может быть нежилое помещение, но достаточно сухое и чистое, значит находящееся под крышей сарая-склада или внутри какого-либо дома, в виде каморки. Подвал отпадает сразу — там стены каменные или цементные… Карл Альфредович, приступайте к вскрытию тела полицейского.
Проделав необходимые патологоанатомический манипуляции, Штёйдель доложил:
— Ткани органов бледны и обескровлены. Сердце в состоянии сокращения. Сердечные полости с остатками крови в виде небольших сгустков. В трахее и крупных бронхах кровяные сгустки располагаются пристеночно, слизистая пропитана кровью. Явных признаков обтурационной асфиксии нет. Рана на шее глубокая с пересечением гортани и стволов сонных артерий. Края сосудов ровные, отверстия их зияют, кровенаполнение минимальное. По характеру раны можно сделать вывод, что нанесена она уже известной нам опасной бритвой. Причина смерти — моментальная, потому фатальная, кровопотеря. Время смерти больше суток назад. Характер смертельного ранения отличается от первого случая — смерти Лермана. И это почерк Цветочника. Опять он, снова он…
Вяземский молча кивнул и после короткой паузы отдал последнее распоряжение:
— Карл Альфредович, мне нужен размер роста полицейского, расстояние от шеи до плечевого сустава справа, размер расстояния от его плечевого сустава до кончиков пальцев правой руки. Сделав измерения, не забудьте их записать.
Через короткое время Штёйдель сообщил:
— Пётр Апполинарьевич, записывать ничего не надо. Его параметры полностью совпадают с моими.
— Ну-ну, Карл Альфредович, значит вам суждено стать посмертным эталоном сыскного агента Шапошникова, — улыбнувшись, ответил Вяземский. — И поверьте мне, это высокая честь. Приступайте к написанию коллегиальных актов экспертиз… А мне ещё кое-что нужно сделать для будущего медицинского эксперимента, надеюсь, он состоится уже сегодня.
И Штёйдель отправился в кабинет судебного медика, а Вяземский проследовал в лабораторию. Там Пётр Апполинарьевич достал флаконы с бензидином, перекисью бария и винной кислотой, потом в отдельной стеклянной ёмкости тёмного цвета, обладающей притёртой крышкой, смешал их в соотношении 1:4:10
Подписав экспертные заключения, Вяземский отправился в здание больницы и телефонировал Сушко о необходимости встречи и обмена полученной информацией. К полудню судебные медики уже были на Офицерской 28.
***
Устроившись на стульях в помещении сыскных агентов, троица приступила к обсуждению имеющихся результатов. Вяземский представил полицейскому Штёйделя, и Сушко выразил своё почтение талантливому помощнику Петра Апполинарьевича. И уже затем Вяземский первым взял слово:
— По впечатлениям Карла Альфредовича, а в этом вопросе я ему всецело доверяю, брадобрей Алекс Шнайдер не является немцем, потому что его немецкий не соответствует его фамилии и повадкам истинного германца. Портреты Цветочника готовы и ими уже можно пользоваться в целях поиска преступника. По анализу ситуации могу с точностью утверждать, что и охранники «Музыкальной гостиной», и ваш Шапошников убиты Цветочником. Соломон Лернер убит двумя другими людьми. Способы убийства и сами орудия убийства в этих случаях разные. Вещественное доказательство, найденное на месте гибели Лермана, наводит на мысль о том, что вышеуказанная пара, является прибалтийцами или поляками. Сама пара представлена высоким левшой и низеньким субъектом, орудующим ножом. Шапошников и Лерман подвергались пыткам. Причины смерти жертв в обоих случаях убийств разные. Все подробности вы можете узнать из актов судебно-медицинских экспертиз, которые мы вам привезли.
Сушко молча внимал рассказу Петра Апполинарьевича, слушал не перебивая. А потом долго изучал заключения судебных медиков, озабоченно качая головой. Наконец, отложив бумаги в сторону, заговорил сам:
— Иван Дмитриевич по моей просьбе проверил паспортные данные немцев-парикмахеров по месту регистрации их в Петербурге. Документы подлинные. Но ещё шеф разослал запросы в места, откуда прибыли указанные люди, эта проверка может занять долгое время. Только, господа судебные медики, вот, что я вам хочу сказать. Настоящий, не подложный паспорт можно купить на Лиговке, естественно, ворованный или беспризорный. Всё дело в цене. На мещан и купеческих прислужников — сто пятьдесят рублей, на заезжего купца — двести рублей, на малоизвестных промышленников — двести пятьдесят рублей. А вот паспорт иностранца стоит уже четыреста рублей, и продажей таких документов в Петербурге промышляют лишь несколько человек, к которым и не подобраться, даже с нашими возможностями. Вся беда в том, что многие хозяева этих документов пропали без вести или числятся в неопознанных трупах.
— Что вы скажете по поводу ювелира Лермана? — спросил Вяземский. — Что это за бандиты, которые его убили?
— Это бандиты, идущие по следу краденой коллекции драгоценностей, очевидно, купленной Лерманом и уже проданной им в Европу. Мы называем их «гости оттуда». И эти люди тоже ищут Цветочника. Он, велика вероятность, и продал коллекцию Лерману. Хозяин этих вещей ещё не установлен. Запросы, разосланные, Путилиным по крупным городам пока остаются без ответа. Лермана пытали с целью вызнать, куда он спрятал коллекцию, в то, что она уже не в России, налётчики не поверили. Но, прошу учесть, что Соломон Лерман работал не сам по себе, а под мазом Адмиралтейской части — ювелир был его человеком. Я уверен, что свою часть денег, вырученных Соломоном за коллекцию, этот маз уже получил. И пришлые становятся его врагами, потому что лишили маза «курицы, несущей золотые яйца». Так что, теперь гостей ищем не только мы, но и люди криминального хозяина Адмиралтейской части. Однако, в отличии от последнего, мы точно знаем, где скрывается преступная пара…