Второе пришествие
Шрифт:
– Я постараюсь, - пообещал Введенский.
– Мне кажется, несмотря на нашу веру, мы все слишком, словно в одиночной камере, заперты в самих себе. И нам не хватает более широкого взгляда на жизнь. Даже те, кто считают, что смотрят на нее широко, на самом деле обманывают себя. Просто они позиционируют себя по- другому, более объемно что ли. Но если как следует покопаться, то разница не так уж и велика. А зачастую ее вообще не существует. Я понятно объясняю, Марк?
– Понятно. Хотя, если честно, не до конца понятно. Вроде бы понимаю, о чем ты,
– Я так и предполагала, - уголками губ улыбнулась Вера.
– Ладно, скажу по-другому: о чем бы мы не думали, чего мы бы не делали, мы всегда думаем только о себе и делаем это исключительно для себя.
– Ты не права, - едва ли не простонал Введенский.
– Я всегда старался делать так, чтобы тебе было бы хорошо. Да, согласен, в последний раз у меня не получилось, но я постараюсь извлечь из этого урок.
– Я же говорила: все только о себе и для себя. Когда ты сделал нечто для себя, что меня возмутило, это на тебя подействовало. А когда делал для себя то, что мне нравилось, ты об этом и не задумывался. Но и тогда ты поступал так, как хотелось тебе. Ты смотрел на меня через призму своего эгоизма.
– Пусть так, хотя я не полностью с тобой согласен. Но такова человеческая природа. И с этим ничего невозможно поделать. Этому посвящено тысяча сочинений.
Вера покачала головой.
– Мария Магдалина мне говорила, что это не так, что человеческая порода не столь безнадежно эгоистична. Просто человек привык себя олицетворять с эгоизмом. А эгоизм - самая примитивная форма нашего поведения.
– Никогда не считал эгоизм высшим проявлением человеческой природы, но и без него невозможно, не будет стимула ни то: развиваться, совершенствоваться, да и просто жить. Мы не можем обойтись без самих себя.
– Да, подавляющее число людей, но не все.
– Вера, любимая, давай останемся реалистами!
– взмолился Введенский.
– Мы не перепрыгнем через себя, а если попытаемся, сломаем шею. Просто быть честным, добрым, мужественным человеком уже большее достижение. Таких-то на земле мало, а ты говоришь про каких-то сверхлюдей. Возможно, они появляются, но не больше одного на столетие.
– Да, возможно, - как-то неуверенно согласилась Вера.
– Но я все же не про это. Конечно, мы не станем такими людьми, но цель ими стать мы же можем перед собой поставить.
– Цель можно поставить любую, - пробормотал Введенский.
– Но это ничего не изменит, мы ее не добьемся, только силы и время понапрасну истратим.
– Вот видишь, ты даже не готов обсуждать эту тему. Но разве не для того пришел Иисус, чтобы человек хотя бы задумался на эту тему. Мария Магдалина так мне прямо и сказала: человечество спит и видит ужасные сны. И ведет себя в соответствии с ними. И чтобы они прекратились нужно его разбудить. Но нужны люди, кто будет это делать. Вот поэтому я здесь. Кто-то должен взять колокол и начать звонить - проснитесь.
– Вера, вспомни историю, колокол брали и в него звонили много раз. Но если кто-то и пробуждался, так в основном
– Тогда зачем ты здесь, Марк?
– Я пришел, чтобы быть рядом с женщиной, которую я люблю.
– Этого недостаточно.
Введенский хотел было ответить, что достаточно, но не успел. Раздался чей-то крик: "Они идут! Все по местам".
– Начинается, - произнесла Вера, и уже не обращая на Марка внимания, побежала к баррикаде.
76.
Введенский почувствовал растерянность, он не представлял, что должен делать в этом случае. Несколько секунд он стоял неподвижно, взглядом пытался отыскать Веру, чтобы к ней присоединиться, но она куда-то исчезла.
Из подъезда выбежал Бурцев.
– Дима, что мне делать?
– крикнул ему Введенский.
Бурцев на мгновение остановил бег.
– Ищи сам свое место здесь, - крикнул он в ответ и помчался дальше.
Введенский решил, что будет следовать за своим другом, и побежал за ним. Со всех сторон к баррикаде сбегались люди, и буквально через пару минут она вся была ими облеплена.
Введенский занял место неподалеку от Бурцева. Тот отдавал команды, однако, как заметил Марк, не все его одинаково слушались. Люди Галаева это делали не очень охотно, сам же он всякий раз после очередного приказа Бурцева, отдавал собственный приказ, почти полностью копирующий предыдущий.
Но внимание Введенского быстро переключилось совсем на другое. Он осторожно выглянул из-за баррикады, и ему стало не по себе. На них надвигалась выстроенная в несколько рядов колонна полицейских, которые закрывались большими щитами. Они шли медленно, но неуклонно приближались к укреплениям. Еще несколько минут, и передовой отряд достигнет их.
В полицейских полетели камни, деревянные брусья, но этот обстрел не достигал нужного результата, так как все метательные снаряды отражали щиты. Введенский уже начинал понимать, что рукопашной схватки не избежать.
Ему захотелось незаметно исчезнуть, укрыться в доме. Но в этот момент он заметил Веру, оказалось, что она расположилась всего в каких-то пяти метров от того места, где находился он сам. На него она не обращала внимания, и Введенский почувствовал обиду. Но в любом случае о бегстве теперь не могло быть и речи.
Внезапно он ощутил, как на его плечо мягко легла чья-то рука. Он обернулся, рядом с ним находился Иисус.
– Не бойтесь, - шепнул Он ему.
– Все будет хорошо.
Вдруг что-то произошло с Введенским, не то, что страх совсем уж пропал, но его острота ослабела, он приобрел размер, который уже можно было контролировать.
Введенский сразу почувствовал себя уверенней. Он прекрасно осознавал, кому он этим обязан.
– Спасибо, - поблагодарил он.
Иисус улыбнулся, подошел к Бурцеву и о чем-то его спросил. Тот показал Ему на другой край баррикады, где почему-то было меньше защитников. Иисус вместе с апостолами направился туда.