Выдержал, или Попривык и вынес
Шрифт:
ГЛАВА XXVI
Со временемъ и мною овладла горячка серебряныхъ рудъ. Каждый день разныя общества шли на изысканія, покидали городъ и уходили въ горы; они отыскивали и завладвали богатыми серебряными рудами и залежами кварца. Однимъ словомъ, это былъ открытый путь для пріобртенія состоянія. Извстная руда «Гульдъ и Каррей», когда мы пріхали, цнилась по триста или по четыреста долларовъ за футъ, а черезъ два мсяца цна возвысилась на восемьсотъ долларовъ. Годъ тому назадъ «Офиръ» стоилъ самую малость, а теперь онъ дошелъ до четырехъ тысячъ долларовъ за футъ! Нельзя назвать ни одного рудника, который бы черезъ короткое время не поднялся въ цн. Каждый только и говорилъ, что объ этихъ чудесахъ. Пойдите, куда хотите, везд услышите разговоръ только объ этомъ, съ самаго ранняго утра до самой поздней ночи. Тамъ такой-то продалъ свой пай въ «Аманд Смитъ» за сорокъ тысячъ фунтовъ шесть мсяцевъ тому назадъ, когда вошелъ въ дло, то былъ безъ гроша. Джонъ Джонсъ продалъ, половину своей прибыли «Больдъ Игль и Мэри Эннъ» за шестьдесятъ пять тысячъ фунтовъ чистымъ золотомъ и ухалъ въ Штаты за своимъ семействомъ. Вдова Брюстеръ не промахнулась на «Гольденъ Флисъ» и продаетъ десять футовъ по восемнадцати тысячъ фунтовъ, а не имла денегъ достаточно, чтобы купить траурную шляпу, когда Сингъ-рингь-Томми убилъ ея мужа прошлой весной подъ храмовой праздникъ. «Ластъ Чемсъ» напали на глину, по
Каждый день приносилъ новыя извстія о вновь открытыхъ рудахъ, тотчасъ же газеты подхватывали, только и говорили, что о богатств ихъ, и весь излишекъ народонаселенія убгалъ со всхъ ногъ, чтобъ завладть ими. Въ то время, когда я уже окончательно заразился этимъ недугомъ, «Эсмеральда» пользовалась продолжительнымъ успхомъ, а «Гумбольдтъ» начиналъ обращать на себя вниманіе. «Гумбольдтъ, Гумбольдтъ!» былъ новый крикъ, прямо на Гумбольдтъ, новйшій изъ новыхъ, богатйшій изъ богатыхъ, самый чудесный изъ чудесныхъ открытій между серебряными рудами, такъ отзывались о немъ газеты, посвящая ему два столбца, тогда какъ «Эсмеральд» одинъ. Я было приготовился хать на Эсмеральду, но повернулъ съ теченіемъ и ршилъ хать на Гумбольдта. Чтобъ читатель могъ понять, что меня побудило и что, вроятно, побудило бы и его самого, будь онъ тамъ, то я включаю газетную корреспонденцію того дня. Она и нсколько другихъ, писанныхъ тмъ же спокойнымъ перомъ, были главными причинами моего обращенія. Я не буду укорачивать извлеченіе, но вставляю его такимъ, какимъ оно появилось въ «Daily Territorial Enterprise»:
«Что сказать вамъ о нашихъ рудникахъ! Буду вполн откровененъ и чистосердеченъ, я выражу непристрастное мнніе, основанное на тщательномъ осмотр. Гумбольдтъ есть одна изъ богатйшихъ минеральныхъ областей въ мір. Каждый рядъ горъ полонъ драгоцнными рудами. Гумбольдтъ есть настоящая Голконда.
„Ha-дняхъ простая проба верхняго слоя доставила прибыли въ четыре тысячи долларовъ на тонну. Недля или дв тому назадъ, точно такая же проба верхняго слоя дала семь тысячъ долларовъ на тонну. Наши горы полны шатающимися изслдователями. Ежедневно и даже ежечасно открываются новыя и боле поражающія доказательства громадныхъ размровъ богатствъ, таящихся въ ндрахъ нашей любимой страны. Встрчающіеся минералы — не одно серебро. Есть ясные признаки золота, недавно наткнулись на киноварь. Что касается до простыхъ металловъ, то ихъ въ изобиліи. Намедни открыли пласты смолистаго угля. Я всегда поддерживалъ то мнніе, что уголь есть деревянное наслоеніе, и говорилъ объ этомъ когда-то Кол. Уитмэну, что въ окрестностяхъ Дэйтона (Невады) ни теперь, ни раньше, ничего не указывало на обнаруженіе деревянной формаціи и что поэтому я потерялъ всякое довріе къ его восхваленнымъ каменноугольнымъ копямъ. Я повторилъ то же мнніе при радостномъ открытіи угля и на Гумбольдт. Я говорилъ объ этомъ и съ пріятелемъ моимъ, капитаномъ Бергомъ. Мое сомнніе, однакоже, пропало, когда онъ мн объяснилъ, что видлъ въ этихъ мстностяхъ окаменлыя деревья, вышиною въ двсти футъ. Вслдствіе этого установился взглядъ, что когда-то громадные лса бросали на эти отдаленныя части свою непроницаемую тнь. Я твердо врю въ дло угля. Не сомнвайтесь въ положительныхъ минеральныхъ богатствахъ Гумбольдта. Они громадны, они неистощимы“.
Позвольте мн объяснить кое-что, посл чего читатель лучше пойметъ нкоторыя вышеприведенныя замтки. Въ то время, нашъ ближайшій сосдъ, Золотая Гора, считался одной изъ богатйшихъ мстностей серебряныхъ рудъ въ Невад; оттуда и привозили большею частью эти слитки серебра. „Верри-Ригъ“, руда Золотой Горы, доставляла отъ ста до четырехсотъ фунтовъ на тонну, но обыкновенно извлекалось отъ двадцати до сорока фунтовъ на тонну, — другими словами, каждые сто фунтовъ руды давали отъ одного до двухъ долларовъ. Но читатель видитъ, по вышеизложенному описанію, что Гумбольдтъ содержалъ въ себ большею частью одно серебро! Другими словами, каждые сто фунтовъ руды давали двсти долларовъ и даже триста пятьдесятъ долларовъ. Черезъ нсколько дней тотъ же самый корреспондентъ писалъ слдующее:
„Я говорилъ уже о значительномъ и почти сказочномъ богатств этой мстности, — оно просто невроятно. Ндры нашихъ горъ переполнены этими драгоцнными металлами. Я говорилъ также о томъ, что природа позаботилась устроить такъ наши горы, что не представляетъ большого труда разработки рудниковъ. Я упоминалъ, что въ здшней стран, по удобному мстоположенію, расплодилось масса лучшихъ заводовъ.
„Какова же исторія рудника Гумбольдта? Руда Шеба находится въ энергичныхъ рукахъ общества капиталистовъ изъ Сенъ-Франциско. Кажется руда эта смшана съ металлами, затрудняющими работу, особенно съ нашими далеко еще неусовершенствованными горными машинами. Владтели соединили капиталъ и трудъ, принявъ во вниманіе мое введеніе. Они работаютъ и продолжаютъ длать разслдованія. Тоннель, прорытый ими, достигъ длины въ сто футовъ. Уже съ первой пробой, за которой шла и разработка рудъ, довріе общества къ продолженію будущихъ работъ возросло, и основный капиталъ повысился до восьмисотъ долларовъ, по биржевой цн. Я не слыхалъ, чтобъ одна тонна руды была бы обращена въ ходячую монету. Я знаю, что въ Гумбольдт большое количество жилъ превосходятъ жилы Шеба. Послушайте-ка, на какое предпріятіе идутъ эксплоататоры Шеба. Они предполагаютъ перевезти въ Европу руду въ концентрированномъ вид. Перевозка изъ Старъ-Сити (ея мстонахожденія) на Виргинію-Сити будетъ стоить семьдесятъ долларовъ съ тонны, отъ Виргиніи до Санъ-Франциско сорокъ долларовъ за тонну, оттуда до Ливерпуля (мсто назначенія) десять долларовъ за тонну. Ихъ мысль та, что конгломерованный металлъ вернетъ имъ вс расходы; расходы до добыванію, по перевозк, по переплавк, и что тогда одна тонна необработанной руды принесетъ имъ чистаго дохода одну тысячу двсти долларовъ. Вычисленіе это можетъ быть и ошибочнымъ, такъ убавьте наполовину, и то результатъ громадный, далеко превышающій вс прежнія разработки нашей богатой территоріи.
«Самый обыкновенный разсчетъ тотъ, что руды наши могутъ давать пятьсотъ долларовъ съ тонны. Такое богатство уничтожаетъ и Гульдъ, и Каррей и Офиръ, и Мексиканскую, въ вашемъ сосдств. Я привелъ вамъ разсчетъ стоимости одной разработанной руды. Богатство ея показываетъ биржевая оцнка. Народъ въ области Гумбольдта помшался на „футахъ“ [6] . Въ то время, какъ я пишу, города наши почти
6
Тутъ игра словъ, непереводимая на русскій языкъ, „feet“ ноги и „feet“ футы, мра.
Этого было достаточно. Какъ только окончили мы чтеніе вышенаписанной статьи, четверо изъ насъ ршили отправиться на Гумбольдтъ. Мы сразу стали собираться и бранили себя, что раньше на это не ршились, такъ какъ теперь страхъ насъ обуялъ, чт опоздаемъ и что вс богатйшія руды будутъ открыты и захвачены, прежде чмъ мы туды прибудемъ и тогда волей-неволей придется довольствоваться залежами, изъ которыхъ боле двухъ сотъ или трехъ сотъ долларовъ съ тонны не добудешь. Часомъ раньше, до чтенія статьи, счелъ бы я себя богачемъ, еслибъ пріобрлъ десять футовъ въ руд Золотой Горы, которая вырабатывала двадцать пять долларовъ съ тонны, теперь я уже былъ недоволенъ, что придется довольствоваться бднйшими рудами, которыя, впрочемъ, въ Золотой Гор считались бы богатйшими.
ГЛАВА ХXVII
Спшите, торопитесь, — было все, что твердили мы другъ другу; времени, впрочемъ, мы не теряли даромъ. Наша партія состояла изъ четырехъ человкъ: кузнецъ, шестидесяти лтъ, два юриста и я. Мы купили фуру и пару несчастныхъ старыхъ лошадей, фуру нагрузили большимъ количествомъ провизіи, приборами разныхъ инструментовъ для копанія, и выхали изъ Карсона свжимъ декабрьскимъ денькомъ. Лошади оказались до того слабы, что мы скоро пришли къ заключенію, что одному или двумъ надо выйти и идти пшкомъ; дйствительно, замтно стало облегченіе, но не надолго; черезъ нсколько времени опять показалось, что лучше будетъ, если еще одинъ выйдетъ, и опять видимо стало легче лошадямъ. Тутъ мн пришла мысль править ими, хотя въ жизни своей никогда еще не правилъ ни одной, не знаю, откуда у меня взялась эта смлость, другой никогда не рискнулъ бы на такую отвтственность; но спустя короткое время нашли, что не дурно было бы и правящему выйти и идти пшкомъ. Съ тхъ поръ я сложилъ съ себя званіе кучера и никогда больше не претендовалъ на него. Черезъ часъ мы увидли, что не только будетъ лучше, но что положительно необходимо намъ четверымъ помогать лошадямъ. По два сразу толкали мы сзади фуру по тяжелому песку, и этимъ сильно облегчали слабымъ лошадямъ непосильный трудъ, не давая имъ почти совсмъ тянуть. Оно иногда лучше сразу постичь свою участь, легче мириться; мы скоро поняли свою. Ясно было, что намъ придется вс двсти миль идти пшкомъ, толкать фуру, а съ ней и лошадей; въ фуру мы уже больше не садились, хуже того, мы, не отдыхая, стояли сзади и постоянно смняли другъ друга.
Мы сдлали семь миль и расположились на отдыхъ въ степи. Молодой Клэгетъ (нын членъ въ конгресс отъ Монтаны) распрегъ, накормилъ и напоилъ лошадей; Олифантъ и я нарзали шалфейные сучья, зажгли огонь и принесли воды, а старый мистеръ Баллу, кузнецъ, сталъ стряпать обдъ. Въ продолженіе всего пути мы такимъ образомъ длили трудъ и каждый зналъ свою обязанность. У насъ не было палатокъ и мы, покрывшись плэдами, спали подъ открытымъ небомъ и всегда были такъ уставши, что спали, какъ убитые.
Мы были въ пути уже пятнадцать дней и сдлали двсти миль, можно, впрочемъ, сказать не пятнадцать, а тринадцать дней, такъ какъ два дня стояли въ одномъ мст, чтобы дать отдыхъ лошадямъ. Мы положительно могли совершить эту поздку и въ десять дней, если бы догадались привязать лошадей за фурою, но мысль эта пришла намъ слишкомъ поздно, и мы все двигались впередъ, толкая ее, а съ нею и лошадей, когда могли наполовину облегчить себ трудъ, если были бы догадливе. Встрчный людъ, который намъ иногда попадался по дорог, совтовалъ уложить лошадей въ фуру, но мистеръ Баллу, черезъ серьезность котораго никакая шутка не проникала, говорилъ, что нельзя этого сдлать, потому что провизія можетъ испортиться отъ лошадей, сдлавшихся «смолистыми отъ долгаго лишенія». Извиняюсь предъ читателемъ, но не сумю перевести его мысль. Что хотлъ выразить мистеръ Баллу каждый разъ, когда произносилъ длинную фразу, остается тайною между имъ и его Творцомъ. Это былъ одинъ изъ лучшихъ и добрйшихъ людей, который когда-либо украшалъ Божій міръ; онъ былъ ходячая кротость и простота, безъ всякаго признака эгоизма, и хотя былъ вдвое старше самаго старшаго изъ насъ, но никогда не старался импонировать намъ своими годами или опытностью. Онъ легко исполнялъ свою часть обязанностей и былъ пріятенъ въ разговор и обхожденіи, подходя ко всякому возрасту. Его единственная странность была страсть употреблять слова (ради ихъ самихъ), иногда совсмъ не подходящія къ мысли, которую излагалъ. Онъ всегда выпускалъ свои тяжелыя и рзкія фразы легко, какъ бы безсознательно, и потому он не имли ничего обиднаго. Право, его манера говорить была такъ натуральна и такъ проста, что невольно принимались его напыщенныя фразы, какъ за что-то серьезное, имющее значеніе, когда въ сущности въ нихъ не было никакого смысла. Если слово было длинное, возвышенное и звучное, этого было довольно, чтобы понравиться старику, онъ его произносилъ какъ можно чаще и вставлялъ совсмъ не къ мсту, оставаясь весьма довольнымъ его какъ бы яснымъ смысломъ.
Мы вс четверо всегда разстилали наши заурядныя одяла вмст, на замерзшей земл, и спали другъ около друга; Олифантъ ради теплоты сочинилъ класть нашего длинноногаго гончаго между собою и мистеромъ Баллу, припадая грудью къ теплой спин собаки; но ночью собака, вытягиваясь, упиралась лапами въ спину старика и толкала его, изрдка, ласково рыча отъ наслажденія находиться въ тепл, пріютившись между людьми. Спросонья она не рдко царапала спину старика, а когда ей снилась охота, то она начинала теребить старика за волосы и лаять ему прямо въ ухо. Старый джентльмэнъ кротко жаловался на фамильярность собаки и прибавлялъ, что такую собаку нельзя допускать спать въ сообществ усталыхъ людей, потому что «она обладаетъ чрезвычайно порывистыми движеніями и черезчуръ чувствительна въ своихъ душевныхъ волненіяхъ!» Мы изгнали собаку. Путешествіе это, хотя было тяжелое, утомительное и трудное, но имло свои привлекательныя стороны; когда день кончался и наши волчьи аппетиты были удовлетворены горячимъ ужиномъ изъ жареной свинины, хлба, патоки и чернаго кофе, куреніемъ трубки, распваніемъ псенъ и изложеніемъ разныхъ разсказовъ при горящемъ костр въ ночной тишин и въ полномъ одиночеств степи, то нами овладвало такое счастливое и беззаботное чувство, что, казалось, мы достигли верха блаженства на этой земл. Этотъ родъ жизни иметъ большую прелесть какъ для горожанина, такъ и для сельскаго жителя. Мы происходимъ отъ степныхъ, кочующихъ арабовъ и, несмотря на нашу цивилизацію, не можемъ избавиться отъ любви къ номадной жизни. Надо сознаться, что при одной мысли о бивуачной жизни мы улыбаемся отъ счастья.