Выдержал, или Попривык и вынес
Шрифт:
«Но что меня грызетъ, это то, что этотъ Морганъ виситъ тамъ и не думаетъ удаляться, говоритъ, что онъ у себя и тамъ и останется, даже предпочитаетъ это мсто прежнему. Сумасшедшій! Я, дйствительно, въ продолженіе двухъ дней былъ какъ сумасшедшій и не могъ найти дороги въ городъ, бродилъ между кустарникомъ, давно ничего не вши… нтъ ли чего напиться, господинъ стряпчій? Ну, берегись, Морганъ, теперь я тутъ, обращаюсь къ правосудію и тогда увидимъ!
Никто, можетъ быть, въ своей жизни не чувствовалъ такой наплывъ негодованія, какъ стряпчій въ эту минуту; онъ сказалъ, что отъ роду не приходилось ему слышать о такомъ надменномъ и дерзкомъ заявленіи и что никакой судъ въ этомъ дл немыслимъ, такъ какъ Морганъ не иметъ ни малйшаго права оставаться на томъ мст, никто не станетъ одобрять его поступокъ, никакой адвокатъ не возьмется за его дло, а судья прямо откажетъ и не пожелаетъ выслушивать его. Гейдъ остановилъ повреннаго, сказавъ, что именно въ этомъ-то онъ и заблуждается: весь городъ, наоборотъ, защищаетъ Моргана, адвокатъ Брэйтонъ, весьма способный
Стряпчій былъ пораженъ этимъ извстіемъ и сказалъ, что всегда подозрвалъ, что жители этого округа глупые и пустые люди, но теперь онъ въ этомъ окончательно убдился: „Будьте покойны, будьте покойны, — прибавилъ онъ, — и собирайте вашихъ свидтелей, потому что за побду я вамъ ручаюсь, она также достоврна, какъ будто споръ уже ршенъ“. Гейдъ пересталъ плакать и ушелъ.
Въ два часа пополудни Рупъ открылъ засданіе и появился, окруженный толпою шерифовъ; тутъ же собрались свидтели и зрители; Рупъ настолько торжественно и внушительно смотрлъ на всхъ, что его соучастники опасались, что онъ, можетъ быть, забылъ или не понялъ, что вся эта процедура была только комедіей.
Неземная тишина царила въ зал, при малйшемъ шум, судья тотчасъ же грозно призывалъ къ порядку, а шерифы повторяли за нимъ тотъ же приказъ. Немного погодя явился г-нъ стряпчій Соединенныхъ Штатовъ, неся подъ мышкой груду книгъ законовъ и, пробираясь съ трудомъ сквозь толпу слушателей, услыхалъ повелительный голосъ судьи:
— Дорогу господину стряпчему Соединенныхъ Штатовъ! — Это почтительное признаніе его высокаго положенія пріятно подйствовало на стряпчаго.
Стали вызывать и допрашивать свидтелей, они были весьма разнообразны, тутъ были законодатели, чиновники высшихъ должностей, фермеры, рудокопы, индйцы, торговцы и негры. Ровно три четверти ихъ были вызваны защитникомъ Моргана и несмотря на это, показанія ихъ вс шли въ пользу истца Гейда. Каждый новый свидтель только увеличивалъ доказательства нелпаго желанія человка присвоить собственность другого вслдствіе того, что его поселокъ обвалился и покрылъ чужія владнія. Защитники Моргана начали говорить свои рчи одинъ за другимъ и въ рчахъ ихъ проявлялась слабая защита интересовъ своего кліента.
Наконецъ, поднялся господинъ стряпчій, взволнованный и возбужденный, онъ ударилъ кулакомъ по столу, швырнулъ книги законовъ, сталъ кричать, шумть, вопить, ссылаться на все и всхъ, цитировать выраженія поэтовъ, сатириковъ, статистиковъ, приводить эпизоды историческіе, патетическіе, произносить угрозы, богохульства и съ какимъ-то боевымъ гиканіемъ въ голос заключилъ рчь, восхваляя свободу слова, печати, школъ, упоминая о достославной Америк и о правилахъ неизмннаго правосудія. (Рукоплесканія).
Когда стряпчій кончилъ и слъ, то съ полнымъ убжденіемъ, что посл такой рчи дло Моргана проиграно. Бывшій губернаторъ Рупъ задумчиво наклонилъ голову на нсколько минутъ и предался размышленіямъ, безмолвная аудіенція ожидала его ршеніе. Затмъ онъ всталъ, выпрямился, снова наклонилъ голову и снова задумался, потомъ сталъ ходить медленно, длай при этомъ большіе шаги, подперевъ рукою подбородокъ, а безмолвная аудіенція все ждала.
Наконецъ, онъ вернулся къ своему трону, слъ на него и сталъ внушительно говорить:
— Джентльмэны, я вполн сознаю всю отвтственность, наложенную на меня сегодняшній день. Дло это, не есть дло обыденное, а, наоборотъ, это одно изъ важныхъ и серьезныхъ длъ, которое когда-либо попадалось въ судебной практик. Джентльмэны, я внимательно слушалъ вс свидтельскія показанія и замтилъ въ нихъ тяготніе, подавляющее тяготніе въ пользу истца Гейда. Я также прислушивался съ большимъ интересомъ къ замчаніямъ г-на адвоката и въ особенности восхищался неопровержимой логикой достойнаго джентльмена, представителя истца. Но, джентльмэны, остерегайтесь вліянія человческихъ показаній, человческихъ умозаключеній и доводовъ и человческихъ понятій о справедливости въ такую торжественную минуту, какъ эта. Джентльмэны, не подобаетъ намъ, презрннымъ червямъ, вмшиваться въ судьбы Божіи. Мн ясно, что тутъ Провидніе своею неисповдимою мудростью нашло нужнымъ перемстить поселокъ отвтчика. Мы лишь твари и должны покоряться. Если Провидніе пожелало благопріятствовать отвтчику Моргану такимъ замчательнымъ и удивительнымъ способомъ, и если Провидніе, неудовлетворенное положеніемъ поселка Моргана, на склон горы, пожелало передвинуть его и дать ему положеніе боле выгодное и боле удобное для владльца, подобаетъ ли намъ, ничтожнымъ пресмыкающимъ, разбирать законность этого факта или изслдовать причины, побудившія его. Нтъ, Провидніе создало эти поселки и это есть преимущество Его, перемщать, переставлять, переносить ихъ, куда пожелаетъ. Намъ надо только покоряться всему безъ ропота. Я предупреждаю васъ, что то, что произошло, есть событіе, въ которое умъ человческій не долженъ вмшиваться. Джентльмэны, приговоръ этого суда слдующій: истецъ Ричардъ Рейдъ былъ лишенъ своего поселка посщеніемъ Божіимъ! И противъ такого ршенія нтъ мста аппеляціи!
Бункомбъ схватилъ свою Книгу Книгъ и выбжалъ изъ залы засданія, разсерженный до бшенства. Онъ назвалъ Рупа чудопризнающимъ дуракомъ и вдохновленнымъ идіотомъ. Вечеромъ, однако, онъ отправился къ Рупу, представилъ ему всю нелпость
Но стряпчій не дождался конца его рчи; онъ, впрочемъ, всегда былъ нетерпливаго и раздражительнаго характера.
Только по истеченіи двухъ мсяцевъ проникъ сквозь его плотную оболочку пониманія фактъ, что съ нимъ сыграли комедію.
ГЛАВА XXXV
Когда мы верхами окончательно собрались на Эсмерадьду, къ нашему обществу присоединилась еще одна личность, братъ губернатора, капитанъ Джонъ Най. Онъ обладалъ отличною памятью и замчательнымъ краснорчіемъ. Эти два качества придавали большую прелесть его разговору. Въ продолженіе всего пути, т. е. ста двадцати миль, онъ ни разу не давалъ умолкать разговору. Вдобавокъ къ этимъ способностямъ онъ обладалъ еще двумя другими природными дарованіями замчательнаго свойства. Одно состояло въ ловкости и проворств сдлать и устроить все, что хотите, начиная съ проведенія желзной дороги, устройства политическаго кружка, до умнія пришить пуговицы, подковать лошадь, вправить вывихнутую ногу или посадить курицу на яйца. Другое было — сговорчивость характера и умнье приноравливаться ко всмъ обстоятельствамъ, онъ легко бралъ на себя вс затрудненія и заботы каждаго и каждыхъ всегда и во всякое время и располагалъ ими весело и проворно; напримръ, онъ всегда умлъ разыскать свободную постель въ гостинниц, наполненной постителями, и всегда найти что пость, даже въ самыхъ пустыхъ кладовыхъ. Встрчалъ ли онъ мужчину, женщину или ребенка въ дорог, въ гостинниц или въ степи, онъ или зналъ ихъ лично, или былъ знакомъ съ родственниками ихъ. Такого второго попутчика едва ли можно найти. Я не могу воздержаться, чтобы не привести примра, какимъ способомъ онъ преодолвалъ вс затрудненія. На второй день нашей поздки, мы, усталые и голодные, подъхали къ одной маленькой гостинниц въ степи; намъ объявили, что домъ полонъ, что обда не найдемъ, такъ какъ нтъ никакихъ провизій, ни сна, ни овса для лошадей и что мы должны продолжать свой путь. Мы хотли поспшить и двинуться въ дорогу, пока было еще свтло, но капитанъ Джонъ настоялъ на томъ, чтобы немного подождать. Мы сошли съ лошадей, и вошли въ гостинницу, но никто не обрадовался нашему приходу. Капитанъ Джонъ пустилъ въ ходъ вс свои любезности и въ двадцать минутъ совершилъ слдующее: нашелъ старыхъ знакомыхъ трехъ погонщиковъ, узналъ, что когда-то ходилъ въ школу съ матерью хозяина, въ жен его призналъ даму, которой въ Калифорніи однажды спасъ жизнь, остановивъ сбсившуюся лошадь, на которой она хала; ребенку прозжей семьи починилъ игрушку и тмъ пріобрлъ расположеніе матери; помогъ конюху пустить кровь лошади и назначилъ другой средства противъ запала; угостилъ три раза всю компанію, вынулъ изъ кармана газету, хотя старую, но для многихъ присутствующихъ новйшую, и сталъ читать вслухъ, сильно заинтересовавъ всю публику. Результатъ всего этого былъ тотъ, что конюхъ нашелъ кормъ для лошадей, намъ дали прелестный ужинъ, посл котораго пріятно провели время въ обществ всхъ, дали отличныя постели и на другой день превосходный утренній завтракъ. Когда мы узжали, то вс насъ сожалли! Капитанъ Джонъ хотя и имлъ нкоторыя черты въ характер не совсмъ похвальныя, но онъ обладалъ такими достоинствами, что ихъ легко ему прощали.
Эсмеральда во многомъ походила на Гумбольдта, но только дла ея шли успшне. Собственность наша, за которую мы платили пошлины, была совершенно ничего не стоющая и мы ршили ее бросить. Главная жила обнаруживалась на верхушк холма, вышиною въ четырнадцать футовъ, и вдохновленный совтъ директоровъ проводилъ тоннель сквозь него, чтобы напасть прямо на залежь. Тоннель предполагали сдлать длиною въ семьдесятъ футовъ, тогда какъ при устройств шахты, глубиною въ двадцать футовъ, можно было достичь того же результата. Совтъ жилъ и существовалъ сборами пошлинъ. (NB. Этотъ намекъ немного запоздалъ, такъ какъ теперь промышленники серебряныхъ рудъ въ Нью-Іорк по опыту развдали вс эти продлки). Совтъ вовсе и не желалъ достичь до залежи, такъ какъ зналъ, что въ ней столько же серебра, какъ въ мостовой тумб. Это навело меня на мысль о тоннел Джимъ Тунсенда. Онъ платилъ пошлины на одной руд, подъ названіемъ «Далей», до тхъ поръ, пока не остался безъ гроша. Наконецъ, съ него снова потребовали плату для прорытія тоннеля въ двсти пятьдесятъ футовъ длины. Тогда Тоунсендъ самъ отправился на горы, чтобы вникнуть въ дло. Онъ увидалъ, что залежь обнаруживалась на верхушк весьма остроконечной горы, и тамъ же увидлъ двухъ людей, стоящихъ у проектированнаго тоннеля. Тоунсендъ, сдлавъ быстро исчисленіе, спросилъ этихъ людей:
— Это вы взялись по контракту прорыть тоннель въ двсти пятьдесятъ футовъ въ этой гор?
— Да, сэръ.
— Такъ вы врно знаете, что взяли на себя одно изъ самыхъ дорогихъ и трудныхъ предпріятій, когда-либо задуманныхъ человкомъ?
— Какъ такъ?
— Очень просто, потому что гора эта иметъ всего на всего двадцать пять футовъ поперекъ, такъ что остальные двсти двадцать пять футовъ вамъ придется устраивать на столбахъ и покрывать землею!
Совтъ велъ дла серебряныхъ рудъ весьма темно и сбивчиво.