Яков. Воспоминания
Шрифт:
В тот день, привычно пасмурный и морозный, я улучил время для встречи с Франтом. Он следил за доктором Милцем и его фельдшером, пытаясь понять, куда же все-таки пропала Элис Лоуренс. Еще одно неоконченное дело, которое мне хотелось бы завершить, пока я жив. Но пока все было тщетно. И вот сегодня, кажется, появились некоторые сведения.
— Ни доктор Милц, ни фельдшер Потапов ни в чем подозрительном не замешаны, — рассказывал Франт. — Ведут обычный образ жизни: дом — служба, служба — дом. Потапов раз в неделю ездит в свой дом в деревне. Там у него живет дальняя родственница, недавно
— Вы родственницу эту видели? — спросил я его, насторожившись.
— Пару раз, издалека, — ответил филер. И поняв, куда я клоню, добавил: — Нет, это, конечно, не Элис.
— Почему Вы так думаете?
— Она нормальная, это видно даже издалека. Занимается домашним хозяйством.
А вот это не показатель. Если Элис захотела сбежать из дома Разумовского, она уже куда менее больна, чем всем казалось. Судя по всему, притворялась она мастерски, сумела обмануть и князя, и даже Анну Викторовну. Но, видимо, не доктора. Он ее обман раскрыл, но пожалел девушку и помог бежать.
Разумеется, пока что это лишь мои предположения, не подкрепленные ничем, кроме кусочка фальшивой бороды. Но я чувствовал, что прав в основном, даже если ошибаюсь в деталях. А это значит, что Элис Лоуренс куда нормальнее, чем все ее считали. И я понятия не имею, настолько.
— Вы лицо ее видели? — спросил я Франта.
— Близко — нет, — ответил он. — Она все время ходит, закутавшись в платок.
— А доктор Милц там бывает?
— Нет, хотя пару раз они с фельдшером ездили на рыбалку.
— Наш доктор? — изумился я.
— Да, — подтвердил Франт. — И эта девица с ними была.
Вечно занятый доктор Милц, жалующийся на отсутствие времени для чтения — его страсти — и вдруг с удочкой на берегу? Какая странная, право, картина.
— Наблюдение продолжайте, — велел я филеру.
— А за кем? — уточнил он. — За доктором или за фельдшером?
— За обоими, — сказал я, — и за девушкой тоже. Только осторожно, они не должны ни о чем узнать.
Франт кивнул согласно и, как ни в чем не бывало, пошел по улице, будто бы по своим делам. Будучи человеком служивым, он не стал спрашивать меня, каким образом два филера должны следить за тремя людьми, и это не считая Разумовского, Нежинской и Брауна, а порой и еще кого-то по моему требованию. Но ведь и я тоже не спрашиваю господина Трегубова, как мы вдвоем с Коробейниковым должны расследовать восемь нераскрытых убийств, висящих на отделе. Просто нужно работать, вот и все. А вопросы глупые задавать не нужно.
Расставшись с филером, я направился в гостиницу. Вчера Нина Аркадьевна прислала мне записку с просьбой о встрече. Я уже и сам подумывал встретиться с нею. Ее участившиеся визиты к Брауну меня чрезвычайно тревожили. И я хотел еще раз попробовать уговорить ее выйти из игры. Это сохранило бы ей жизнь. Ведь должна же она понимать, что князь пожертвует ею, как пешкой, как только она выполнит свою миссию. Разумовскому не нужны лишние свидетели.
Но едва я подошел к гостинице, как меня окликнул доктор Милц. Вот так встреча, на ловца и зверь бежит.
— Яков Платоныч, — приветствовал меня доктор, — рад Вас видеть. Вы это читали? — спросил он, протягивая мне «Затонский
Очередной мерзкий опус Ребушинского? Нет, и не хочу. Но почему доктора так заинтересовала наша газетенка? Помнится, он отзывался о Ребушинском весьма нелестно.
— Что там еще? — спросил я.
— Вам будет интересно, — пообещал Александр Францевич.
Он развернул газету и прочел с выражением:
— «Над Затонском сгущается мрак. Наш город словно в эпицентре тайфуна, черной воронки, притягивающей убийства. Что ж, за все воздается стократ. Вотчина спиритов должна быть наказана свыше. Имена их хорошо известны: Анна Миронова и бежавший недавно в Европу Петр Миронов».
Я почувствовал, как волна ярости захлестывает меня с головой. Все, на этот раз этот писака доигрался. И пощады не будет!
— Знаете, кто автор? — спросил меня Милц.
— Я убью Ребушинского, — ответил я ему, поворачиваясь, чтобы немедленно отправиться на поиски мерзавца.
Доктор поймал меня за рукав и удержал весьма твердо:
— И тем самым Вы подтвердите его теорию.
Я остановился. Доктор был прав, к несчастью, убивать журналиста было нельзя. Ничего, я найду способ добраться до него иным способом.
— Вы знаете, я сам не люблю Ребушинского, — сказал Милц, — но в чем-то он прав. Конечно, в Затонске и раньше бывали убийства. Но я что-то не припомню, чтобы в мертвецкой каждый день я делал очередное вскрытие. Просто мясник я стал какой-то!
— Доктор, и Вы туда же? — рассердился я.
— Яков Платоныч, — постарался успокоить меня Александр Францевич. — Ну, я такой же материалист, как и Вы. Но ведь Вы лучше меня должны знать, насколько увеличилось количество убийств в Затонске за последнее время.
Да знаю я все! Я даже предполагал, что эти убийства могут быть связаны между собой, но не нашел ни единой улики, указывающей на это. Просто рост преступности, бывает. И незачем подводить под это философскую базу. Доктор любил размышлять на отвлеченные темы, а я — практик, и меня порой раздражали эти его мудрствования.
— Так Вы считаете, что мы в черной воронке? — усмехнулся я с сарказмом.
— Да, Яков Платоныч, — расстроенно вздохнул доктор, — в черной воронке и в тайфуне.
Вежливо попрощавшись со мною, он пошел по улице дальше, явно недовольный, что не встретил у меня понимания своих идей. Меня же заботило иное. Впрочем, если бы доктор Милц не рассердил меня сейчас своими философствованиями, я бы, наверное, снова пожалел пугать его намеками. Но сейчас я был зол, и мне было не до жалости.
— Доктор, — окликнул я его, — а я и не знал, что Вы рыбак!
— Что Вы сказали? — с недоумением переспросил Милц.
Я улыбнулся удовлетворенно. Итак, я был прав, рыбалка его не привлекала никогда. Но вот вопрос, куда и зачем он тогда ездил? Мне кажется, ответ я уже знаю.
Оставив доктора Милца в недоумении, я вошел в гостиницу.
Мой кофе уже почти закончился, когда Нина спустилась в буфет. Я поднялся, чтобы поприветствовать ее.
— Поздравь меня, — сказала Нежинская с напряженной улыбкой, присаживаясь за стол. — Скоро мы с мистером Брауном объявим о нашей помолвке.