Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Я не знаю, — измученно произнесла Анна. — Они со мной что-то сделали…
И я очень хотел бы знать, что именно. Может, за доктором послать? Нет, лучше я сам.
— Вам нужно отдохнуть, — сказал я, пытаясь успокоить хотя бы ее, если уж себя не получается. — Мы потом поговорим.
— Мне так страшно, — со слезами произнесла Анна Викторовна, глядя наконец мне в глаза. — Кто эти люди были? Что они хотели от меня? Что я им сделала, что они со мной сделали?
Она хваталась за меня, будто пытаясь удержаться. Я осторожно взял ее за плечи, пытаясь успокоить. Ответов на ее вопросы
— Мне так страшно! — плакала Анна Викторовна. — Я одна совсем! И только монстры вокруг. Страшно!
Господи, какие еще монстры? Опять бред? Может, лучше все-таки в больницу? Но там ей будет еще страшнее.
— Какие монстры? Все образуется! — попытался я снова ее утешить. — Все будет хорошо!
— Нет, ничего не будет хорошо, ничего! — то ли разрыдалась, то ли рассмеялась она, пытаясь меня оттолкнуть. — Потому что я зло! Потому что меня не должно быть! Потому что я ошибка!
Господи, снова! Каждый раз она возвращается к этому чудовищному вздору, придуманному мерзавцем!
— Да что Вы такое придумали? Успокойтесь! — уговаривал я ее как ребенка. — Поедем домой.
Анна Викторовна позволила мне поставить ее на ноги. Я осторожно отпустил ее, чтобы взять пальто. А вот это было явной ошибкой. Нельзя было и на миг отпускать ее руку.
— Это что это на мне? — вдруг испугалась она, заметив будто впервые нищенское свое платье. — Что это на мне?! Снимите это с меня!
И одним движением расстегнув платье на груди, она попыталась избавиться от него. Я уронил пальто, бросился к ней, схватил, прижав к себе изо всех сил. Да что же с нею творится?! И как помочь? Она не в себе сейчас! Что же с ней произошло?!
— Я не хочу, — кричала Анна, вырываясь из моих рук. — Я не хочу!
Я мог лишь держать изо всех сил, прижимая к себе, не давая ей нанести себе вред. Держать и молиться, если я вообще умел это делать.
Но дверь неожиданно отворилась и вошел Евграшин.
— Яков Платоныч… — начал он.
И замер, увидев открывшуюся картину. Я понял, что он видит, и похолодел. Полуодетая Анна Викторовна, рыдающая в моих объятиях… Я бы тоже замер. Еще и это теперь. И нужно очень быстро понять, как спасти ее репутацию.
— Извиняюсь, — сказал Евграшин, разворачиваясь, чтобы выйти. Вид у него был самый ошеломленный.
— Стой! — позвал я его.
На самом деле, это просто прекрасно, что он зашел. Мне нужен сейчас свидетель того, что я просто утешаю девушку, находящуюся в истерике. Так не пойдет никаких слухов, и она не пострадает.
— Отвези Анну Викторовну домой, — велел я ему.
— Слушаюсь, — ответил он растерянно.
— Поезжайте домой, — сказал я рыдающей Анне. — И, я Вам обещаю, завтра все будет по-другому. Все будет хорошо.
Она хваталась за меня и все никак не могла перестать плакать. Я снова прижал ее к себе, утешая. Прикрыл волосами обнажившееся плечо. Попытался вернуть на место платье. Прижался щекой к теплой макушке. Я бы все на свете отдал, лишь бы она не плакала никогда. А она все плакала, захлебывалась рыданиями,
Наконец рыдания стали постепенно ослабевать. Я осторожно поправил сползшее платье, застегнул пуговицы. Евграшин, который пару раз уже порывался выйти, но был остановлен моим гневным взглядом, отвернулся деликатно. Я попросил его подать пальто, опасаясь отпускать Анну Викторовну даже на пару минут. Но она, кажется, уже совсем успокоилась и только стояла с потерянным видом, глядя в пол.
— Вы поедете домой? — спросил я, пытаясь заглянуть ей в глаза.
Она кивнула мне молча, ничего не ответив.
Как отпущу сейчас? А отпустить необходимо, дома ей на самом деле будет лучше.
— Мы с Вами завтра обязательно встретимся и обо всем поговорим, — пообещал я Анне Викторовне, сам не знаю, зачем.
Она вдруг подняла на меня голубые глаза, еще полные слез:
— Правда?
— Правда, — выдохнул я, — обещаю.
Анна Викторовна кивнула и пошла к дверям. Я проводил ее до коляски и помог устроиться на сидении. Евграшин кивнул мне успокаивающе и тронул лошадей.
Господи, я не умею молиться! Но если ты меня сейчас слышишь, сделай так, чтобы она была в порядке. Можешь забрать у меня все, что хочешь, и даже мою жизнь, если тебе нужно. Но пусть только с ней все будет хорошо, пожалуйста!
Евграшин вернулся достаточно скоро и доложил, что проводил Анну Викторовну до самых дверей. Кажется, он хотел добавить что-то еще, явно утешительное, но взглянув на мое лицо, передумал. И неудивительно. Полагаю, мною уже детей пугать можно было. И все же ночь я провел в управлении. Спать я все равно не мог, а дело при таком-то обилии преступлений найти было не трудно. Куда труднее было заставить себя сосредоточиться, но теперь, когда я был уверен, что Анна в безопасности дома, у меня получилось. Лишь под утро сон победил меня прямо за столом, но достаточно скоро я проснулся в холодном поту от кошмара и больше засыпать уже не решился.
Утром я получил известие от моих филеров, что доктор Милц со своим фельдшером решили посетить родственницу фельдшера, живущую в деревне. Самый лучший для меня момент, чтобы увидеть, что там происходит, и самому убедиться, кто та девушка.
Подъехав на место, я оглянулся. Никого не было видно. Я свистнул осторожно, и из-за дерева выглянул Жук, жестом подзывающий меня к себе. Я подошел. Отличное место, нужно отдать ему должное. Дом как на ладони, а вековое дерево надежно укрывает нас обоих.
Я осторожно выглянул. У входа в дом хлопотала по хозяйству девушка, закутанная в платок по самые глаза. Издалека разглядеть ее лицо было невозможно, нужно подходить ближе.
— Это она? — спросил я Жука.
— Так точно, — ответил филер. — С утра хлопочет по хозяйству.
Вот у дома показались фельдшер Потапов и доктор Милц. Девушка оставила свои дела и радостно кинулась им навстречу.
— Сейчас трапезничать будут, — пояснил Жук, увидев, как все трое направились в дом.
Отлично. Можно предположить, что занятые обедом хозяева на улицу не выйдут, да и в окна не особо будут поглядывать.