Янки при дворе короля Артура
Шрифт:
ГЛАВА XII.
Медленное мученіе.
Скоро мы выхали въ поле. Было очень пріятно хать въ этомъ спокойномъ уединеніи въ прохладное осеннее утро. Съ вершины холма виднлись разстилающіяся у его подножія зеленыя долины, мы, подобно втру, промчались по этимъ долинамъ, гд, подобно островкамъ, тамъ и сямъ возвышались деревья, а высокіе дубы бросали отъ себя длинную тнь; за этими долинами мы видли цлый рядъ холмовъ, синихъ отъ тумана и переливавшихся въ волнистой перспектив горизонта; въ нкоторыхъ промежуткахъ на волнистыхъ вершинахъ холмовъ появлялись блыя и срыя пятна и мы знали, что это были замки. Мы перехали уже широкую естественную проску, блестящую отъ росы; мы двигались какъ духи, потому что по слою торфа не слышно было звука копытъ; прозжая по проск, мы дремали подъ зеленоватымъ свтомъ, которымъ были окрашены лучи солнца, проникавшіе сквозь зеленую крышку листьевъ; у нашихъ ногъ журчалъ самый чистый и самый холодный ручеекъ; онъ точно шептался съ листьями, и эта музыка ласкала ухо; иногда мы възжали въ такую чащу лса, что заслонялся свтъ солнца; кое-гд проскользнетъ какое-нибудь миленькое дикое животное и проскользнетъ такъ быстро, что даже и не замтно было, откуда они проскользали; порой взвивались птицы, испуганныя топотомъ копытъ моей лошади; то они летли за кормомъ и беззаботно распвали псни; изъ лса мы опять възжали на поляну.
Такъ
Между-тмъ, становилось все жарче и жарче. Видите-ли, солнце стало спускаться ниже и ниже и нагрвало желзо все боле и боле. А когда вамъ такъ жарко, то васъ раздражаетъ всякая бездлица. Когда я халъ рысцой, то пыхтлъ и соплъ и это мн крайне надодало; кром того, меня выводилъ изъ терпнія щитъ, который отъ тряски такъ и прыгалъ у меня на ше и колотилъ меня то въ грудь, то въ затылокъ; если бы мн вздумалось прогуляться, то мои суставы захрустли бы и заскрипли бы такъ же монотонно, какъ тачешныя колеса, если бы мы своею скорою здою не производили втерка, то я положительно изжарился бы въ этой печи; но чмъ дальше, тмъ желзо становилось горяче и горяче и, казалось, всъ въ немъ все прибавлялся и прибавлялся. Кром того, приходилось постоянно перемнять пику съ одной стороны на другую, потому что было слишкомъ тяжело держать ее одною и тою же рукою долгое время.
Если во время такого путешествія вы еще вспотете, то у васъ… у васъ начинается зудъ. А между тмъ, ваше тло въ кольчуг, а руки снаружи; что тутъ длать? Между руками и тломъ желзо. А это нелегкая вещь; зудъ появляется то въ одномъ мст, то въ другомъ, то въ нсколькихъ заразъ; наконецъ, этотъ зудъ распространяется по всей территоріи вашего тла и вы не можете себ представить, какъ это непріятно и неудобно. И когда этотъ зудъ достигъ высшей степени, когда я находилъ, что уже не въ состояніи больше терпть, вдругъ появилась несносная муха, прошла черезъ преграду и совершенно безцеремонно помстилась на моемъ носу, а я никакъ не могъ поднять забрала; я могъ только трясти головою, а она у меня горла отъ жары; а вамъ извстно, какъ надодливы мухи и какъ он дйствуютъ, если найдутъ что-либо такое… а когда я трясъ головою, то муха только перемщалась съ одного мста на другое: съ носа на губы, съ губъ на ухо и все время жужжала и кусала меня, такъ-что всякій, кто былъ уже и безъ того измученъ до такой сильной степени, конечно, ршительно не могъ вынести; я также дошелъ до послдней степени мученія. Я попросилъ Ализанду освободить меня отъ шлема. Она сняла его, вынула оттуда все содержимое, а вмсто этого наполнила его чистою и свжею водою и я пилъ, пилъ, пока не освжился; остальную воду она вылила мн за мое желзное одяніе. Нельзя себ представить, какъ это освжило и подкрпило меня. Она продолжала лить на меня воду, пока я не освжился окончательно.
Теперь пріятно было бы отдохнуть, успокоиться; иногда отдыхъ бываетъ самымъ пріятнымъ наслажденіемъ въ жизни. За минуту передъ тмъ я набилъ трубку; табакъ былъ положенъ въ моемъ шлем, но только у меня не было спичекъ.
Но между тмъ, время шло, а тутъ явился еще непріятный фактъ, состоящій въ томъ, что я, какъ новичекъ, не умлъ самъ ссть на лошадь. Сэнди была слишкомъ слаба для этого. Намъ пришлось ждать, не подойдетъ-ли кто изъ прохожихъ. Ожидать въ молчаніи было бы очень пріятно, такъ какъ у меня было много длъ, о которыхъ приходилось поразмыслить, и я тотчасъ же принялся раздумывать. Мн приходилось пораздумать о томъ, какъ эти раціональные или полураціональные люди научились носить такое вооруженіе, въ виду всхъ его неудобствъ; какимъ образомъ они ршались передавать такое одяніе послдующимъ поколніямъ; то, что я вытерплъ сегодня, они должны были терпть цлую жизнь. Мн приходилось подумать обо всемъ этомъ; кром того, мн нужно было еще поразмыслить и о томъ, какъ преобразовать это неуклюжее одяніе и какимъ образомъ убдить народъ уничтожить его; но при настоящихъ обстоятельствахъ пришлось отказаться отъ всхъ этихъ обсужденій. Ни о какихъ размышленіяхъ нельзя было и думать тамъ, гд находилась Сэнди. Она была вполн порлдочная особа и съ добрымъ сердцемъ; но изъ ея устъ всегда лился цлый потокъ рчи; эта двушка была настоящая мельница; отъ ея болтовни у васъ трещала голова такъ же, какъ отъ городской зды экипажей и вагоновъ. Если бы ей можно было заткнуть ротъ пробкой, то это было бы удобно; но такимъ существамъ нельзя затыкать пробкой ротъ, потому что тогда они умрутъ. Двушка болтала цлый день и вы могли бы подумать, что она разскажетъ что-нибудь особенное, но она ничего но говорила выходящаго изъ ряда вонъ; она никогда не пренебрегала словами. Она цлыя недли жужжала, молола, болтала. А въ результат оставался одинъ только
— Успокойтесь, дитя мое; вы, право, испортите весь воздухъ и королевству придется выписывать новый, а это будетъ крайне убыточно для казначейства, у котораго и безъ того много расходовъ.
ГЛАВА XIII.
Свободные люди.
Право, странно, человкъ можетъ быть доволенъ весьма короткое время. Еще незадолго передъ этимъ я халъ верхомъ и сильно страдалъ; но какъ я былъ доволенъ этою прохладною тнью, какъ пріятно освжала меня и выпитая вода и вылитая на меня; какъ хорошо вяло отъ близости этой чистой прозрачной рки; но теперь вдругъ опять появилось неудовольствіе; отчасти потому, что я не могъ зажечь моей трубки, — правда, я уже давно устроилъ спичечную фабрику, но я забылъ захватить съ собою спички — частью же потому, что намъ нечего было сть. Тутъ явилась еще новая иллюстрація ребяческой беззаботности этого времени и этихъ людей. Вооруженный человкъ всегда можетъ достать себ пищу и онъ крайне былъ бы скандализированъ, если бы ему пришлось подвсить къ сдлу корзинку съ сандвичами. Каждый изъ рыцарей Круглаго Стола лучше согласился бы умереть, чмъ допустить такую вещь. Я имлъ намреніе спрятать сандвичи въ мой шлемъ, но былъ пойманъ на самомъ мст преступленія и мн пришлось только извиниться и отложить ихъ въ сторону, такъ что он достались собак.
Наступила ночь, а вмст съ нею начиналась и гроза. Стало совершенно темно. Намъ пришлось остановиться на ночь. Для двушки я нашелъ хорошее убжище подъ скалою, а потомъ вскор пріискалъ мсто и для себя. По мн пришлось остаться въ моихъ доспхахъ, такъ какъ я не могъ снять ихъ самъ, помощи же Ализанды я допустить не могъ; нельзя же мн было показаться неодтымъ передъ нею. Правда, я не былъ совершенно раздтымъ, потому что у меня было еще нижнее одяніе, но все же я былъ бы крайне смущенъ, если бы мн пришлось снять мою кольчугу.
Гроза принесла и перемну погоды, чмъ яростне ревлъ втеръ и чмъ сильне шелъ дождь, тмъ становилось все холодне и холодне. А тутъ вскор поползли различныя наскомыя и клопы, и блохи и черви и вс они забирались подъ мою кольчугу; чтобы согрться; но хорошо было бы, если бы вс эти паразиты спокойно лежали подъ моей одеждой, а то имъ непремнно нужно было ползать, скакать и неизвстно зачмъ гоняться по всему моему тлу; а въ особенности мн надодали эти клопы; они цлыми процессіями ползли по моему тлу, кусая и безпокоя меня; это были такого рода созданья, съ которыми я ни за что ни согласился бы вмст спать въ другой разъ. Но мой совтъ всмъ лицамъ, которымъ доведется стать въ такое положеніе, какъ мое, не поворачиваться съ боку на бокъ и не тереться о землю, потому что это возбуждаетъ сильное любопытство въ этихъ крошечныхъ животныхъ, которымъ непремнно хочется узнать, что такое происходитъ особенное и сверхъестественное и они опять начинаютъ копошиться и ползать по вашему тлу, а это еще боле ухудшаетъ дло, такъ что вы готовы браниться еще хуже, чмъ прежде. Но опять съ другой стороны, если будешь лежать спокойно, то положительно готовъ умереть отъ раздраженія; такъ что, пожалуй, все равно употреблять-ли тотъ или иной способъ; тутъ выбора нтъ. Наконецъ только, когда я достаточно озябъ, то покусыванье этихъ наскомыхъ напоминало мн леченіе электричествомъ. Я далъ себ слово, что посл этого путешествія ни за что не надну латъ.
Въ теченіе всхъ этихъ часовъ горькаго испытанія, я то дрожалъ отъ холода, то меня бросало въ жаръ отъ этой массы просителей, ползавшихъ по моему тлу; а между тмъ, въ моей усталой голов все возникали одни и т же вопросы: Какимъ образомъ люди выносятъ это негодное вооруженіе? Какъ это они такъ устроили, что цлыя поколнія выносятъ это? Какъ они могли спать ночью, чтобы переносить на слдующій день вс мученія?
Когда наступило утро, я былъ точно въ тискахъ; я чувствовалъ утомленіе, тяжесть отъ недостатка сна, усталость, что безпрестанно поворачивался съ боку на бокъ, голодъ отъ слишкомъ продолжительнаго поста; кром того, меня корчило отъ ревматизма, я жаждалъ ванны, чтобы избавиться отъ наскомыхъ. Но какъ чувствовала себя высокорожденная титулованная аристократка двица Алезанда де-Куртелуазъ? О, она была свжа, какъ блка; она спала, какъ убитая; что же касается до ванны, то она, какъ и вс благородные этой страны, никогда и не пользовалась ею, а потому и не могла имть этого желанія. Если этихъ людей смрить на особый аршинъ, то это были видоизмненные дикари, никакъ не боле. Эта благородная леди не выказывала ни малйшаго нетерпнія скоре позавтракать, а это также напоминаетъ дикарей. Во время своихъ путешествій эти Бритты привыкаютъ къ продолжительному голоданію и умютъ его переносить; слдовательно, они прежде чмъ пуститься въ путь, обыкновенно надаются, сколько возможно, по примру индйцевъ и иноконды. Такъ или иначе, но Сэнди наврно налась заране на три дня.
Мы встали ране восхожденія солнца, Сэнди хала на лошади, а я плелся, прихрамывая сзади. Полчаса спустя, мы дохали до группы оборванныхъ несчастныхъ созданій, которыя собрались починять такую вещь, которую они почему-то называютъ дорогой. Они отнеслись ко мн съ такимъ покорнымъ видомъ, какъ животныя; когда же я предложилъ имъ, что позавтракаю вмст съ ними, то они были до такой степени польщены моимъ снисхожденіемъ и до такой степени удивлены, что не знали, серьезно-ли я это говорю или нтъ; но тутъ моя леди открыла свои рчеобильныя уста и сказала громко, такъ что люди ее слышали, что она всегда хочетъ сть, когда видитъ, какъ стъ скотъ — замчаніе, смутившее этихъ бдняковъ потому только, что оно относилось къ нимъ, но не потому, чтобы это ихъ оскорбило или обидло. А между тмъ, они не были ни рабами, ни движимою собственностью. Но какому-то сарказму закона и наименованія, это были свободные люди. Семнадцатая часть свободнаго населенія страны именно принадлежала къ этому классу; это были мелкіе фермеры, ремесленники и пр., которые и составляли націю, дйствительную націю; они группировались именно около всего того, что было полезно или что было достойно спасенія или дйствительно достойно уваженія и если бы ихъ уничтожитъ, то было бы все равно, что уничтожить націю, оставивъ вмсто нея знать и дворянъ, лнивыхъ и непроизводительныхъ, знакомыхъ только съ искусствомъ опустошенія и грабежа, которые не приносили никакой пользы и не имли никакой цны въ раціонально-благоустроенной стран. И вдругъ по какому-то странному противорчію это меньшинство вмсто того, чтобы стоять во глав того кортежа, къ которому оно принадлежало, шло на другомъ конц отъ него съ поникшими головами и съ опущенными знаменами; оно избрало самого себя націею, а многочисленные крикуны оттсняли его такъ долго, что, наконецъ, оно приняло это, какъ истину; и не только это меньшинство приняло, а даже было убждено, что это совершенно справедливо и иначе не можетъ быть. Патеры говорили ихъ отцамъ и имъ самимъ, что такое ироническое положеніе вещей предписано свыше; они поврили этому на слово и оставались совершенно спокойными.