Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги
Шрифт:
– «Святые Русской церкви» (Russie et Chretiente, 1937, № 3).
Юлия Данзас обрисовывает типологию разных категорий святых (воины, монахи, епископы, юродивые), которая служит тому, чтобы «сокрушить все нагромождения ложных представлений» о Русской церкви и все «взаимонепонимания»: у обеих Церквей есть общее святое наследие; русские святые, если выйти за рамки национальных особенностей (которых не стоит преувеличивать), связанных с историческими обстоятельствами, тождественны западным святым. Юлия отметает возражение (католическое) о враждебности русских святых к Римской церкви, считавшейся еретической: причиной этого было неведение, «ошибка была чистосердечной, намерение чистым: спасти целостность учения предков». Юлия здесь оказывается гораздо «либеральнее», чем Православная церковь, которая из почитаемых на Западе святых признает лишь тех, которые были канонизированы до раскола 1054 г., тогда как Католическая церковь ввела в свою византийско-славянскую литургию несколько православных святых, канонизированных после 1054 года [32] . Эта статья стала первым исследованием на французском языке по типологии русских святых и истории их канонизации.
32
См.: Congar Yves M.-J. A propos des saints canonises dans les Eglises orthodoxes // Revue des sciences religieuses. 1948. № 22 (3). P. 240–259.
–
Юлия Данзас подчеркивает, вопреки «мифу об изолированности и аутентичности русского православия», важность контактов русской религиозной мысли с католицизмом (в Древней Руси), протестантизмом и пиетизмом в XIX веке. Она считает, что углубленное изучение позволит вновь обрести, под слоем «протестантизирующих» влияний, кафоличность (универсальность) православия, существовавшую до того, как его свели к «продукту территории» и отождествили с «национальным чувством, враждебным к Западу» (речь идет о славянофильстве): не нужно смешивать религиозный национализм с учением Русской церкви. Возвращение к чистоте православия позволило бы преодолеть предрассудок о том, что «сближение с Католической церковью будет предательством национального идеала». Опираться на то, что у нас есть или было общего, а не на то, что пришло позднее, чтобы разделять, – таков для Юлии путь к единению Церквей, который она предлагает.
– «Святой Владимир и истоки христианства в России» (Russie et Chretiente, 1938–1939, № 1).
«Крещение Руси», фигура великого князя Владимира, правившего с 980 г. до своей смерти в 1015 г., и происхождение русского епископата всегда были объектом противоречий между историками. В заключение своей статьи Юлия Данзас сожалеет о «ревнивом партикуляризме», сопровождающем теперь культ Святого Владимира, тогда как на самом деле великий князь был «сыном той средневековой Европы, для которой христианский идеал еще не знал национальных барьеров». Но статья излагает и оспаривает главным образом недавние работы и гипотезы о дате крещения как самого Святого Владимира, так и его народа и о связи Русской церкви с Византией, Болгарией и Римом [33] . Сразу отвергнув гипотезу о том, что Русская церковь изначально была «дочерней» по отношению к Римской церкви, Юлия тем не менее настаивает, что так это отражено в источниках, а также на связи между Киевом и Римом и на многочисленных брачных союзах с европейскими династиями. Спор между историками тянется давно, уже в 1888 г. (официальное празднование девятисотлетия с момента крещения Святого Владимира) Вл. Соловьёв обличал цезарепапизм как отклонение от христианского государства Святого Владимира [34] . Однако в 1988 г., при Михаиле Горбачёве, празднование тысячелетия крещения Руси будет торжественным и многолюдным и приведет в 1990 г. к принятию закона «О свободе совести и религиозных организаций», который и сделает возможным чаемое Юлией Данзас возрождение Православной церкви. 4 ноября 2016 г. огромная статуя князя Владимира была установлена в Москве, рядом с Кремлем, президентом Владимиром Путиным и патриархом Кириллом. Путин заявил, что Владимир заложил основания «сильного, единого, централизованного государства», центр которого отныне в Москве (которой, кстати, еще не существовало во времена Святого Владимира). Все это свидетельствует об актуальности статьи Юлии Данзас и сегодня.
33
См. освещение этого вопроса в современной литературе: Vodoff Vladimir. Naissance de la chretiente russe. Paris: Fayard, 1988; Gonneau Pierre, Lavrov Alexandr. Des Rhos a la Russie. Histoire de l’Europe centrale 730–1689. Paris: PUF, 2012.
34
Соловьёв В. Владимир Святой и христианское государство. Ответ на корреспонденцию из Кракова / пер. с фр. М.: Т-во и тип. А. И. Мамонтова, 1913. 51 с. Изначально эта статья была написана Вл. Соловьёвым по-французски, см.: Soloviev V. Saint Vladimir et l’Etat chretien // La Sophia et les autres ecrits francais / edites et presentes par Francois Rouleau. Lausanne: L’Age d’homme, 1978. P. 105–116.
– «Русский религиозный национализм»* (Russie et Chretiente, 1938–1939, № 2).
К этим статьям по истории Русской церкви или русской религиозной мысли, напечатанным в «России и христианском мире» и заслуживающим публикации в отдельном сборнике, стоит добавить еще одну, вышедшую в «Журнале философских и богословских наук» (Revue des sciences philosophiques et theologiques, 1936, № 4), о «Гностических реминисценциях в современной русской религиозной мысли» (перевод на русский опубликован в 1998 г. в журнале «Символ», № 39).
Юлия Данзас анализирует здесь понятие, которое активно используют мыслители «Пути» и которое она лишь упомянула в своей статье об этом журнале: «…идею ипостасной Премудрости Божией, этой Софии, у которой какой-то очень уж гностический вид». В читательской заметке, опубликованной в «России и христианском мире» (1937, № 1), Данзас так сама подытоживает основные положения своей статьи: «Автор анализирует происхождение учения о Софии Премудрости Божией – введенного в русскую философию Владимиром Соловьёвым и отцом Павлом Флоренским и ставшего у отца Сергия Булгакова краеугольным камнем его богословской системы. Автор дает краткое описание гностической системы Валентина и тех ее параллелей, которые видятся ему в модернистском русском богословии».
«Софиология» о. Сергия Булгакова, декана Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже (действующего и по сей день), была осуждена в 1935 г. как Московским патриархатом Русской православной церкви в Советском Союзе, так и эмигрантской юрисдикцией Русской православной церкви за границей [35] : отец Булгаков был обвинен в том, что он сделал Премудрость Божию ипостасью (персонифицировав ее), и в проявлении дуалистических гностических тенденций. Как правоверная католичка, подчиненная непререкаемому авторитету неразделенной Церкви, Юлия Данзас считает развитие догматических положений у о. Сергия Булгакова слишком «дерзостным». А как специалист по гностицизму, сумевший дистанцироваться от предмета своего исследования, она может уточнить гностические источники подобной софиологии и их развитие у Владимира Соловьёва, Павла Флоренского и Сергия Булгакова. Юлия показывает, что «гностические влияния проникали в русскую религиозную мысль» в основном из западных источников (Бёме, Каббала) и отразились даже в иконографии. И, наконец, Данзас отрицает то «мессианское призвание», которое о. Булгаков хотел придать русскому богословию, связываемому им с «развитием тех мистических
35
См. «реабилитацию» булгаковской софиологии в: Arjakovsky Antoine. Essai sur le pere Serge Boulgakov. Parole et Silence, 2006, 214 p. В 1929 г. Н. Бердяев критиковал софиологию о. Сергия Булгакова в журнале «Путь» (№ 16).
Статья, может быть, слишком трудночитаемая, говорит об авторах, которые широко переводились на французский язык и представляли собой цвет русской религиозной мысли в эмиграции во Франции. Кроме того, софиология не чужда и многим западным католическим богословам – таким, как Урс фон Бальтазар, Луи Буйе и особенно Томас Мертон, и даже XXI век познал «возрождение софиологической проблематики» [36] . В то же время эти статьи свидетельствуют о глубокой философской и богословской эрудиции Юлии Данзас.
36
См.: Оболевич Т. Русская религиозная философия между Востоком и Западом // Вестник ПСТГУ. 2016. Серия 1, № 4. С. 47–63 – с обширной библиографией по этому вопросу на русском, английском и польском языках. См. также: Groberg Kristi. The feminine occult Sophia in the Russian religious renaissance: A bibliographical essay // Canadian-American Slavic Studies. 1992, 26, № 1–4. P. 197–240.
Во всех своих статьях она противопоставляет историческое познание мифам, предрассудкам или взаимоотчуждению латинской и восточной духовности: «Самым высоким барьером между русским религиозным сознанием и католическим идеалом оказывается барьер непонимания» [37] . Чтобы приблизиться к единству (которое не равно смешению) Восточных и Латинской церквей, нужно вернуться к истокам православия, отделив там то, что будет общим для обеих Церквей, от того, что стало плодом чужеземных влияний, идущих от протестантов, дуалистов, националистов. На фоне критики определенных линий эволюции Православной церкви, в частности, той, что идет от Петра Великого, мы не находим ни малейшего намека на полемику или осуждение самих догматов православия. Ведь именно идеал кафоличности побудил Юлию Данзас присоединиться к Католической церкви, и ту же самую кафоличность она стремится вновь обрести в православии, вернувшемся к своим универсальным корням.
37
L’itineraire religieux (Религиозный путь). P. 55.
Обзоры советской прессы
Систематическое аналитическое чтение советских газет и журналов позволило Юлии Данзас составить объемные тематические обзоры, публиковавшиеся в приложении к журналу в форме отдельных документов. Слово «советология» еще не было в ходу, но оно лучше всего описывает работу Юлии: основанный на документах анализ эволюционных процессов в СССР. То, что советская пресса, несмотря на цензуру, была бесценным источником информации, уже поняли и использовали Виктор Серж и Борис Суварин – авторы «Советов 1929» и «Обнаженной России», вышедших в издательстве «Rieder» в 1929 г., а также Панаит Истрати, автор книги «К другому пламени». В 1933–1934 гг. под эгидой Комиссии «Pro Russia» также выходил еженедельный бюллетень советской информации [38] . Что же касается Юлии, ее работа в этой области продолжалась шесть лет, с 1934 по 1939 год. Вот список таких сборников «Документы», вышедших в «Истине» без подписи автора, но все они составлены Юлией Данзас: «Легализация абортов в СССР и ее последствия» (апрель 1935); «Кризис образования в СССР по последним советским документам» (июнь 1935); «Религия в СССР по самым последним советским документам» (сентябрь 1935); «Кризис семьи в СССР („Новые нравы“)» (ноябрь 1935); «Научные исследования и высшее образование в СССР» (апрель 1936); «Искусство и литература в СССР по последним советским документам» (июнь 1936); «Новое семейное законодательство в СССР» (август 1936); «Новые школьные реформы в СССР» (декабрь 1936). Нужно добавить к этому перечню документов статью «Русская женщина вчера и сегодня» (Russie et Chretiente, сентябрь-декабрь 1936, № 5–6, с. 176–202; La Vie intellectuelle, XLVI, I, 25 ноября 1936, с. 112–138).
38
Pettinaroli. P. 576.
Начиная с января 1937 на смену «документам» пришли хроники жизни в СССР, публикуемые в каждом номере.
В этих хрониках (объемом от 30 до 50 страниц) Юлия показывает антирелигиозную борьбу (которая усиливается) [39] ; педагогические (против «педологии») и генетические теории (борьба против Менделя); литературные журналы, которые все больше и больше места посвящают подражаниям фольклору и иностранной литературе; «обожествление Сталина»; коллективистскую истерию, толкающую всю интеллектуальную элиту страны к соперничеству «в использовании самых сильных выражений для передачи кровожадной ненависти, стоящей на повестке дня» во время троцкистских процессов [40] ; «шпиономанию»; перепись населения 1937 г., обнаружившую снижение прироста населения (из-за массовых репрессий) и «огромное количество людей, осмелившихся признать себя верующими» [41] , и т. д.
39
«Борьба с религией не просто не уменьшается, но приобретает все больший размах, становится все яростнее. […] Именно на Римскую церковь возлагается вина за влияние, оказываемое на секты [в частности, на адвентистов] на советской территории! […] Католическую церковь обвиняют, с одной стороны, в том, что она продалась фашизму и особенно Германии (а энциклика против фашизма [Mit brennender Sorge] была лишь хитрым маневром для маскировки истины!), а в другой стороны, слепо подчиняется интересам Польши» (Russie et Chretiente, 1937. № 3. С. 287).
40
J. N. Chroniques. En URSS // Russie et Chretiente, 1937. № 2. P. 189–222.
41
Russie et Chretiente, 1938–1939. № 1. P. 121–122. Об этом см.: Volkov Alexandre. Le recensement de la population de 1937: mensonges et verite // Annales de demographie historique. 1992. № 1. P. 23–59.