Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
Ворота распахнулись от малейшего усилия. За ними была стена, а чуть левее вторые ворота, уже раскрытые настежь. Везде ровным слоем лежал снег: на дворцовых постройках, на деревьях в любимом леди Адмар саду, на крышке колодца. Пейзаж навевал уныние. Все было белым, словно закутанным в саван.
Когда-то Адмар обожал замок, весь, от подвала до обрамленной башенками-турретами площадки на крыше донжона. И облазил тоже весь. Но возвращаться домой после того, как все умерли, оказалось неприятно. Холодок бежал по спине, хотя Адмар не верил в призраков.
Его нервозность
Джинджер была без сознания. Фламэ подхватил ее на руки, с неудовольствием отметив, какие глубокие тени залегли под глазами, и шагнул во двор своего забытого, заколдованного замка. Требовалось что-то делать, как-то распоряжаться, а Адмар никогда не умел быть хозяином, тем более радушным.
— Думаю, конюшни целы, и лошадей можно завести туда. И если я хоть что-то понимаю во Фрэйни, там найдется овес.
Предоставив юнцам самим решать, кто же займется лошадьми, Адмар направился к высокой крутой лестнице в башню.
Донжон Фрэйни был своеобразным сооружением. Так братья Адмар представляли себе в детстве жилище колдунов. У башни было пять этажей, три из которых архитекторы опоясали галереями, давно утратившими свое оборонительное значение. На нижней еще устроены были машикули, а две верхние походили на резные, ажурные лоджии летнего дворца. Массивный цокольный этаж, лишенный входа и окон, служил для хранения припасов, и глубже располагался только винный погреб и кладовая для сыров и колбас. На первом этаже, куда следовало подняться по крутой лестнице, большую часть донжона занимал зал, в котором проходила вся жизнь замка, и он же служил картинной галереей. Адмары с полным основанием гордились своей коллекцией полотен, шпалерами и тапестри. Выше располагались спальни, библиотеки, кабинеты, музыкальные, оружейные и трофейные комнаты. Благодаря четырем последним поколениям леди, обитатели Фрэйни вели утонченную жизнь. В зале всегда были гости, пахло соусами и кларетом, играла музыка. В огромном камине горел, освещая добрую четверть всей обширной комнаты, огонь.
Адмар почти боялся открыть сейчас дверь и обнаружить все это нетронутым: очаг, вина, яства, музыку. Призрак матери за вышивальным станком в глубокой оконной нише. За дверью было запустение, пыль и темнота. Сумеречный свет не мог пробиться сквозь грязные окна, многие из которых были наглухо закрыты ставнями. Под ногами шуршала солома, и только, казалось, слышаться звуки арфы дамы Нолл, наигрывающей рил. Стоило пошевелиться, и звук пропадал, чтобы возникнуть вновь, но уже в другой части комнаты. Зал населяли призраки: его собственные воспоминания и сожаления.
— Как давно здесь никто не живет? — спросил ГэльСиньяк, и звук пропал совсем.
Адмар даже был ему за это благодарен.
— Больше десяти лет. Думаю, тут все неплохо сохранилось. Дрова должны быть в кладовой рядом с очагом. Насчет свечей и масла — не уверен.
Имперец зажег свои менторны, но они не смогли осветить огромный зал и наполовину. Зато видны стали грязь, пыль и паутина. И запустение.
Адмар
Напротив села Фрида. Игнорируя просьбы, становящиеся все настойчивее, заняться прежде леди Шеллоу, целительница раскрыла сумку, выудила склянки и, перенюхав добрую их половину, принялась смачивать виски Джинджер и капать ей что-то на побелевшие губы. Молодая ведьма выглядела сейчас куда бледнее Беатрисы, и казалась совершенно больной.
— В замке найдется пара одеял?
— А? — Адмар очнулся, оторвался от изучения помертвевшего лица девушки. — Да, конечно. Конечно. Принесу все, что смогу найти. Можно спуститься вниз, из кухни, она за той дверью. Ключи возле очага. Внизу, в погребе должны остаться винные запасы.
Поднявшись, Адмар прихватил менторну поменьше, теплую и источающую аромат незнакомых трав.
Верхние этажи оказались пусты и унылы. Фрэйни и в самом деле напоминал заколдованный замок из легенд. Словно некие злые чары заставили владельцев покинуть замок, бросив вещи. Все оставалось на своих местах, но след от прикосновения людей уже остыл. Стараясь не задерживаться в этой пугающей пустоте среди оставленных вещей, Адмар собрал все, какие смог найти одеяла, пахнущие пылью и временем, и поспешил вниз.
В очаге горел огонь, и булькали на крюках сразу два — размеры это позволяли — котелка. ГэльСиньяк суетился рядом, вооружившись двумя длинными черпаками. Госпожа Фрида, вняв, наконец, просьбам, судя по всему перешедшим то ли в мольбы, то ли в угрозы, занялась Беатрисой Шеллоу. Рыцари без толку стояли над лавкой, загораживая свет и то и дело попадая под тычок метко выставленного локтя. Адмар поискал Джинджер. На столе ни ее, ни плаща не было. Девушка обнаружилась в глубоком кресле неподалеку от камина, и Адмар к собственному удивлению испытал облегчение. Молодая ведьма очнулась, и выглядела уже не такой пугающе-бледной.
— Вам лучше?
Джинджер посмотрела на него снизу вверх.
— Еще не решила, — мрачно ответила она.
Адмар укутал ее ноги цветным лоскутным одеялом, и некоторое время сидел возле кресла на корточках, рассматривая отблески огня на полированном дереве. Ведьма молчала, и он тоже молчал, не зная, что сказать.
Потом Джинджер спросила:
— Как ваша рука?
— А?
Сегодня он слишком часто и слишком глубоко погружался в свои мысли. Так недолго в них и утонуть.
— Рука? — Адмар стянул перчатку и изучил шрам, белесый, от которого тянуло чем-то мертвенным. Как от тех плетей ежевики. Сжал руку в кулак. Разжал. Было больно, но вполне терпимо. — Травки госпожи Фриды творят чудеса.
— Это точно, — уже веселее согласилась Джинджер. — Скоро вы сможете играть.
— Да хоть сейчас!
Адмар оглядел залу. Ему хотелось сделать сейчас что-то совершенно неуместное. Позлить молодого бычка Бенжамина. Побыть собой. По крайней мере, тем собой, кто самому себе наиболее симпатичен. Нищим музыкантом Фламэ, по которому Адмар-Палач скучал, кажется, с рождения.