Жеребята
Шрифт:
– Девочка сама выбрала этот хоровод, - хмыкнул Лоо. - Ты не отец ей, чтобы блюсти ее целомудрие. Или она помолвлена с тобой? Тогда ты все равно не успеешь поймать ее в хороводе.
– Девочка эта - дурочка из благородной семьи!
– крикнул Игэа.
– Она не знает, что за вещи здесь творятся на священных браках. А ты - старый облезлый пес, Лоо!
– Куда ты?
– испуганно вскрикнул тот.
– Куда ты, Игэа?! Разобьешься! Игэа! Вернись!
Но белогорец уже прыжками бежал по внутренней стене храма, догоняя
– Раогай!
– крикнул он. Она подняла голову, глядя вверх, на стену, через растрепанные, падающие на глаза волосы - взгляд ее был полон страха.
Белогорец бросил веревку - она зацепилась за толстый сук дерева.
– Если бы Уурт не отнял у этого парня правую руку, он был бы великим воином, - восхищенно покачал головой пожилой стражник, стоящий позади обомлевшего Лоо.
– Если он такие штуки проделывает одной рукой.
– Ли-шо-шутииком был бы, да, - сказал его собеседник.
– Получше самого Миоци.
– Тише ты!
– Что - тише? Миоци не пришел на праздник. Это ему претит. Отказался. Он шу-эновец до мозга костей.
Игэа уже стоял на земле, разорвав девичий хоровод, и крепко держа Раогай левой рукой. Молодые жрецы, что-то крича, бежали из рощи. Девушки бросились врассыпную, но юноши легко их догоняли - это была священная погоня, часть праздника брака богов.
Кто-то из непонятливых жрецов попытался увлечь Раогай с собой, но с воплями упал на землю, с невыразимым удивлением глядя на однорукого защитника перепуганной рыжеволосой девушки.
– Он - белогорец!
– закричал кто-то.
– Не подходи! Убьет!
...А Игэа уже схватил Раогай в охапку и тащил ее прочь. У нее подкашивались ноги. Она не в силах была ничего произнести, только открывала пересохший от бега рот, чтобы судорожно вдохнуть воздух.
– Стража...
– сумела в ужасе вымолвить она, когда они приблизились к внутренним воротам, из которого хоровод двинулся в рощу.
– Ли-Игэа! Не отдавайте меня им!
– Успокойся, дитя мое, - проговорил Игэа, тоже задыхаясь от бега.
– Их послал Лоо мне на помощь. Они не сделают нам ничего дурного.
Храмовые стражники почтительно поклонились Игэа.
– Вы - истинный белогорец, ли-Игэа, - сказал один из них.
– Несомненно. У меня есть священное белогорское полотно, которое я расстилаю при молитве, - резкл сказал Игэа, и добавил: - Проводите нас в мои комнаты и пришлите мне посыльного, бумагу и чернила. Я срочно должен вызвать отца этой девушки, чтобы он забрал ее домой.
Стражники переглянулись. К Игэа и Раогай уже подходил сам Лоо.
– Ты был великолепен, Игэа!
– сказал он по-фроуэрски, с ударением
– Вели, чтобы мне в комнату подали успокоительных настоек, - ответил Игэа.- И пусть принесут приличное покрывало.
Старший брат
– Это самая великая глупость из всех, которые ты когда-либо делала, Раогай!
Дочь Зарэо сидела рядом с Игэа, уткнувшись в его плечо и судорожно всхлипывая. Ее зубы отбивали громкую дробь по глиняной чашке с узором из виноградных листьев, из которой Игэа поил ее знаменитым фроуэрским успокоительным настоем под названием "Двенадцать ночных трав".
– Разве ты не знала, что неприлично ходить на эти праздники, дитя мое?
– продолжал Игэа.
– Я...
– она задохнулась рыданиями и не смогла ничего вымолвить.
– Ну же, ну...
– Игэа ласково гладил ее по волосам.
– Все хорошо, что хорошо кончается.
– Глупая. Зачем же ты пришла сюда?
– Я... я скажу вам, ли-Игэа... не смейтесь... я люблю одного человека...
– О Небо!
– вырвалось у Игэа.
– Продолжай, дитя мое, - сказал он, стараясь казаться спокойным.
– Я думала, что здесь знают... ну, привороты, заклинания... чтобы он меня заметил... а то он же совсем на меня не смотрит...
– Так ты не к нему сюда пришла?
– облегченно вздохнул Игэа.
– Привороты - это глупости все. Любовь нельзя наколдовать.
– Я не знала, ли-Игэа, я не знала, что здесь будет такой хоровод и все такое... Здесь, оказывается, есть девушки, которые уже много раз здесь были... Они мне рассказывали такое...
– Здесь много чего есть, - сумрачно заметил Игэа.
– И тебе не надо было совершенно про это узнавать.
– Вы - самый лучший друг, ли-Игэа!
– продолжала Раогай, то смеясь, то плача.
– Вы такой... такой... я вас больше всех папиных друзей люблю... Вы - самый лучший!
– Ну, хорошо, хорошо... Я ведь тебя еще малышкой помню... ах, дитя, дитя... глупая ты, глупая девчонка... Как же зовут этого героя, которого ты хотела приворожить? Готов спорить, он того не стоит.
– Ли-Игэа, - шепотом поговорила Раогай.
– Ли-Игэа, миленький, хороший, я скажу вам - только вам одному! Но вы никому не говорите, даже Аэй. А папе вообще не говорите - поклянитесь, хорошо?
– Да, - серьезно ответил Игэа.
– Клянусь.
– У вас ведь тоже дочка, вы должны понимать... вдруг она тоже влюбится, как я...
– Когда она влюбится, я попрошу тебя помочь мне и поговорить с ней, Раогай, - сказал Игэа.
– Меня она слушаться, конечно, уже не будет. А ты будешь уже взрослая совсем, и Лэла поверит скорее тебе, чем старому глупому отцу. И у тебя будут маленькие детки - сыновья и дочки того человека, которого ты любишь,
– Правда? Правда, ли Игэа?
– Раогай бросилась ему на шею и расцеловала.
– Вы точно это знаете?