Жеребята

Шульчева-Джарман Ольга

– Это уж?
– убито спросил Каэрэ.

– Да, уж, жеребенок мой, уж!
– Аэй погладила его по голове.
– Он сбегает иногда, потом возвращается. Ручной, не хуже кошки. Не бойся его.

Каэрэ неловко закрыл руками лицо и разрыдался.

У Зарэо

– Ну вот - ты и научилась плавать, - удовлетворенно сказала Раогай сестре ли-шо-Миоци.

– Держаться на воде, - засмеялась та.
– Это ты плаваешь, как девушка с островов Соиэнау!

– Меня папин воин учил, - небрежно ответила Раогай, отжимая потемневшие от воды огненно-рыжие

пряди.
– Он соэтамо, с островов Соиэнау, да. Они все - прирожденные пловцы... Ничего, у нас еще будет время позаниматься - а там ты сможешь и пруд переплыть. Холода придут еще не скоро.

Раогай попрыгала на одной ноге, вытряхивая воду из уха. Сашиа, завернувшись в огромное полотенце, с улыбкой глядела на нее.

– Я не люблю с няньками ходить купаться, - продолжала дочь Зарэо.
– Это просто невозможно! Никакого удовольствия. Они все время чего-то боятся. А в вашей общине, - спросила она, вдруг меняя тему, - все было очень строго?

– Ну, плавать нас не учили, - сказала Сашиа.
– В-общем, наверное, строго. Хотя, мне рассказывали, и хуже бывает.

– Вас наказывали там?

– Пока не пришла мкэн Паой - да. Особенно, если ошибки делали при вышивании. Лишний узел на изнанке, стежки путаные. Изнанка должна быть также безупречна, как и лицевая сторона.

– Бедная, - сказала искренне Раогай.
– И ты не могла убежать?

– Куда?
– пожала плечами Сашиа.

– В Белые горы, к брату.

– Когда я узнала, что мой брат жив, я думала об этом, - не сразу ответила Сашиа.
– Но слишком долго думала. Надо было решаться быстрее. А потом... Нашу общину разорили, все сожгли, большинство дев Шу-эна отдали в рабство, многих убили.

– Ты так спокойно об этом говоришь!

– Уже - спокойно. Это все так давно было... больше года назад, - ответила тихо Сашиа.
– Я уже готовилась дать все обеты.

– Обеты?

– Обеты девы Шу-эна.

– А, точно, - потерла лоб Раогай.
– Я все время забываю, что ты...

Ей стало неловко - она ведь тоже хотела стать девой Шу-эна, убегала к Лаоэй. Как это было глупо. Какая из нее дева Шу-эна.

– Погоди, а разве ты не дева Шу-эна?

– Нет. То есть, я так и не дала окончательных обетов - была слишком юной. Но, понимаешь, девушка, которая живет в общине дев Шу-эна, тоже зовется "дева Шу-эна". Я давала ранние обеты, да - они длятся до пятнадцати лет. Мкэн Паой меня любила. Она знала про нашу семью. Она мне говорила, что мой брат, может быть, жив. Я теперь понимаю, что она его искала. И нашла в конце концов - без нее он бы не нашел меня, не стал бы мне писать...

– У меня есть знакомая дева Шу-эна, - сказала невпопад Раогай.
– Уже старенькая. Живет у водопада.

– Лаоэй?
– спросила Сашиа.

– Да!
– воскликнула та.
– Откуда ты ее знаешь?

– Она передавала мкэн Паой письма от брата...
– Сашиа смолкла.
– Бедный, бедный Аирэи!
– вдруг проговорила она, сжимая руки перед грудью.

– Мне кажется, тебе тяжелее пришлось, - резонно заметила Раогай.

– Не знаю. Я помню маму и отца, а он прожил всю жизнь среди чужих людей. И в Белых

горах к нему относились плохо, потому что он был сиротой. Дедушка Иэ защищал его, как мог, но он был всего лишь странствующий эзэт. Когда Аиреи принимал посвящение, кто-то подстроил так, что он наверняка должен бы был погибнуть.

– Но он все преодолел, да?
– восторженно произнесла дочь Зарэо.

– Кто-то развязал ему руки и дал оружие, - просто ответила Сашиа.
– Иначе бы зверь растерзал его. Это старое, очень древнее посвящение. Юношу привязывают в лесу к дереву, недалеко от логова зверя. Когда зверь выходит, он должен с ним сражаться - кто-то в последний момент развязывает его, разрубает веревки. Что-то вроде этого. Не знаю. Но здесь было не так. Здесь никто не остался разрубить веревки - все так удивлялись, когда Аирэи вернулся живой.

– Дедушка Иэ, наверное, это сделал?
– спросила Раогай.

– Нет, не он. Его не пустили туда - сказали, это нарушение ритуала. Он понимал, что Аирэи увели на смерть - но ничего не мог сделать. Когда Аирэи вернулся, он не верил своим глазам от радости.

– А Аирэи?

– Он думал, что так и должно было быть. Только потом понял, что что-то здесь было не так. Ведь все удивляются, что он прошел настоящие посвящения - там еще много чего было... У него ужасные шрамы на груди - я не знаю, от чего. Он так и не ответил мне, когда я спросила...

– А что, разве не все проходят такие посвящения?

– Да, не все, - Сашиа кивнула головой.
– Вернее, в наши дни никто не проходит. Все страшные и жестокие вещи заменяют теперь просто чучелами и красной охрой... Когда Аирэи вошел в храм Шу-эна и снял свою одежду, чтобы одеть льняную рубаху жреца Всесветлого, ли-Оэо очень удивился, увидев на его теле следы посвящений, - Сашиа говорила медленно, пересыпая золотистый мягкий песок из ладони в ладонь.

Раогай помолчала, не отвечая.

– Знаешь, я еще пойду поплаваю, - сказала она решительно.
– Мне лучше думается в воде.

Она развернулась спиной к Сашиа и стремительно, как годовалый жеребенок, вбежала в воду, взметнув тучу брызг.

... Когда она, в очередной раз пересекая пруд, подплыла к берегу, то увидела, что ее брат сидит на дереве, держа в руках ее одежду, а Сашиа, стоящая под деревом, тщетно пытается воззвать к его совести.

– Так, сестрица!
– закричал он.
– Какой выкуп ты мне дашь?

– Верни немедленно!
– закричала уже замерзшая Раогай, стоя по шею в воде.
– Верни по-хорошему, Раогаэ!

– Раогаэ, пожалуйста!
– взмолилась дева Шуэна.

– Выкуп!
– тряс головой безжалостный Раогаэ.

– Ах, выкуп?
– вдруг рассмеялась Раогай.
– Выкуп, говоришь?

– Да!
– заявил брат, но сердце у него почуяло неладное.

– Слушай, Сашиа!
– завопила Раогай.
– Хорошо тебе слышно? Слушай! Я тебе сейчас расскажу одну историю! У нашего Раогаэ была свинка год назад!

Сын воеводы Зарэо напрягся.

– Что?
– переспросила Сашиа, не понимая, отчего ее новая подруга неожиданно стала рассказывать истории из жизни коварного брата.