Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим

Альфиери Витторио

Въ Ливорно мы пробыли восемь-десять дней; я продолжалъ болтать исключительно по-англійски, пренебрегая тосканскимъ. Когда, позже я старался понять причянз' этого глз^тпаго предпочтенія, то нашелъ, что мной, помимо моего сознанія, руководило ложное самолюбіе. Я боле двз'хъ лтъ прожилъ среди англичанъ, слышалъ, какъ превозносились могущество и богатство Англіи и видлъ ея политическое вліяніе; съ другой стороны передо мной была

умирающая Италія и слабые, разъединенные и униженные итальянцы; я стыдился своего происхожденія и не хотлъ имть съ ними ничего общаго.

Изъ Ливорно мы отправились въ Сіенз^– . Этотъ городъ мн не очень понравился самъ по

себ; но такова сила истинно-прекраснаго, что я почз’вствовалъ, 63'дто лз'чъ свта озарилъ мою душу; я былъ глз'боко очарованъ рчью здшнихъ жителей; самые скромные изъ нихъ говорили съ такой зщивительной точностью и правильностью выраженій. И тмъ не мене, я лишь день пробылъ въ Сіен. Время моего литературнаго и политическаго обращенія было еще далеко: мн предстояло долго жить за предлами Италіи, чтобы узнать и оцнить итальянцевъ. Итакъ, я отправился въ Римъ. Сердце у меня замирало, я плохо спалъ по ночамъ и цлые дни думалъ о св. Петр, о Колизе, Пантеон и о всхъ другихъ прославленныхъ сокровищахъ Рима. Мое воображеніе то и дло останавливалось на различныхъ мстностяхъ, извстныхъ изъ римской исторіи, которз’ю я зналъ въ общихъ чертахъ; я изз^гчалъ ее плохо и безпорядочно, но это была единственная исторія, которз’ю я соглашался хоть немного изз^т– чать въ дни отрочества.

Наконецъ, въ одинъ изъ декабрьскихъ дней 1766 года я оказался передъ Порта-дель- Пополо, о которыхъ такъ мечталъ. Начиная отъ Витербо, мое настроеніе очень перемнилось подъ впечатлніемъ зшылыхъ пейзажей, говорящихъ о бдности и безплодіи этой страны. Но величественныя Порта-дель-Пополо глз’боко очаровали меня, вер-нз’ли мн бодрость духа. Едва высадившись въ гостиниц на Пьяцца ди Спанья, мы, трое юношей, з'потребили остатокъ дня на бглый осмотръ города, оставивъ наставника отдыхать. Между прочимъ, мы постили Пантеонъ. На товарищей моихъ все виднное произвело большее впечатлніе, чмъ на меня. Нсколько лтъ спзютя, познакомившись со странами, откзща они были родомъ, я понялъ причину ихъ энтузіазма. На этотъ разъ мы провели въ Рим лишь Еосемь дней, стараясь спшно з^тдовлетворить наше

нетерпливое любопытство. Что касается меня, я предпочиталъ два раза въ день возвращаться въ соборъ св. Петра вмсто того, чтобы смотрть новое. Долженъ сказать, что это изумительное собраніе величественныхъ созданій рзжъ человческихъ съ перваго раза поразило меня мене, чмъ я этого ожидалъ и желалъ; мое восхищеніе возрастало постепенно: даже больше того, я только тогда дйствительно оцнилъ величіе этихъ памятниковъ, когда, много лтъ спзютя, утомленный жалкой роскошью сверныхъ странъ, вернулся въ Римъ и прожилъ здсь нсколько лтъ.

Глава II.

ПРОДОЛЖЕНІЕ ПУТЕШЕСТВІЯ,—Я ИЗБАВЛЯЮСЬ ОТЪ НАСТАВНИКА.

1767.

Между тмъ, зима приближалась и я торопилъ нашего безпечнаго наставника скоре хать въ Неаполь, гд было ршено провести карнавалъ. Мы отправились въ извозчичьей карет, такъ какъ съ одной стороны дорога отъ Рима до Неаполя была тогда очень плоха, а съ другой, мой камердинеръ Илья, упавъ съ лошади въ Ради-кофани, сломалъ себ рз^тку; мы взяли его въ свою карету, гд онъ очень страдалъ отъ толчковъ, по дорог въ Римъ. Въ этомъ слз'ча онъ выказалъ большую дз'шев-ную силу, твердость и присутствіе духа: онъ самъ поднялся, взялъ лошадь подъ уздцы, дотащился пшкомъ и безъ посторонней помощи до Радикофани, больше, чмъ за милю разстоянія. Въ Радикофани онъ послалъ за хирз*ргомъ и въ ожиданіи его попросилъ засучить себ рз^ткавъ, самъ ощупалъ руку и, убдившись, что она сломана, вправилъ ее и настолько хорошо, что хирз^тргъ,

пріхавшій одновременно съ нами, не счелъ нужнымъ поправлять его

дло и удовольствовался тмъ, что забинтовалъ руку. Мене чмъ черезъ, часъ мы отправились дале, уложивъ въ карету бднаго Илью, который, несмотря на жестокія страданія, старался сохранить спокойное выраженіе лица. Въ Аквапенденте у нашей кареты сломалось дышло и мы вс очутились въ большомъ затрз^тдненіи, ршительно не зная, что длать; я говорю „вс“, имя въ видз^ только насъ,—молодыхъ людей, стараго наставника и четырехъ слугъ; что касается Ильи, то, несмотря на нодвязаннз’Ю РЗ'ку, онъ больше всхъ сзютплся и старался починить дышло. Благодаря его помощи, намъ удалось черезъ два часа пз'ститься въ дальнйшій путь и починенное дышло благополучно дотащило насъ до Рима.

Мн захотлось упомянуть объ этомъ эпизод моего пз'тешествія, ясно заказывающемъ на мужество и присз’Т-ствіе духа этого скромнаго человка; да и вообще я не могу не преклоняться передъ простыми и естественными добродтелями, къ которымъ такъ несправедливо относятся недостойные правители, не довряя имъ и стараясь ихъ подавить....

Мы пріхали въ Неаполь на второй день Рождества; погода стояла почти весенняя. Я никогда не забуду нашего възда отъ Капо-ди-Кина по улицамъ Студи и Толедо. Городъ произвелъ на меня впечатлніе чрезвычайно веселаго и оживленнаго.

Первыя впечатлнія смнились иными, когда пришлось остановиться въ очень скверномъ постояломъ двор, въ грязномъ и темномъ закоулк: лучшія гостиницы были переполнены иностранцами. Эта непріятность омрачала мое пребываніе въ Неапол, такъ какъ помщеніе всегда оказывало и оказываетъ большое вліяніе на состояніе моего капризнаго духа.

Съ первыхъ же дней, по рекомендаціи нашего посла, я былъ представленъ во многіе дома. Благодаря пз’блич-нымъ спектаклямъ, безчисленнымъ частнымъ празднествамъ и разнообразію развлеченій, здшній карнавалъ показался мн роскошне и интереснй, чмъ въ Турин.

Тмъ не мене, въ водоворот новыхъ и постоянныхъ развлеченій, совершенно независимый, богатый, привлекательный по наружности, восемнадцати лтъ, въ душ я испытывалъ пресыщеніе, скуку и тоску. Наибольшимъ моимъ удовольствіемъ было посщеніе новаго театра— буффъ; но музыка, даже и легкая, всегда наввала на меня меланхолію, вызывая печальныя и мрачныя мысли. Впрочемъ, въ этомъ я находилъ особую прелесть, которой упивался зъ одинокихъ прогулкахъ по набережнымъ Кіаіа и Портичи. Я познакомился съ нкоторыми молодыми неаполитанцами, но ни съ кмъ не сдружился: неподатливый характеръ мшалъ мн искать сближенія съ людьми и эта особенность, отражавшаяся, вроятно, на моемъ лиц, мшала и друшимъ сойтись со мной. То же было и съ женщинами, къ которымъ я вообще чушство-валъ болыну'ю склонность; я предпочиталъ скромныхъ, а нравился только наглымъ. Кром того, горячее желаніе продолжить пз'тешеетвіе и по ту' сторону' горъ, заставляло меня старательно избгать всякихъ любовныхъ цпей; благодаря этому въ первое свое путешествіе я избжалъ ловушекъ. Я цлыми днями здилъ по окрестностямъ, но не изъ-за интереса къ посщаемымъ мстамъ, а исключительно изъ любви къ передвиженію: мн никогда не надодало хать, а на одномъ мст я скоре начиналъ скучать.

Будучи представленъ ко двору', я нашелъ большое сходство въ манерахъ между Фердинандомъ IV, которому было тогда лишь 15—іб лтъ, и тми тремя правителями, которыхъ мн приходилось видть раньше: нашего прекраснйшаго стараго короля Карла-Эммануила, правителя Милана-герцога моденскаго и великаго герцога То-сканскаго-Леопольда, еще совсмъ юношу'. Изъ этого я заключилъ, что вс госущари на одно лицо и что вс дворы—одна лакейская. Во время пребыванія въ Неапол, я вторично прибгъ къ хитрости: я обращался къ нашему сардинскому послу съ тмъ, чтобы полу'чить отъ Туринскаго двора разршеніе оставить своего наставника