Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим

Альфиери Витторио

1766.

Изъ-за бездлья и постоянной распущенности, послдніе восемнадцать мсяцевъ, проведенные въ первомъ отдленіи, показались мн краткими. Въ первый годъ поступленія я записался въ число желающихъ служить. Въ ма 1766 г. тому исполнилось три года и къ этому времени я оказался среди ста пятидесяти молодыхъ людей, пол}'-чившихъ ожидаемое назначеніе. Уже прошло боле года какъ, страннымъ образомъ, остылъ мой пылъ къ военной, карьер, но такъ какъ я не взялъ обратно своего прошенія, то считалъ своимъ долгомъ не мнять ршенія. Я получилъ чинъ знаменосца въ провинціальномъ отряд въ Асти.

Сначала, движимый страстью къ лошадямъ, я просился было въ кавалерію, но потомъ раздумалъ, отдавъ предпочтеніе провинціальному полку, гд въ мирное время служба ограничивалась сборами дважды въ годъ. Такимъ образомъ, я былъ свободенъ и могъ бездльничать; а это было единственное, что я намревался длать. Все-таки, эта служба была мн очень непріятна, такъ какъ я уже не могъ боле оставаться въ академіи, гд прекрасно себя чз'вствовалъ.

Мн было настолько же хорошо теперь тамъ, насколько раньше я себя плохо чувствовалъ въ двухъ другихъ отдленіяхъ и первые восемнадцать, мсяцевъ въ первомъ. Но надо было смириться и въ ма я покинз'лъ академію, въ которой провелъ почти

восемь лтъ. Въ сентябр я отправился на первый сборъ моего полка въ Асти и исполнилъ въ точности вс свои немногія обязанности, хотя и съ отвращеніемъ. Я никакъ не могъ привыкнуть къ той цпи зависимостей, которая называется субординаціей. Она, конечно, составляетъ дзчпу военной дисциплины, но въ ней мало полезнаго для души будущаго трагическаго поэта. Выйдя изъ академіи, я снялъ въ дом, гд жила моя сестра, маленькую, но изящную квартиру, тратя деньги, главнымъ образомъ, на лошадей, на излишества всякаго рода, на обды, которые я устраивалъ своимъ друзьямъ и бывшимъ товарищамъ по академіи. Моя манія путешествовать возрасла посл безконечныхъ бесдъ съ иностранцами и я- даже ршился на хитрость, несвойственную моей натур, чтобы добиться позволенія постить Римъ и Неаполь и остаться тамъ, по крайней мр, на годъ. Но такъ какъ, по всмъ вроятіямъ, въ семнадцать съ половиною лтъ меня не пустили бы одного, то я все вертлся около одного англичанина - гувернера, католика, чтобы вывдать, склоненъ ли онъ взять меня подъ свой надзоръ. Онъ долженъ былъ сопровождать въ эту часть Италіи фламандца и голландца, съ которыми я одновременно боле года былъ въ академіи. Въ конц концовъ я внз^т– шилъ этимъ молодымъ людямъ, что имъ будетъ очень пріятно нз’тешествовать со мною. Затмъ благодаря шуринз', я полз'чилъ отъ короля позволеніе хать съ англичаниномъ-гувернеромъ, человкомъ пожилымъ, очень хорошей репутаціи, и нашъ отъздъ былъ назначенъ въ первыхъ числахъ октября. Это былъ первый и рдкій случай моей жизни, когда я шелъ окольными путями и велъ интриги; но это было необходимо, чтобы з^тговорить гувернера, шурина и, главнымъ образомъ, скупйшаго попечителя. Все кончилось удачно, но въ душ мн было стыдно и я былъ золъ, что для этого пришлось столько просить, скрывать и притворяться. Король, который въ нашей маленькой стран вмшивается въ самыя незначительныя событія, всегда неохотно позволялъ дворянамъ

ЖИЗНЬ ВИТТОРІО АЛЬФІБРИ. 5

путешествовать, въ особенности же неохотно онъ отпустилъ такоі'о почти ребенка, едва оперившагося и уже обнаружившаго такой характеръ, какъ я.

Пришлось низко кланяться, но благодаря моей счастливой звзд, я скоро получилъ возможность выпрямиться во весь ростъ.

Тутъ, кончая вторую часть, я замчаю, что испортилъ ее столькими мелочами, что она стала еще мене интересной, чмъ первая и поэтому я посовтую читателю не останавливаться на ней. Эти восемь лтъ моего отрочества наполнены лишь болзнями и бездльемъ.

ЭПОХА ТРЕТЬЯ.

юность.

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ДЕСЯТЬ ЛТЪ ПУТЕШЕСТВІЙ И БЕЗПОРЯДОЧНОЙ ЖИЗНИ.

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ.—МИЛАНЪ.—ФЛОРЕНЦІЯ.—

РИМЪ.

1766.

4 октября 1766 года, утромъ, съ присущей мн пылкостью, я отправился въ давно желанное путешествіе, посл ночи, проведенной безъ сна, въ безумныхъ мечтаніяхъ. Въ нашей карет было четверо з^же извстныхъ вамъ людей, за нами слдовалъ кабріолетъ съ двзьмя слугами; двое дрЗ^тгихъ помстились на козлахъ нашего экипажа, а мой камердинеръ халъ верхомъ, кз'рьеромъ. Но это не былъ тотъ старичокъ слуга, котораго приставили ко мн три года назадъ въ вид дядьки,—я оставилъ его въ Турин. Мой новый камердинеръ былъ нкто Илья, который лтъ двадцать жилъ у моего дяди, а посл его смерти перешелъ ко мн. Онъ з'же путешествовалъ съ этимъ дядей и побывалъ во Франціи, Англіи, Голландіи и два раза въ Сардиніи. Это былъ необыкновенно дятельный человкъ рдкаго з^гма; онъ одинъ стоилъ четырехъ другихъ слугъ; между прочимъ, онъ 63’детъ главнымъ дйствующимъ лицомъ въ комедіи этого моего путешествія; онъ сразз^т сталъ единственнымъ и настоящимъ его рзжово-дителемъ, въ видз^г неспособности къ этомз¹ остальныхъ восьми путешественниковъ: полу-дтей, полу-впавшихъ въ дтство.

Первый разъ мы остановились въ Милан, гд провели около двз'хъ недль. Для меня, два года тому назадъ видвшаго Генз^тю, и привыкшаго къ великолпному мстоположенію Тз'рина, видъ Милана не представлялъ никакого интереса. Т сокровища, которыя можно было зши-

дать здсь, я не видалъ, или осматривалъ плохо и бгло, какъ совершенный невжда, не имющій склонности ни къ пріятнымъ, ни къ полезнымъ искусствамъ. Помню, между прочимъ, какъ въ Амброзіанской библіотек, я, какъ настоящій варваръ, не зналъ, что длать съ одной изъ подлинныхъ рукописей Петрарки, которую мн далъ посмотрть

библіотекарь. Въ глубин души у меня сохранилось чувство непріязни къ Петрарк. Нсколько лтъ тому назадъ, занимаясь философіей, я слз^г– чайно наткнулся на томъ Петрарки; просмотрвъ нсколько страницъ, я прочелъ отрывки нкоторыхъ стиховъ, въ которыхъ не могъ уловить никакого смысла, разбираясь въ нихъ съ большимъ трудомъ; поэтому, какъ это часто длаютъ франпз’зы и вообще вс самомнительные невжды, я причислилъ Петраркз' къ скз^гчнымъ и нелпымъ писателямъ,—незщивнтельно, что я такъ обошелся съ его безцнными манускриптами.

Кром того, узжая, я взялъ съ собой нкоторыя итальянскія путешествія, написанныя по францз^тзски, и потому съ каждымъ днемъ длалъ новые з’спхи въ этомъ язык. Со своими спз'тниками я говорилъ тоже по французски, какъ въ пз’тешествіи, такъ и въ тхъ миланскихъ домахъ, которые мы посщали вмст. Такимъ образомъ, все немногое, чмъ наполнялось и надъ чмъ размышляла моя бдная голова, было одто въ лохмотья французскаго; я писалъ кое-какія письма—по-францз'зски; кое-что изъ курьезныхъ замтокъ объ этомъ пз’тешествіи писалось тоже по-франщ’зски и хуже всего было то, что я и этого языка не зналъ порядочно; не помнилъ ни одного правила, если когда-либо и зналъ ихъ; и зная еще мене итальянскій, пожиналъ достойные плоды того горестнаго обстоятельства, что родился въ несамостоятельномъ по языку Пьемонт и получилъ столь серьезное образованіе.

Мы пробыли въ Милан около трехъ недль. Я велъ глупыя путевыя записки, но скоро предалъ ихъ единственному исправленію, котораго они заслуживали—бросилъ

въ печку. И здсь я не стану распространяться объ этомъ полудтскомъ путешествіи, и о столь всмъ извстныхъ странахъ. Скажз⁷ лишь немногое о тхъ городахъ, которые я осматривалъ, какъ вандалъ, чз'ждый изящнымъ искусствамъ, и буду говорить, главнымъ образомъ, о себ, избравъ себя злополучнымъ героемъ этого повствованія.

Мы скоро достигли Болоньи, прохавъ черезъ Пьяченцу, Парму и Моденз⁷. Мы лишь не надолго останавливались въ этихъ городахъ, осматривая ихъ достопримчательности поверхностно и невнимательно. Наибольшимъ и даже единственнымъ з⁷довольствіемъ пз⁷тешествія были для меня перезды, которые я совершалъ верхомъ, скача впереди. Болонья со своими портиками и монахами не очаровала меня; о живописи болонской я ничего не узналъ; и, иреслдз^темый жаждой перемны мстъ и впечатлній, я постоянно мучилъ нашего стараго наставника, торопя его продолжать пз'ть. Мы пріхали во Флоренцію въ конц октября; это былъ первый городъ посл Тз^трина и Гензш, который понравился мн своимъ мстоположеніемъ. Мы провели здсь цлый мсяцъ. Художественная слава Флоренціи побуждала меня кое какъ осмотрть галлерею, палаццо Питти и нкоторыя церкви, но я не получилъ отъ этого никакого з⁷довольствія; въ особенности не чувствовалъ я живописи. Если бы 3⁷ меня была малйшая склонность къ искусству, скульптура и архитектура скоре бы заинтересовали меня; быть можетъ, тз'тъ было отдаленное вліяніе почтеннаго дяди-архитектора. Среди немногихъ вещей, замченныхъ мною, была гробница Ми-кель-Анджело въ Санта-Кроче, вызвавшая во мн размышленія объ этомъ великомъ человк; и тогда я ясно почувствовалъ, что истинно велики лишь т люди (много ли ихъ.⁷), которые оставляютъ человчествз’ долговчныя произведенія рз’къ своихъ. Но это размышленіе было одинокимъ среди той постоянной разсянности дз^тха, въ которой я жилъ, и его можно было буквально назвать каплей въ мор. Среди заблз⁷жденій молодости, которыя

всегда будутъ вызывать во мн краскз' стыда, не послднее місто занимаетъ сл-вдзчощая глз'пая выдз^?мка: во

время нашего короткаго пребыванія во Флоренціи я взималъ брать уроки англійскаго языка 3^ плохого з'чителя, съ которымъ встртился случайно, вмсто того, чтобы заниматься итальянскимъ; будз^чи въ центр Тосканы, съ ея изз’мительнымъ нарчіемъ, я могъ бы на практик изз'чить его; но я продолжалъ варварски искажать итальянскій языкъ и всячески избгалъ говорить на немъ, такъ какъ лнь заглзчпала во мн 43'вство стыда за мое незнаніе. Тмъ не мене, я старался исправить свое произношеніе, избгая зшотреблять францз’зскій и ломбардскій звз'къ ,и“ *), который заставляетъ такъ некрасиво складывать губы, что человкъ становится похожимъ на обезьяну, собираюідз'юся говорить. И теперь еще, несмотря на то, что я прожилъ во Франціи пять или шесть лтъ и достаточно привыкъ къ этомз^ „и“, я невольно з'лыбаюсь, вслзчпиваясь въ его произношеніе.

Теряя, такимъ образомъ, время во Флоренціи, гд почти ничего не видалъ, я скоро соскучился и сталъ торопить нашего ментора; і декабря мы отправились въ Лз’кку, черезъ Прато и Пистойю. День, проведенный въ Лукк, мн показался цлой вчностью и мы поспшили въ Пизз⁷. Несмотря на то, что я вполн оцнилъ Кампо-Санто, но мы также пробыли здсь лишь день и не медля тронулись въ Ливорно. Этотъ городъ очень мн понравился, какъ своимъ сходствомъ съ Туриномъ, такъ и мстоположеніемъ на берегу моря, которымъ я никогда не могъ вдоволь налюбоваться.