Золотой ворон
Шрифт:
Быстрый осмотр не выявил ничего серьезного, о чем стоило бы беспокоиться, поэтому Дэвис ограничился тем, что завернул пакет со льдом в тонкое полотенце.
– Возможно, тебе захочется снова надеть перчатку, - сказал он, прижимая пакет к ушибленной грудной клетке Жана.
– Пошли Тони или Бобби за новым джерси, когда в этой станет слишком жарко, понятно? Подержи-ка это, - сказал он и обернул Жану голень. Наконец, Дэвис помог ему снова надеть джерси. Без нагрудника оно было слишком велико, но Жан мог просунуть руку под подол, чтобы удержать лед на месте.
– Оставь снаряжение
– Я попрошу Тони разобраться с ним позже.
Джереми ждал его в холле. Нгуен перевязал лодыжку и половину голени, прежде чем приложить к ним пакет со льдом. Джереми улыбнулся Жану в знак приветствия.
– Все хорошо?
– Ничего настолько серьезного, чтобы все это понадобилось, - сказал Жан.
– Я это слышал, - сказал Дэвис из офиса.
Джереми рассмеялся и взял костыль, который прислонил к ближайшей стене. Заметив суровый взгляд, брошенный на него Жаном, Джереми пожал плечами и улыбнулся.
– Ничего серьезного, - пообещал он с дерзкой непочтительностью, - но нет смысла усугублять ситуацию в начале сезона. Готов возвращаться?
Они были почти у двери, когда Джереми поймал его за рукав, и Жан замедлил шаг. Улыбка Джереми исчезла, но его тон был серьезным, когда он внимательно посмотрел в лицо Жану.
– Ты был великолепен там. Я знаю, что все остальные скажут то же самое на подведении итогов после матча, но я хотел сказать это первым. И я знаю, что дальше ты будешь становиться только лучше, потому что я знаю, что ты все еще сомневаешься в своем новом стиле. Мне не терпится увидеть, как далеко ты сможешь зайти в этом сезоне.
– Меня обошли, - напомнил ему Жан.
– Может быть, - сказал Джереми, - но тебя никто не переиграл.
– Он должен был забить. То, что он этого не сделал, свидетельствует о мастерстве Лайлы, а не о моем.
– Дело не в том, чтобы быть идеальным, Жан. Дело в том, чтобы быть лучше в целом, и ты был таким. Ты такой во всех отношениях, - настаивал он, когда Жан попытался отмахнуться от него.
– Если бы я бросил камень в пропасть между твоими и его талантами, не думаю, что когда-нибудь услышал бы, что он достиг дна.
Это было так нехарактерно грубо, что Жан мог только смотреть на него. Ему не нужно было ничего говорить; Джереми поморщился и опустил взгляд.
– Извини, это было неуместно. Я знаю, что не стоит позволять им задевать меня, но они всегда пробуждали во мне худшее.
– Это делает тебя интереснее, - сказал Жан и увидел, как дернулась челюсть Джереми в молчаливом протесте. То, что он даже не стал защищаться, говорило о том, как сильно он был разочарован своей неосмотрительностью; он не хотел, чтобы Жану нравилась эта его сторона. В конце концов, Жан сжалился над ним и объяснил:
– Дело не в твоей способности к недоброжелательности, а в том, как яростно ты с ней борешься.
Судя по выражению его лица, это был не тот ответ, которого ожидал Джереми, но сейчас было не время и не место вдаваться в подробности. Жан придержал дверь, чтобы Джереми мог проковылять первым, и их возвращение во внутренний корт было встречено одобрительными возгласами товарищей по команде. Эмма поспешно освободила
– Спасибо, спасибо, - сказал Джереми, и Бобби сложила руки в виде сердечка для него.
Лисински ненадолго заглянула проведать их, и она с серьезным видом приняла версию Джереми об оценке медсестер. После ее ухода Хименес отогнал восторженного Таннера с дороги, чтобы он мог осмотреть своего травмированного защитника. Жан уставился на пуговицы красно-золотого поло Хименеса, когда тренер линии защиты сказал:
– Если ты еще раз так ударишь себя, я отправлю тебя на скамейку запасных на два месяца. Ты понял?
– Да, тренер.
– В остальном все блестяще, - сказал Хименес.
– Они хотели драки, спасибо, что не устроил ее. Просто скажи мне, нужно ли нам что-то предпринять для устранения ущерба - я знаю, что-то вывело Хинча из себя. Что ты ему сказал?
Жан посмотрел мимо него туда, где суетились Коди и Кэт.
– Я пожелала ему удачного дня.
Коди завопил так громко, что Деррик, пошатываясь, отпрянул от них, а Кэт, подпрыгивая на месте, оперлась на плечо Коди.
– Это мой мальчик!
– завопила она, обезумев от бесстыдного восторга.
– Да, черт возьми, давайте вперееед! - Она передумала бросаться на Жана и вместо этого сделала круг по проходу. Ее возглас: - Вперед, Троянцы! Сражайтесь!
– был услышан достаточно легко, и ближайшие к ней трибуны подхватили его с шумным энтузиазмом.
– Ладно, ладно, - сказал Хименес, жестом подзывая Троянцев, которые собрались поближе.
– У нас все еще матч в разгаре, так что давайте не будем упускать из виду приз.
Запасные послушно разошлись туда, где могли наблюдать за игрой, оставив Жана и Джереми одних на скамейке запасных. Жану не нужно было смотреть на Джереми, чтобы знать, что он улыбается; он практически чувствовал тепло, исходящее от своего капитана.
– Ты, правда, так думал?
– Спросил Джереми.
– Он принял это близко к сердцу, - сказал Жан.
Джереми рассмеялся.
– Они обычно так и делают! Кэт была в восторге от этого.
Они потратили десять минут на медсестер, так что на часах оставалось всего пятнадцать минут. Джереми и Жан бок о бок досмотрели остаток матча, сравнивая результаты борьбы игроков на корте.
Шона поставили против Ландера, так как он был ближе по мастерству и весовой категории, чем Хаоюй. Либо он знал Ландера лучше, чем Жан, по своему болезненному опыту, либо наблюдал за ними очень внимательно, потому что Шон боролся изо всех сил, чтобы сохранить дистанцию между их телами. Когда они подбирались ближе и ему не нужно было держать клюшку наготове, он держал ее крест-накрест на груди. Ландеру было сложнее ударить его, хотя это и не было идеальной защитой. Даже через стену корта Жан разглядел его болезненную гримасу, когда Ландер прорвался вперед и нанес удар локтем.