Золотой Змей
Шрифт:
Я задумался, глядя на него. Гвена сжала его запястья сильнее, и он поморщился. Сперат хмыкнул за моей спиной, явно не веря ни единому слову.
— Через двадцать лет, — сказал я наконец.
Джевал дёрнулся, в его руке появился чёрный кинжал. Но Гвена была готова — с хрустом вывихнула ему руку из сустава. Не спас даже налокотник. Джевал издал протяжный стон, кинжал растворился в воздухе. Он тяжело дышал в землю и прохрипел:
— Десять, — голос дрожал от боли, но оставался упрямым.
Я молчал, наблюдая, как два отряда готовятся к схватке. Мои люди перестраивались, копья блестели на солнце, лошади били копытами. Люди Джевала — меньше числом, хуже одоспешенные, но твёрдые духом —
— Решай быстрее, Итвис, — процедил он, не отводя взгляда.
— Пятнадцать лет, — сказал я, глядя ему в глаза.
— Десять, — повторил он.
Я покачал головой.
— Я не могу обещать. Слишком малый срок.
Джевал выдохнул, будто выпуская пар. Лицо смягчилось, но в глазах остался холод.
— Тогда я буду служить тебе десять лет за шестьсот дукатов в год, — сказал он, чеканя каждое слово. — И обязуюсь выставлять не меньше двадцати копий под своим знаменем. Но если ты обманешь меня, Итвис, я найду тебя даже в могиле.
Я долго сидел, обдумывая предложение. С какой стороны ни посмотри — выгодно. По деньгам. Я глянул на отряд Джевала. Подобную преданность я встречал разве что у рыцарей Королевства. Ну что сказать, товар лицом — эти псы войны готовы драться насмерть за своего хозяина. Осталось убедиться, что их хозяин за тебя. Я заглянул в глаза Джевалу. От боли он сильно побледнел, тихо стонал и кусал губы, чтобы не закричать. Наконец, не выдержал и все же крикнул дрожащим голосом:
— Ты же сам мне предлагал работу! Что ты тянешь, чтоб тебя демоны драли?!
Как ни странно, это меня успокоило. А то я начал сомневаться, человек ли Джевал вообще. Впрочем, скоро я смогу проверить и это, и его искренность — мне бы только добраться до Караэна и Эглантайн.
— Расскажешь про свою магию? За дружеской кру… — я всё ещё сомневался.
— Дааа! — крикнул Джевал. Гвена, наверняка нарочно, тянула его вывихнутую руку.
— Ладно, — согласился я. Вроде бы ничего не теряю. — Даю предварительное согласие, детали обсудим позже.
Гвена нехотя отпустила его, отступив, но держа топор наготове. Джевал поднялся, бережно придерживая руку и тихо подвывая. Я взял его за запястье, резко вправил сустав, одновременно посылая поток лечения. Джевал сдавленно охнул, сдержав крик, и замер, прислушиваясь к себе. Скрыл удивление, наклонившись и отряхивая пыль с плаща, затем смерил меня взглядом — не дружеским, но уже без открытой злобы. Протянул руку.
— По рукам, — сказал он.
Я кивнул, сжимая его ладонь. Его хватка была крепкой, как стальной капкан, но я ответил тем же. Не стал ломать ему пальцы — я знал, что он умеет терпеть боль, — просто обозначил победу. Уголок его рта дёрнулся в намёке на улыбку.
Оба отряда замерли. Мои люди опустили копья, кони успокоились. Люди Джевала расслабились, но не убрали оружие — жёлтые ленты всё ещё трепетали, как предупреждение. Сперат сплюнул в пыль, буркнув что-то про «змею в рукаве», а Гвена хмыкнула, возвращая топор на плечо.
— Если ты предашь Магна, я сделаю так, что будешь страдать долгими годами, — бросила она Джевалу, садясь в седло.
— Не сомневайся, — ответил я, глядя на него. — У неё есть пара рабочих способов.
Джевал лишь усмехнулся, подбирая поводья коня.
Я снова сел в седло Коровиэля. Как раз вовремя, чтобы заметить, как ополчение Караэна тихонько отступает. А кое где, уже и откровенно бежит. Усатый рыцарь за моей спиной гаркнул, заставив Коровку нервно обернуться:
— Вон та телега пива моя! — и он промчался мимо меня, лишь на секунду обогнав парочку таких же сообразительных.
Глава 23
Герцог Караэна
Караэн встретил меня дымом кузниц и скрипом барж в речном порту. Я въехал через Военные ворота на следующий день после битвы. Синий холм, военный дом, жёлтые плиты Древнего тракта — я вдруг почувствовал острую радость возвращения домой. Моё настроение передалось даже Коровке: боевой конь приплясывал, копыта выбивали искры из камня. Позади громыхал отряд: потрёпанные всадники в серых плащах, Джевал со своими «мантикорами» в чёрных коттах, бело-красные ленты на копьях заменили жёлтые и теперь трепетали, как змеиные языки. Пехотинцы из Таэна подтянулись только через неделю — они и всесь тот сброд, что приблудился по дороге. Их я в город не пустил, оставил в казармах у ворот. Ничего, им удалось и оттуда пугать горожан одним своим видом. Город, против ожидания, кипел жизнью: толпы высыпали на улицы встречать меня. С радостной рожей я бросал в народ горсти серебряных сольдо из мешочка, заготовленного по совету Вокулы.
Едва я «разбил» гильдейское ополчение Караэна, ко мне потянулись те, кто выжидал. Тётя Роза — все такая же очаровательная хохотушка с пронзительным взглядом — привела полсотни всадников: аристократов из контадо, чьи кони фыркали, а эмаль на шлемах блестела яркими геральдическими цветами. Она и впрямь создала себе армию. На мой вопрос о том, где же её любимый Фредерик, она фыркнула: «Бегает за юбкой. Та девка из Университета, о которой говорит весь город. Ах Магн, как я рада, что ты…» и поток лести и жалоб, как она тут без меня страдала. Но я уже знал от Фанга — тетушке даже посместье в Караэне не разграбили. Зато сама она прибрала к рукам немало земли. Сделала это с умом — перераспределив гильдейские, или просто плохо лежащие поля и хуторки в пользу своих вассалов. Или, как она называла свой отряд, «храбрые юноши, что встали на защиту бедной женщины». Даже не зятьям, а именно своим сторонникам — такими темпами она сколотит себе не самую плохую армию. Она уже могла поспорить с Собранием Великих Семей, не думаю что те способны в сжатые сроки смогли поставить под копье хотя бы пару сотен всадников. Великие Семьи Караэна вообще вели себя глупо — сидели в замках, выжидая. Идиоты. Если уж ты попал в бурлящий поток исторического процесса, то выжить можно только если ты очень маленькая щепочка. В противном случае надо барахтаться и выплывать, иначе тебя размелет в кашу.
За ней подтянулись мелкие семейства окрестностей — кто с десятком копий, кто с парой слуг в ржавых кольчугах. Они явились наутро после битвы, принеся вести: Пьяго Тук, глава гильдии ткачей — толстый, наглый, надменный, расфуфыренный, всегда в бархате с золотыми нитями, — сбежал, бросив своих людей. Ткачи заперлись в своих городках-мануфактурах к западу от Караэна и ждут участи. Браг Железная Крепь, приземистый оружейник с долгобородской кровью, тоже покинул город. Но, по слухам, не захотел оставить кузни дымить без присмотра и ушёл к северу, во владения своей гильдии.
Гонцы от заинтересованных сторон не заставили себя ждать. Анья, глава гильдии пивоваров, прислала письменные заверения, что напавшие в подземельях Караэна на моих домочадцев во время бегства из поместья — отщепенцы, а не её люди. Она надеется, что я помню нашу битву против нежити плечом к плечу и бой под стенами Караэна против Короля…
— Наш друг из города, — не удержался я от подколки, напомнив Вокуле его же слова об Анье. — Случайно не прислала с письмом бочонок пива?
— Хорошо, что она нам ещё друг, — Вокула тяжело вздохнул. — Плохо, что наш друг — только она.